Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff
Наконец, еще одна военная потребность, указанная в Руководстве по обороне, которой в течение следующих трех лет будет уделяться все больше внимания, - это расширение и развитие "сил специального назначения" для тайных действий или борьбы с повстанцами. После первоначального толчка в 1981-82 годах был дан еще один импульс после углубления участия в Центральной Америке в 1983 году, включая поддержку Министерством обороны ЦРУ в его тайных операциях в Центральной Америке. Кроме того, в январе 1983 года Объединенная оперативная группа быстрого развертывания, созданная президентом Картером, была преобразована в Центральное командование США и получила ответственность за зону Юго-Западной Азии и Персидского залива. Наращивание обороноспособности продолжалось, но не без растущих сомнений в том. Пятилетняя программа на 1982-86 годы составляла 1,5 триллиона долларов. В марте 1983 года президенту Рейгану направили письмо шесть уважаемых консервативных политиков - пять из них бывшие министры финансов - с аргументами, что Соединенные Штаты не могут позволить себе такие большие военные расходы: Джон Б. Коннелли, Уильям Э. Саймон, У. Майкл Блюменталь, К. Дуглас Диллон, Генри Х. Фаулер и Питер Г. Петерсон.
Кроме ракеты MX (которую администрация окрестила ракетой "Миротворец"), лишь немногие конкретные системы вооружений были поставлены под сомнение. Но всеобщее беспокойство росло в связи с огромными расходами и неопределенными результатами.
Сага о MX была в некотором смысле парадоксальной. Как один из двух основных новых разрабатываемых видов оружия с наибольшим потенциалом противодействия (второй - баллистическая ракета подводных лодок "Трайдент II" или 0-5, БРПЛ), можно было ожидать, что администрация Рейгана примет и расширит программу администрации Картера по развертыванию 200 этих МБР, каждая из которых будет нести десять мощных и чрезвычайно точных боеголовок. Но возражения против планов Картера по созданию полумобильной системы многочисленных защитных укрытий, особенно местная политическая оппозиция и, следовательно, возражения некоторых ближайших сторонников президента Рейгана в штатах Невада и Юта.
Несколько комиссий и исследований привели к ряду предложений, включая предложение о строительстве новых сверхпрочных шахт в "плотной упаковке", идея, которая быстро умерла. Наконец, только в апреле 1983 года последняя и самая успешная консервативная двухпартийная группа, названная Комиссией Скоукрофта по имени ее председателя, генерал-лейтенанта в отставке Брента Скоукрофта, пришла к широкому компромиссному решению. Наиболее примечательным аспектом отчета Комиссии Скоукрофта было опровержение идеи "окна уязвимости".В нем также подчеркивалась необходимость перехода в будущем от крупных МБР с многочисленными, независимо нацеливаемыми реактивными двигателями (MIRV) - но в логическом порядке, тем не менее, было одобрено развертывание ста ракет MX в качестве временной меры при разработке новой малой мобильной МБР (Midgetman).8 Рейган одобрил выводы комиссии и запросил поддержку конгресса для развертывания ста ракет MX. Комиссия Скоукрофта была создана для мониторинга стратегической ситуации и поиска двухпартийной поддержки. Она использовала этот рычаг, особенно в докладе в марте 1984 года, чтобы оказать давление на администрацию США в вопросе контроля над аннами.
Противодействие Конгресса размещению ракет MX в любой форме, особенно в потенциально уязвимых шахтах, привело к длительной политической борьбе между Конгрессом и администрацией. Результатом этой длительной борьбы за MX стало компромиссное решение, принятое в мае 1985 года, разрешающее размещение пятидесяти ракет в шахтах Minuteman III.
Переоценка "угрозы" проводилась несколькими другими способами, которые не были последовательными по своим выводам и воздействию. Высокопоставленные члены администрации Рейгана в 1981 и начале 1982 года повторяли тему о том, что стратегическая военная мощь Соединенных Штатов и Советского Союза остается примерно равной или паритетной. "Неустанное" наращивание советских вооружений часто упоминалось как угроза этому балансу, но не как его нарушение. Как сказал министр Хейг в сентябре 1981 года: "Мы не потеряли стратегический баланс, существующий между Советским Союзом и нами. Мне нравится думать, что у нас все еще есть преимущество в этом вопросе".
на который мы обращаем внимание, это тот факт, что тенденции ... будут
становятся все более опасными... если мы не предпримем соответствующих мер".
Не осознавая, что он говорит что-то новое или спорное, президент Рейган радикально пересмотрел американскую оценку в своем неожиданном заявлении в марте 1982 года. Он сказал: "Правда в том, что, по большому счету, Советский Союз имеет определенное превосходство". (Он также сказал: "Как вы все знаете... [существует] окно уязвимости", что позже было прямо опровергнуто комиссией Скоукрофта). Даже такие ветераны, жесткие критики разрядки и алармисты в отношении военной ситуации, как сенатор Генри М. Джексон, бывший министр обороны Джеймс Р. Шлезингер и Збигнев Бжезинский, сказали
они не разделяли точку зрения Рейгана, и даже Уайнбергер до этого момента никогда не утверждали о советском превосходстве.
Гораздо более значительная переоценка произошла в 1983 году. Центральное разведывательное управление на обычных слушаниях в Конгрессе в сентябре 1983 г. без лишнего шума сообщило, что вопреки утверждениям министра Хейга и министра Уайнбергера (и двух предыдущих министров обороны) новые и более качественные разведданные позволили сделать вывод о том, что с 1976 по 1981 г. (позднее срок был продлен) советские расходы на оборону сократились с 4-5-процентного реального роста в год в начале 1970-х гг. до среднего 2-процентного роста, и что "закупки военной техники [оружия] - крупнейшей категории расходов на оборону - были почти неизменными в 1976-81 гг.... [и эта тенденция], похоже, сохранилась и в 1982, и в 1983 годах". "Разрыв в расходах", который подчеркивала администрация Рейгана, был сглажен ее собственными оценками разведки. Однако администрация умолчала об этом изменении и просто переключилась на другие аргументы в пользу продолжения наращивания военного потенциала.
Между тем, без прямой корреляции или измеримого влияния этих противоречивых указаний на относительную военную угрозу, американское общественное мнение претерпело значительные изменения. Во второй половине 1970-х годов опросы общественного мнения показали переломный момент, когда все большее число людей считало, что Соединенные Штаты тратят на оборону не слишком много, а слишком мало. К моменту выборов 1980 года общественные настроения решительно поддерживали увеличение американских оборонных усилий. Но в 1981-1982 годах произошел радикальный сдвиг. В 1981 году более половины опрошенных - 51 процент - считали, что США тратят на оборону слишком мало, а не слишком много. 22 процента считали, что расходы примерно соответствуют норме, и только 15 процентов полагали, что тратится слишком много. К 1982 году, в результате резкого разворота, только 19 процентов считали, что тратится слишком мало, 36 процентов считали, что слишком много, и еще 36 процентов считали, что тратится примерно
