Империя боли. Тайная история династии Саклеров - Patrick Radden Keefe
В какой-то момент Голдин узнала, что премьера документального фильма о тюрьме Мадлен Саклер "Суровая правда, не правда ли" состоится на кинофестивале Tribeca. Она договорилась посетить показ вместе с несколькими своими товарищами. Они взяли с собой бутылочки с таблетками, вошли отдельно и сели в зале. После фильма должны были состояться вопросы и ответы, но Мадлен было заметно, что ей не по себе. Видимо, ее насторожили непрошеные гости. Вскоре к Голдин подошел охранник и выпроводил ее из кинотеатра.
"Вы знаете, кто снял этот фильм?" обратилась Голдин к прохожим на улице. Она протягивала бутылочки с таблетками любопытным незнакомцам и осуждала документальный фильм как "подмывание репутации". О Мадлен Голдин сказала: "Она выдает себя за социальную активистку, но она обогатилась за счет зависимости сотен тысяч людей". По ее мнению, любой наследник Саклер, который "взял деньги" и не предпринял никаких усилий, чтобы рассказать об этом, был "виновен".
Когда репортер The Guardian спросил Мадлен о ее семье, она ответила, что работает над фильмами "более чем полный рабочий день", и работа - это ее "единственное внимание". Она не захотела говорить о своей семье. На вопрос о том, что она стала очень богатой благодаря оксиконтину, и на вопрос, есть ли у нее с этим проблемы, она ответила: "С чем именно?"
Аргументы Мадлен, насколько она смогла их сформулировать, сводились к тому, что ее следует оценивать исключительно по ее работе, а не по тому, каким бизнесом владеет ее семья. Она "никогда не работала в компании и не имела в ней никакого влияния", - сказала она. (После этого интервью пресс-приглашение The Guardian на торжества было отозвано).
"Имя Саклер стало синонимом опиоидного кризиса", - сказала Нэн Голдин. "Я хочу спросить Мадлен: вы хотите получить именно такое наследие? Почему бы не использовать свое имя, деньги и влияние для решения проблемы кризиса и не взять на себя ответственность?"
Purdue была на волоске от гибели. В феврале 2018 года компания объявила, что уволит половину своего торгового персонала и больше не будет продвигать опиоиды среди врачей. Со стороны это могло показаться значительной уступкой, но внутри компании уже подсчитали, что, поскольку "Оксиконтин" был "зрелым" продуктом, бизнес все равно получит сотни миллионов долларов прибыли от так называемых переходящих продаж препарата, даже без отдела продаж. Тем летом компания пошла дальше, полностью ликвидировав отдел продаж и заявив, что Purdue "предпринимает значительные шаги по трансформации и диверсификации, выходя за рамки нашей исторической специализации на обезболивающих препаратах".
Но теперь уже было слишком поздно изобретать что-то новое. Рассел Портной, король боли, подписался на участие в многостороннем судебном процессе в качестве свидетеля против Purdue и других компаний в обмен на то, что его самого отстранят от участия в качестве ответчика. Он признал, что лично ему стало известно о "серьезных неблагоприятных исходах, связанных с опиоидами", еще в конце 1990-х годов, хотя он продолжал публично преуменьшать опасность этих препаратов. Что касается компании Purdue, то, по его словам, даже среди ответчиков по многосудному делу она заслуживает особого внимания. Ни одна другая компания "ранее не продвигала опиоидный препарат так агрессивно и не поощряла использование опиоидов неспециалистами", - сказал он.
Но самая большая угроза для Саклеров возникла в январе 2019 года, когда генеральный прокурор штата Массачусетс представил на сайте судебную жалобу, в которой было сделано то, чего не делал ни один прокурор за двадцать лет судебных разбирательств против Purdue: в качестве ответчиков были названы восемь членов семьи Саклеров - Ричард, Беверли, Джонатан, Дэвид, Тереза, Кате, Мортимер и Илен.
Глава 27
.
НАЗВАННЫЕ ОТВЕТЧИКИ
Невестка Ричарда Саклера, Джосс Саклер, была замужем за его сыном Дэвидом. Она жила в Парк-Слоуп, в Бруклине, когда познакомилась со своим будущим мужем на свидании вслепую. Джосс считала Дэвида "финансовым парнем" - серьезным, пунктуальным, может быть, немного обычным, - в то время как она была чем-то более экзотическим. Дочь канадского дипломата, она училась в средней школе в Японии и в юности мечтала стать шпионкой. Вместо этого она поступила в аспирантуру по лингвистике в Городском университете Нью-Йорка. Когда Рэймонд Саклер был еще жив, Джосс и Дэвид проводили выходные с ним и Беверли в семейном комплексе в Гринвиче. Джосс находил Рэймонда ( или "Поппи", как называли его внуки) очень впечатляющим. Он был "высокоуважаемым ученым и бизнесменом", - говорила она. "Он был посвящен в рыцари во Франции и в Англии". В особняке с видом на Лонг-Айленд-Саунд Рэймонд принимал именитых гостей. Он пользовался огромным уважением, как казалось Джосс, и просто "излиянием любви". Рэймонд был таким светилом, что Джосс решила, что до окончания аспирантуры ей следует оставить свою девичью фамилию Джаселин Рагглз, потому что она не хочет, чтобы к ней относились "с преференциями". Ее диссертация была посвящена "наркопропаганде" наркокартелей в Мексике и тому, как эти преступные наркогруппировки пытаются, по ее словам, "заручиться общественной поддержкой местных сообществ".
С диссертацией в руках Джаселин Рагглз стала Джосс Саклер. Она могла выглядеть как жена миллиардера - стройная, светловолосая, очень подтянутая, с надутыми и сжатыми губами. Но она не была простым трофеем, настаивала она. Она основала клуб для молодых богатых женщин, которые пьют вино, или, как она его называла, "женский коллектив, состоящий только из членов и празднующий пересечение искусства, вина, моды и культуры". Она была обучена сомелье ("Уровень II") и называла группу Les Bouledogues Vigneronnes, "винодельческие бульдоги". LBV - сокращение от . "По образованию Джосс - специалист по оценке угроз, и ее исследования посвящены оценке рисков, связанных с угрозами насилия со стороны мексиканских картелей", - говорилось в биографии (которая была удалена) на ее сайте. Она также была "заядлой авантюристкой", "стреляла по мишеням, занималась скалолазанием и альпинизмом", говорила на "английском, французском, испанском и фарси".
Как и Мадлен Саклер, Джосс твердо решила, что, поскольку она лично не входит в совет директоров Purdue, у нее нет никакой значимой связи с фармацевтической империей, и это не должно ограничивать ее возможности реализовывать собственные мечты. Но от этой связи было трудно избавиться. По случайному стечению обстоятельств именно в тот период, когда Саклеры столкнулись с новым уровнем пристального внимания со стороны юридических органов и прессы, Джосс решила
