Бедная попаданка, богатая попаданка-2 - Полина Лашина
Вррах! И из-за этого стоило так рыдать? У него же чуть сердце не остановилось! Да плевать на эти монеты, которых действительно не хватает, особенно в связи с последними большими закупками. Уж разобрался бы сам как-нибудь... а там бы и опытный управляющий подъехал.
Недоумевающий Драр, пытаясь успокоить жену, заметил тогда, что деньги на уплату налога он все равно найдет, не ее это печаль. Что женщинам и так не стоит...
Только Льиза разрыдалась еще больше.
Да что не так он сказал?!
Хоть вообще молчи.
Сквозь слезы и всхлипы его непонятная леди высказывала претензии, мол, не верит он ей, не доверяет.
"Верю и доверяю!" – заверял Драр, лаская и целуя уворачивающуюся жену.
Винила его в том, что он считает ее глупой, ни на что не годной женщиной...
"Да как она подобное надумала, после всего того, что провернула, глупая... То есть слишком умная моя иномирянка" – недоумевал Драр и убеждал, что она настолько умная, что он даже не всегда понимает ее. Признался открыто, даже наплевав на мужскую гордость.
Но Льиза тут же соглашалась, что она действительно глупая, переча своим же претензиям и окончательно запутывая его. Говорила, что она до сих пор многие нюансы их мира не знает или забывает учесть. Что все ее идеи полный "отыстой", чтобы это не значило – мужчина побоялся уточнить, чтобы не заострять на этом внимание всхлипывающей Льизы. Жаловалась, что она к обеду уже стала забывать, о чем думала с утра, мол, настолько стала дурой...
Вот тут Драр, совсем ничего не понимающий, хотел опять велеть ей просто больше отдыхать, но вовремя спохватился и удержал язык за зубами. Вдруг опять рыдать начнет?
Как же сложно с этими женщинами!
Особенно с теми, которая еще и жена. Любимая.
Не отмахнешься, не велишь заткнуться, потому что ее страдания и его самого больно ранят. Но при этом он не понимал, что с ней происходит, чем он может ей помочь. И это собственное бессилие доводило его еще больше. Даже магическая сила в нем чуть не пошла вразнос, едва сдерживал внутренние вспышки.
Однако с утра Льиза тогда проснулась в отличнейшем настроении, сама потянулась к нему за ласками, разбудив затемно. Зацеловала жарко, оседлав его еще до рассвета, будто и не было полночи ее изводящей истерики. А получив от него мужского внимания, тут же завернулась в покрывало и сказала завтракать без нее, что она досыпать будет. И действительно мигом и так сладко уснула.
Да, он ничего не понимает в женщинах.
Но тогда на всякий случай запер спальню, велев, чтобы леди не беспокоили. И чтобы Льиза хорошенько выспалась и отдохнула, а не побежала опять по делам.
Однако уже вскоре она, как ни в чем не бывало, гуляла по дворам и кухням со своими остроухими охранниками, проверяя работу слуг и как идут заготовки подвозимого из деревень. Разозлившийся Драр пошел тогда спросить с кальфар, чего они лезут, куда им не велено, зачем выпустили леди из спальни, но Льиза за них вступилась. Заступилась за свою же охрану! Заявила, что парни ни при чем, что, мол, неужели Аркерот не отроет любые двери своей хозяйке.
Непонятно, что она имела в виду, но остроухим Драр потом еще велел оберегать свою леди... в том числе от нее самой, ее излишней деятельности. Чтобы леди не перетруждалась, ей нужно больше покоя. И хотя эти нелюди обычно игнорировали обращения людей к ним, но в тот раз согласно закивали.
Были у него с женой и другие притирки, которые приводили совсем уж к неожиданным последствиям.
Например, когда в конце лета приехали к ним Фалмуты. Сам граф Фалмут – один из самых богатых и влиятельных в Арагонии! – со своим наследником, виконтом Кристом прибыли в Аркерот, на границу с гиблыми землями. Чтобы лично обсудить будущий торговый договор с кланом Троркофов, которые тоже уже ехали сюда – как доложили с перевала, рордонцы уже пересекли границу.
И если нелюдей поселили бы в том самом "гостевом дворе", где и раньше, то для знатных гостей Льиза оставила тот двор, где они сами раньше жили – следующий за "солдатским", в котором были основные казармы. Сейчас же их семья – с детьми и псом Дружком – переехала в самую глубь Аркерота, в отдельно стоящий в изолированном дворе трехэтажный дом со странными печками. Да и все остальное там тоже было непривычным, даже расположение комнат, но почему-то очень радовало его иномирянку. Поэтому Драр не противился переезду, хотя странно было и то, что дом был только для их семьи, комнаты слуг и охраны были в других строениях во дворе. Однако во внутренние дела дома и наводимых иномирянкой порядках, касающийся быта и слуг, Драр не вмешивался.
Тот двор, который Льиза оставила для знатнорожденных гостей, она назвала почему-то трудновыговариваемым словом Кастласпа, обустроила там красиво: опять же эти чудные плетеные корзины с цветами повесила везде, отдельная мебель во дворе стояла, сделанная по ее заказу плотниками, которая, как оказалось, в бывшем мире его жены бывает особенная именно для отдыха на улице. Красиво, спору нет, но знатных гостей, особенно которые выше по положению, нежели хозяева, селят именно в хозяйском доме или крыле, а не в других местах, которые ближе к выходу! Льиза же даже ради приветственного пира не согласилась пустить столь знатных гостей в их семейный дворик, который назвала на свой манер "Доножон". Она была против того, чтобы даже показать их чудной дом графу – "никаких эксикурсий посторонним по нашим личным зонам", как она выразилась.
Поговорили в тот вечер Драр с Льизой резко: иномирянка все повторяла про какую-то "ко-фи-де-цаль-ность" – какие невозможные слова у иномирян! Впрочем, как и они сами порой бывают. То есть пыталась объяснить про полное закрытие личной жизни от чужаков. Говорила, что она устала быть всегда на виду, ей нужно хоть изредка уединение, которое никто не смеет нарушать
