The Founding of Modern States New Edition - Richard Franklin Bensel
В отличие от Ленина и Хомейни, Адольф Гитлер считался непогрешимым авторитетом во всех вопросах социально-экономической и политической жизни Германии. Поскольку он олицетворял собой историческую судьбу немецкого народа, расы и нации (а значит, и народную волю немецкого народа), то Гитлер мог волеизъявлять только то, что должен, обязан и волеизъявлял немецкий народ. Однако, будучи вождем, Гитлер мог более ясно видеть, как может быть реализована историческая судьба немецкого народа, чем сам народ. Эта непогрешимость лежала в основе как органического единства Вождя и его народа, так и отношения Вождя к революционной элите. Эта элита, встроенная в национал-социалистическую партию, просто стала продолжением Вождя, способствуя, в первую очередь, его приходу к власти, а затем и управлению государственными делами (которые также были продолжением Вождя). Это органическое единство Вождя, партии, народа и государства было настолько полным, что, в отличие от Исламской Республики, Третий рейх никогда не задумывался о том, что харизматическая власть Гитлера после его смерти может быть передана другому человеку или трансформирована в рациональные, систематические бюрократические процессы. В момент основания вождь, партия и народ как органическое целое были одновременно вписаны в государство (которое под руководством вождя само стало частью этого органического единства).
Во всех трех случаях существовало ядро революционных кадров, привлеченное к движению его основополагающими принципами: классовым (Россия), расовым (Германия) и религиозным (Иран). Массовая общественность была интегрирована в основополагающее движение прежде всего этими кадрами и их лидерами. Однако для многих, если не для большинства, массовых людей другие интересы и другие убеждения были не менее важны, чем те, которые предлагали кадры и их лидеры. Поэтому их приверженность революционной партии была гораздо более условной, чем приверженность кадрам, и, в конечном счете, хотя массовая общественность и привела режим к власти и тем самым обеспечила создание нового государства, этот результат был не совсем тем, на который рассчитывала "демократическая воля" (в понимании массовой общественности). В момент основания именно те убеждения, которых наиболее конкретно и горячо придерживались кадры и лидеры революционной партии, стали той трансцендентной социальной целью, которой было посвящено новое государство. Революционные задачи для кадровиков и лидеров заключались, с одной стороны, в том, чтобы любыми средствами (включая искажение намеченной политической программы и с одной стороны, строить предложения, которые апеллировали только к узким слоям населения), а с другой - интерпретировать это массовое следование как выражение народной воли, которая одобряла - более того, вынуждала - принятие и воплощение ее принципов при создании нового государства. Неизбежное противоречие между этими двумя задачами означало, что каждое основание всегда было несколько смещено от центра и должно было быть "очищено" после прихода революционной партии к власти.
В каждом случае трансцендентная социальная цель, которой должно было быть посвящено новое государство и, по сути, было посвящено, была связана с реализацией конкретной исторической судьбы. В Советском Союзе такой судьбой была исторически неизбежная коммунистическая революция, в конечном счете глобального масштаба, в ходе которой пролетарии захватят государство, отменят буржуазно-капиталистические общественные отношения и растворятся как класс в том обществе, которое в конечном счете станет неуправляемым (в смысле формальных политических процессов). Инициатором реализации этой судьбы стала партия большевиков, которая в качестве авангарда воплотила в себе исторический импульс к революции и усилила этот импульс, способствуя правильному пониманию марксистской доктрины. Поскольку в момент возникновения революционной возможности это понимание было неизбежно неполным, партия действовала, так сказать, на опережение воли народа. В качестве доказательства существования этой воли достаточно было продемонстрировать революционный порыв народа в форме, признающей лидерство партии-авангарда. Поскольку демократические выборы были буржуазным приемом, способным лишь фрагментировать и исказить этот импульс, они были фикцией. На практике же именно удовлетворенность народной волей (с точки зрения силы и целостности революционного импульса) была главной и исключительной заботой партии авангарда: доказательство пудинга - в его поедании (т.е. в том, удалась ли революция). После создания нового государства народ учили тому, что он должен, обязан и сделал, восстав против старого порядка.
В период иранской революции исторической судьбой шиитской религиозной общины стало благочестивое принятие предстоящего возвращения Скрытого Имама. Трансцендентной социальной целью нового государства стало очищение религиозной общины для подготовки к этому возвращению. Хотя это очищение было долгом и обязанностью всех правоверных шиитов (и, следовательно, то, что религиозная община должна, обязана и сделала как народ), только духовенство и, прежде всего, аятолла Хомейни знали, как именно должно быть осуществлено это очищение. Здесь же народ инстинктивно (например, по чувству отвращения при столкновении с "современными" общественными нравами) знал, что нужно делать. Однако, в отличие от большевиков, духовенство не могло ждать, пока созреет революционный импульс, поскольку воля Божия уже была явлена.
Хотя в центре внимания находилось признание религиозной общиной аятоллы Хомейни в качестве эмиссара Сокровенного Имама, это признание не могло быть подтверждено демократическими выборами (отчасти потому, что такие выборы позволяли участвовать в них нерелигиозным и инакомыслящим, а отчасти потому, что как политический процесс они отвлекали и фрагментировали внимание религиозной общины на "модернистские" вопросы и формы). Вместо выборов в результате массовых уличных демонстраций был признан высший духовный авторитет аятоллы Хомейни, что послужило основой для создания Исламской Республики. К моменту избрания Ассамблеи экспертов народное признание этого духовного авторитета уже радикально меняло условия возможной демократической политической конкуренции. После создания Исламской Республики началось очищение религиозной общины, включающее в себя религиозное обучение, подавление нечистых элементов и перестройку отношений между верующими и духовенством.
Создание Третьего рейха было более сложным, поскольку выявление воли народа требовало более длительного и интенсивного участия в демократических выборах. С точки зрения нацистов, политические кампании вызывали огромную эмоциональную реакцию, которая материально выражала добровольное подчинение индивидуальной личности коллективной судьбе немецкого народа, расы и нации, а результаты выборов демонстрировали растущее признание Адольфа Гитлера в качестве вождя (о чем свидетельствовало все большее количество голосов, полученных национал-социалистической партией). Хотя в результате
