Карл Мунк - Один
– Опомнись! – взмолился Фрейр. – Бросайся перед великим на колени, умоляй о прощении! Лобызай ступни великого Одина!
– Поздно, отец! – юноша оттолкнул цепляющегося за стремена старика Фрейра.
– Поздно! – эхом отозвался Один. Слейпнир развернулся, направляя полет к противоположной стороне поля битвы.
Развернул лошадь Альвар. Теперь между противниками было около пятисот метров пустого пространства.
– Съезжайтесь! – подал команду Ньёрд: раз поединок неизбежен, то стоит хотя бы выполнять традиции.
Два всадника, повернувшись друг к другу, неслись навстречу. Звенел под копытами Слейпнира камень. Искры сыпались из-под копыт лошади Альвара. Стремительно уменьшалось расстояние. Рука Одина занесена для удара – копье Альвара целит в грудь аса.
Замерли ваны. Не дрогнули воины асов. Мгновенный удар. Треск копий – и пронзенный Альвар, завалившись на бок, сползает с коня. Но еще быстрее ползет, собираясь лужей, кровь из отверзтой раны.
– Как так? – удивленно смотрит юный ван. Перед глазами, кружась и звякая, сыпятся золотые монеты ведьмы Гулльвейг. Но ничего этого юный бог уже не увидел.
– Убийца! – кинулся к Одину Фрейр.
– Убийца! – взвыли ваны.
Один смерил взглядом свой небольшой отряд, прикинул, что сечи не избежать: ваны, разбуженные запахом крови, угрожающе смыкались полукольцом, грозя взять Одина в круг, ощерившийся кольями, копьями. Некоторые из ванов были вооружены лишь вилами, но слишком многочисленен противник. Слишком лют в тупом желании мстить, рвать и бить.
Один рубился отчаянно, кроша черепа и ломая ребра нападавших. Его воины, рассеявшись по полю, отражали удары одновременно десятка ванов.
Один мазнул взглядом – кое-кто из его ребят был ранен, но не упал никто. Но так долго не могло продолжаться.
– Уходим! – гаркнул ас, сапогом врезав в челюсть вцепившегося в гриву Слейпнира вана.
Дружина Одина взмыла в воздух. Вслед неслись стрелы и проклятия ванов.
– Ну, – хмуро приветствовал Мимир вернувшийся отряд Одина. – Не сдержался? Устроил драку вместо того, чтобы мирно договориться?
Один огрызался, злясь на себя, ванов и весь мир:
– Да попробовал кто удержаться на моем месте?! Эти землекопы обнаглели! Сам бы попробовал, раз считаешь себя мудрецом!
– А это и в самом деле неплохая идея! – встрял Хёнир, медведем поглядывая исподлобья. – Мы с Мимиром, пожалуй, сумеем уговорить ванов забрать Хейд из Асгарда.
– Прародители в помощь! – хмыкнул Один, спешиваясь. – А только я – складываю руки, И пусть бездна меня проглотит, если я шевельну хоть пальцем, чтобы еще когда-нибудь для чего-нибудь встретиться с ванами.
– Не зарекайся! – осадил Хеймдалль. – Снова забыл? – начал было великий страж богов, но прикусил язык: асы по молчаливому соглашению старались вслух о грядущем конце света не заговаривать. Каждый мучался в одиночку – зачем взваливать свои печали на другого – умей молчать.
– Не слишком ли много заботы об одной девке? – Один погладил Слейпнира по холке. Чмокнул воздух губами – конь потянулся к лицу аса, норовя коснуться щеки Одина мокрым языком.
Мимир зябко потер иссохшие кисти, погрел дыханием ладони: не о Хейд собирался говорить мудрец с ванами, помощи шел просить священный старец. Хёнир вызвался сопровождать Мимира.
– Но время истекает, – вздохнул Мимир, – не ведают даже предки, как скоро мы доберемся до Альфхейма.
Тщедушная фигура старика в белом балахоне на фоне широкоплечих асов казалась зыбкой, полуреальной. Мимир казался порождением другого мира или иных знаний. Лишь глаза сияли всепонимающим светом.
– Да, время, – пропыхтел Хёнир, нагружая колесницу припасами для дальнего пути, – времени жалко!
Черный шар в подкладке шевельнулся. – Освин, затесавшись в толпу асов, прихлопнул шар рукой, прошипел, как живому: «Сиди смирно!» Но шар, словно взбесившись, заметался, рванул. Ткань затрещала, шар выпал и покатился по камням, еле прикрытым снегом.
– Вот ты где! – Один изловчился, ухватил шар в лапищу. Но тот дернулся, выскользнул. Послушно докатился до ног Мимира, в глубине вспыхивали таинственные звезды. Мимир поднял шар времени, повертел, рассматривая. Чуть темнее глаза, чуть глубже морщины, и Мимир прочел волю судьбы. Теперь он знал свой конец.
– Вот теперь времени хватит, – Мимир спрятал шар. Кивнул Хёниру: – Бросай пустое занятие: ни еды, ни питья нам не понадобится.
Хёнир послушался, бросая косые взгляды на кус сала с изморозью соли. Однако утерпел.
Мимир, мешкая, взял руку Одина. Долго смотрел в глаза асу.
– Да что ты, старик? – от всепроникающих глаз Мимира Одину вдруг стало грустно. – Словно навек расстаемся!
– Навек? – на Одина смотрели глаза пророка и глаза безумца. – Прощай, Один! – чуть наклонил белую голову Мимир.
– Бывайте пока! – махнул приятелям Хёнир. Через миг двор Одина исчез: перед Мимиром и Хёниром простирались холмистые перелески и равнинные болота Альфхейма.
А еще через время – для асов едва ли минули минуты – к воротам жилища Одина направлялись по дороге две коренастые фигуры, облаченные в неуклюжие боевые доспехи.
– Ваны? – оторопел Один. – И, кажется, сам повелитель Фрейр и его наперстник Ньёрд!
Впереди ванов, словно указывая дорогу, катился черный шар Освина. Вкатился в ворота – и пропал. Вот только что был, юлил черной кошкой по снегу, и растворился: время вышло из берегов и больше никому не повиновалось.
– А что это за мешок тащат наши скотоводы? – пригляделся Локи. За спиной Ньёрда и в самом деле, оттягивая плечи, болтался туго набитый мех.
– Судя по размерам… – высказать догадки Локи не успел: ваны молча входили во двор.
Остальные асы потеснились, попятившись. Ваны словно не видели, всеобщего изумления. Ньёрд скинул мешок с плеч. Вместе с Фрейром завозились у затянутой веревкой горловины. Из отверстия поднялось облачко опилок.
– Вот так на, – фыркнул Тор, – ваны нам опилок притащили!
Ответом был холодный взгляд Фрейра. Они с Ньёрдом осторожно, словно внутри находились голубиные яйца, ссыпали пригоршнями опилки. Работали размеренно, словно заведенные автоматы, Асы выжидали: слишком уж поразительно и необычно вели себя боги плодородия.
Опилки, вырастая горкой, теперь розовели. Желтизна окрашивалась клюквенным соком. Потом еще потемнели: на снегу кровь казалась яркими цветами.
– Что это?! – рука Одина машинально выхватила из-за пояса кинжал. За оружие схватились и прочие асы: на богов, бережно поддерживаемая ванами, глядела мертвая голова Мимира.
– Смерть предателям! – выкрикнул Один, бросаясь на ванов.
– Смерть убийцам! – подхватили воины: неслыханное злодейство учинили ваны. Кто бы посмел поднять руку на священного старца?
– Постойте, дети мои! – асы замерли, окаменев. Голова Мимира, все еще сочась из обрубка шеи кровью, открыла глаза, вперившись взглядом в асов.
– Спрячьте оружие! Протяните ванам руки! – вещала голова. – Кончилось время распрей и споров, Кончились войны, кончились ссоры! Беда идет на миры Иггдрасиля: объединяйтесь же вместе перед грядущим!
Смущенные асы слушали речи мертвой головы Мимира. Стараясь не звякнуть, попрятали оружие и ножны. Потупившись и стараясь не встретиться с Фрейром взглядом, Один сделал несколько шагов, протянул вану руку:
– Да будет так, как вещает Мимир! – выдавил из себя.
Смутны речи Мимира, неясны угрозы, неведома грядущая напасть. Но нельзя ослушаться святого старца, ожившего после смерти, чтобы предупредить: дети вселенной, будьте вместе и будьте настороже
А голова, словно выполнив последний долг, умолкла смежив веки Миры сменив ритм жизни, сбирали силы для последней битвы
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
Один опять проснулся от того же кошмара. Боль в правой глазнице нарастала вместе с чувством вины и страхом неизвестности. Этот сон повторялся уже несколько раз и все время становился четче. Ас видел во сне долину Ясеня и Источник. Он каждый раз возвращался в тот день, когда получил магические руны, и снова и снова проходил испытание и просыпался от боли.
Сон что-то означал, но никто не мог его истолковать. Остался только один Мимир, точнее, его голова, продолжающая пророчествовать.
Один поднялся, накинул плащ и вышел из дома. На дворе только начинался рассвет, солнце еще не взошло, но небо уже начало светлеть на востоке. Ас вдохнул полной грудью свежий воздух, и боль отступила, но беспокойство осталось, а червь вины не отпускал душу. Хоть Мимир уже много раз повторял после своей смерти, что Один не виноват в том, что случилось, но ас всегда помнил: именно он послал его на верную смерть, хотя тогда трудно было поверить, что кто-нибудь в девяти мирах осмелится поднять руку на старика Мимира.
Как ни тяжело было видеть то, что осталось от мудрого старца, деваться некуда – надо идти. Не зря он опять видел этот сон. Может быть, Мимир зовет его, а, может, сам Ясень решил, что пора бы Одину навестить долину Источника.
