Как становятся предателями (СИ) - Кацман Изяслав
Почти сразу вслед за первой вернулась следующая группа. Их «подопечный» также заметно нервничал, кроме того, имел несколько помятый вид – похоже, этот сопротивлялся, в отличие от Нотону. А минут через пятнадцать явился со своим «объектом» Тагор. Надо же, сам регой Кахимуй пожаловал. Не добровольно, конечно. Регой, конечно, по старой памяти – так-то у нас уже лет пять только «регои-макаки», то есть, регулярная армия. Две другие группы «ловцов человеков», к сожалению, возвратились без улова – командиры смущёно отчитались, что указанных в приказе господ на месте не оказалось.
Своего ручного «дикого гуся» тут же озадачиваю допросами. Тузтец с энтузиазмом берётся за дело: всех троих арестованных заговорщиков по его приказу разводят по разные стороны навеса, предварительно стянув руки за спиной. Начинает мой старый соратник с самого главного из сей компании. Я стою рядом.
«Предлагаю рассказывать всё честно и без утайки» – Тагор не заморачивается психологией и прочими премудростями из арсенала следователей моего родного мира – «Тогда умрёшь быстро». Кахимуй, в отличие от своих подельников выглядит молодцом: видно конечно, что нервничает и отчаянно потеет от страха, но лицо держит. Настоящий папуасский аристократ. Даже жалко такого под нож пускать – ведь раньше добросовестно работал на благо Великого Пеу, администрируя в меру своего разумения подконтрольный угол Текока из трёх деревень. Звёзд с неба не хватал, к новым веяниям относился скептически, ну так и палки в колёса прогресса не вставлял: программы диверсификации и витукизации сельского хозяйства выполнял, пусть и не без проблем (хотя это везде со скрипом шло), школы во всех селениях открыл, к учителям почтение сам проявлял и подопечное население заставлял относиться со всем уважением.
Кахимуй медленно, тщательно подбирая слова, начал «колоться». Мы с Тагором внимательно слушаем, временами уточняя или задавая направляющие вопросы. Когда скудный поток красноречия «сильного мужа» иссяк, экс-наёмник сказал: «Сейчас перепроверим у твоих сообщников, что им известно. Если окажется, что где-то солгал, умирать будешь мучительно, поверь мне». Главзаговорщик напряжённо сморит на нас, переводя взгляд с меня на тузтца и обратно. Потом говорит: «Теперь уж бесполезно врать. Надо было тебя, сонай, просто прирезать. Я так и хотел, да молодёжь моя отговорила. Дескать, они лучше знают, как ныне такие вещи делать принято». Прерываю сетования на современное молодое поколение: «Уведите его и остальных. У вас есть, где их запереть?»
Комусилети и Олокулети переглянулись. Заместитель произнёс несколько неуверенно: «Да некуда. У нас здесь только сарай для хранения инструмента закрывается. Но там лопаты с мотыгами. Ради них всё вытаскивать».
«Ладно, посидят где-нибудь у стены со связанными ногами» – решаю вопрос, как доводилось делать это не раз прежде – «Только приставьте к ним охрану понадёжней, чтобы никто сбежать или руки на себя наложить не вздумал. Мне их ещё Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками предъявить надо». Кахимуирегуи услышав, что немедленно его убивать не будут, послушно зашагал в указанный ему угол. А мы продолжили «потрошить» его подельников. Остальные, в общем-то, ничего нового не сказали: удалось узнать имена ещёнескольких мелких сошек, используемых к тому же втёмную, зато в остальном подтвердилось, что говорил глава заговорщиков.
«Я всё же убил бы этого Кахимуя» – сказал Тагор – «Он среди них главный и самый опасный, и к тому же дядя Вагурикапи. А кто бабу огуливает, может здорово ей голову задурить. Так что Кахимуй может вывернуться. А зарезанный уже ничего не сможет сделать». Я и сам понимаю, что мёртвые не кусаются. Так что нужно подумать, действительно, что ли прикончить этого урода. Но пока пусть поживёт. Час-другой у нас ещё есть.
От Длинного вестей до сих пор нет. Я уже переживать начинаю за старого соратника. Предлагаю комбату с замом и Тагору послать на разведку пару бойцов к столичному управлению полиции. Олокулети с Комусилети начинают обсуждать, кому из подчинённых поручить столь деликатное и ответственное задание. Но тут появляется один из ополченцев, выделенных Паропе, и протягивает мне лист бумаги. С некоторым внутренним мандражом беру донесение и начинаю читать.
Благодарение духам-покровителям, всё хорошо: Пагукусуме к заговору никакого отношения не имел, что ещё раз подтвердило отсутствие лжи в показаниях Кахимуя и Ко, Длинного выслушал внимательно, указанных им злоумышленников из числа своих подчинённых и сотрудников политической полиции тут же приказал взять под стражу. Формально последние ему не подчинялись, хоть и сидели пока в одном здании с городскими коллегами, но глава «столичного УВД» на такую мелочь внимания не обратил. Потом ещё и самолично допросил арестованных, особо не церемонясь, благо у нас на Пеу о правах человека имели представление весьма приблизительное, а правозащитников, кои могут поднять бучу по поводу нарушения процессуальных норм и применения недопустимых методов дознания, отродясь не водилось. Да и адвокаты тоже звери в наших краях небывалые.
Кроме четырёх указанных Тукоем, иных заговорщиков среди полицейских не оказалось – в этом уж можно быть уверенным, зная Пагукусуме. «Квартет» сунули до особых распоряжений в камеры, а остальному личному составу столичной управы правопорядка был объявлен экстренный сбор. Кстати, если верить письму, арестовать всех успели до того, как кто-либо добрался до «особой политической тюрьмы». Так что господин следователь до сих пор сидит взаперти.
А у меня в дополнение к ополченческому цабу и группе кадетов есть теперь несколько десятков тёртых мужиков, имеющих богатый опыт задержаний вооружённых преступников и уличных облав. С оружием, конечно, у них не очень – полиция больше дубинками орудует, только у отделения «омоновцев» есть короткоствольные автоматы. Но сила всё равно серьёзная.
Хотя в принципе, обойтись можно и без людей Пагукусуме. Ситуация прояснилась, половина заговорщиков обезврежена, в том числе и их главарь и организатор, из тех, кто представляет хоть какую-то опасность, только Вагурикапи да ещё несколько армейских и ополченческих офицеров на свободе. Но теперь ясно, что среди «пану макаки» их нет – ни во втором батальоне, ни в Особой Караульно-церемониальной роте. И значит, можно смело задействовать и дворцовую охрану для ареста оставшихся подельников Кахимуя. В любом случае, пора действовать.
«Объявляй построение цаба. Только без лишнего шума» – говорю командиру – «Пойдём к резиденции типулу. Всех, наверное, можно не брать. Двух сотен достаточно. Охрана дворца будет на нашей стороне». В лейтенанте Рохоки я уж точно уверен – вряд ли человек, осмелившийся на донесение лично мне о связи Солнцеликой и Духами Хранимой с Вагурикапи, будет поддерживать мятежников.
Молодой офицер отдаёт несколько команд, и унтеры побежали вдоль ограды, под которой в ожидании приказов расположились собравшиеся бойцы. Ополченцы потянулись к центру плаца, строясь повзводно в неровные прямоугольники. Да, до гвардейцев дворцовой охраны, способных маршировать «по линейке», городским ремесленниками и огородникам, тратящим на военное обучение несколько дней в месяц, далеко. Ну и ладно – до резиденции правителей Пеу прошагаем без лишнего шика. Главное, зайти туда и взять за яйца бравого капитана Вагурикапи, если он, конечно, ошивается возле Рами, а не находится во вверенном ему батальоне.
«Заговорщиков с собой возьмём» – решаю на ходу. На минуту задумываюсь, подзываю к себе Тагора и на пределе слышимости говорю своему ручному «дикому гусю»: «Соберите этих ублюдков. А Кахимуя… прикончи. Только постарайся, чтобы выглядело, будто при попытке к бегству». Тузтец согласно пожимает плечами, одобряюще скалясь: дескать, правильно, Сонаваралингатаки, так и надо с опасными врагами поступать.
Наконец весь цаб выстроился, унтера ором, а самым непонятливым и лёгкими тычками выровняли, насколько смогли ряды. Мы с Комусилети и Олокулети выходим перед строем, и я начинаю: «Воины, злоумышленники, замыслившие навредить Пеу-Даринге, попытались оклеветать меня, Сонаваралингу-таки, Уста, Глаза, Уши и Десницу Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы, перед нашей правительницей, для чего подло схватили меня, чтобы под пытками вырвать ложные признания в измене и злых замыслах против типулу-таками и народа Пеу. Но верные своему долгу люди освободили меня и помогли задержать часть предателей. Однако не все из изменников ещё под стражей. И кое-кто из них сейчас во дворце, рядом с Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками. Потому я приказываю вашему цабу выступить на защиту правительницы!»
