Этьен Кассе - Код Нибелунгов. Власть богатства и механизмы власти
Такая вот у нас получилась пространная иллюстрация. Зато теперь-то мы точно знаем, что средневековое человечество вполне соответствовало и своим богам, и своим героям.
А что говорит нам про историю сокровищ и борьбу с драконом немецкая «Песня о Нибелунгах»? Какова более поздняя версия событий? Выясняется, что версия несколько иная. В общей канве повествования отрывки о юности Зигфрида вообще кажутся, как ни странно, чем-то чужеродным: искажены старые взаимосвязи, генеалогия владельцев сокровищ от Андвари — Локки — Хрейдмара — Фафнира до Регина — Зигурда теряет свое значение точно так же, как и мотивы проклятья, мести за отца и т. д. Только один сюжет остается в живых у немецкого поэта: охраняемое гномом сокровище, чудо-оружие (плащ-невидимка) и необычные свойства драконьей крови.
Итак, Хаген, мудрый советник бургундских королей, узнает скачущего в Вормс Зигфрида по его сияющему лику. На вопрос Гунтера, кто же такой этот героический Зигфрид, советник вместо ожидаемой истории о битве с драконом упоминает совершенно другую историю. О том, как Зигфрид спас жизнь и государственные сокровища неким королевским сыновьям Нибелунгу и Шильбунгу. При этом сокровища — драгоценные камни и красное золото — были столь огромны, что «сотни телег показалось бы мало».
В другом месте «Песни…» говорится уже о четырех телегах, в течение четырех дней и ночей перевозивших сокровища из горной пещеры. Там же находился и удивительный меч Бальмунг, с помощью которого герой из Ксантена одолел королевских сыновей, двенадцать великанов и семьсот чудищ из земель Нибелунгов. Остальные нибелунги вместе с гномом Альберихом предпочли сдаться. Во время поединка с Альберихом Зигфрид отнимает у гнома очень редкий плащ-невидимку.
Так выглядит история о сокровищах в изложении Хагена. Согласитесь, что это уже вовсе не та, привычная для нас, «драконья» история. Единственное упоминание о битве Зигфрида с драконом Хаген делает вскользь, между делом. И связано оно не с сокровищами, а с неуязвимостью, полученной в награду за убийство монстра: «Вообще-то знаю я о Зигфриде поболе: он собственной рукой победил дракона, в крови его и искупался, так что кожа его отныне словно панцирем покрыта».
Ну, и пару слов о «женской» истории. Согласно скандинавским сказаниям, именно знание птичьего языка дает герою преимущества в отношениях с представительницами слабого пола. В «Песне о Нибелунгах» этот прежний смысл утрачивается, «женский вопрос» тоже выглядит иначе.
Прибытие корабля бургундов к берегам Свенка лишь потому взволновало островитян, что корабль, помимо знавшего дорогу Зигфрида и пары южан-мореходов, был совершенно пуст.'
Прежде приходили сюда издалека корабли с разными чужеземцами. И здесь ко всему привыкли. Но чтоб пустой корабль? Причем не корабль воинов, нет, — торговый, широкий, большой.
Свенке о корабле доложили летним утром, когда король был занят иными совсем делами.
— Прибыли из Ургундии, — сообщил гонец, плохо понявший слова чужеземца.
— И кто бы это? — раздраженно спросил Свенке.
Никто при дворе не слыхал о землях с таким названием. Послали к кораблю еще одного гонца, и тот вернулся со следующими известиями: земля ургундов, правят ею в крепости Вормец могущественные король Гундур и его братья Герн и Гизлер, рядом река течет, широкая и бесконечная, зовется она Ринус или Рин.
Свенке пожал плечами. Песен о таких королях он не слыхал. А потому сделался недоверчив.
— Чего им здесь надобно? — покачав головой, спросил он.
Гонец принялся пояснять далее:
— На корабле том прибыл господин Зегедур, великий воин с реки Рейн, союзник Гундура. Прибыл, дабы просить руки Брюнгильды!
— А он знает, что ему придется состязаться со мной? — выкрикнула Брюнгильда, велела седлать коня и поскакала в порт.
Было раннее утро, когда Брюнгильда решим взглянуть на пустой корабль. Зигфрид стоял на борту, поставив ногу на ящик. Он закрыл глаза и откинул голову, подставляя лицо лучам солнца. Ветер играл его золотыми волосами, подобными огненному облаку. Он улыбался солнцу.
Брюнгильда сразу же поняла, что он — Смелейший из Смелых, ибо таким она всегда и представляла его: большим, сильным. И она захотела, чтобы он победил ее, чтобы он оказался тем, кто закончит ее глупую игру в состязания с женихами. Он, чужой король пустого корабля, собравшийся взять ее в жены, должен стать ее Избранником.
Лишь поздним вечером впустили Зигфрида в зал Свенке. Он вошел, держась по-королевски. Брюнгильда, хоть и пожирало ее любопытство, спряталась за спиной своей бабки Лайлы и наблюдала за Зигфридом с отчаянной решимостью.
«Он!» — подумала она. Непобедимый, которому она желала победы.
— Назови свое имя, — потребовал Свенке.
— Я — Зигфрид, господин на Рейне, господин бургундов, господин Ксантена, господин земли Нибелунгов, великий король моей земли, прибыл просить руки твоей дочери, прекраснейшей Брюнгильды.
— Ты знаешь нашу дочь? — спросила королева Ильва.
— Конечно! — воскликнул Зигфрид. — Какая ж еще женщина на островах может быть прекраснее ее?!
И тут бабка Аайла сказала о внезапном госте:
— Ах, как же юн и, ах, до чего же чужой.
А потом поднялась и покинула королевский зал.
Знала ли она, что ожидает ее Брюнгильду, знала ли она, что этот человек, выглядевший столь мужественно и бывший столь бесчеловечным, что этот человек не заметит сердца Брюнгильды?
Именно потому, что был он так юн, именно потому, что был он не тем, был чужим.
Зигурд, шерше ля фам!
В мертвой тишине после битвы с драконом Зигурд сидит у ночного костра. Мертвый Фафнир брошен на лугу, его брат Регин убит прямо у огня. А Зигурд невозмутимо готовит кровавое сердце дракона и обдумывает планы на
героическое будущее. И вот тут-то в тишине раздается пронзительный клекот — это семь орлиц, пернатых свидетелей происшедшего, решают побеседовать друг с другом. Умные птицы оповещают юношу о двух женщинах: прекрасной дочери короля Гиуки и мужеподобной валькирии.
Все утро Зигурд занят погрузкой сокровищ. А затем герой отправляется в путь, естественно гарантирующий ему новые приключения. Он отправляется на гору Хиндарфиал, где и обитает валькирия. Там Зигурд видит отлично укрепленную крепость, а в ней-то как раз и находится… спящая красавица, сиречь валькирия. Только благодаря волшебно острому мечу Грамру, не затупившемуся даже о дубленую шкуру дракона, Зигурду удается освободить тело спящей валькирии от заколдованной кольчуги. Нарушен волшебный сон, и пробудившаяся красавица рассказывает герою свою печальную историю: Один наказал ее за непослушание, она укололась о заколдованный шип и попала в плен Морфея на горе Хиндарфиал. Милая валькирия тут же превращает напиток- приветствие освободителю в любовное зелье.
Это первая, самая быстротечная версий встречи с Брунгильдой. В другой Зигурду приходится попутно совершить пару-тройку мелкомасштабных подвигов, чтобы добраться до заколдованной валькирии. В «Эпосе о Вельзунгах» он должен проскакать сквозь огненную стену, а в «Саге о Дитрихе» ему приходится одолеть стражей крепости, находящихся в крайне дурном расположении духа.
В северных песнях и рассказах эта самая валькирия известна под двумя именами: Зигфрида (!) в песнях «Эдцы» и Брунгильда. Дочь короля Будли, она одновременно еще и сестра гунна Атли, который в дальнейшем сыграет роковую роль в истории Нибелунгов.
Бог Один повелевает валькирии прекратить битвы и обзавестись, в конце-то концов, нормальной семьей. Вполне традиционная история. Упрямая и воинственная дева предпочитает вечный сон, заявив, что станет женой лишь истинного рыцаря — «рыцаря без страха и упрека».
В «Песне о Нибелунгах» все выглядит куда более красочно: любой из претендентов на руку Брунгильды должен одержать верх над могущественной валькирией, состязаясь с ней. И вот на этом-то месте королю Гунтеру и придется выступить в компании могучего Зигфрида. Лишь при помощи героя ему удается одержать верх над разъяренной дамочкой и принудить ее к браку.
В скандинавских песнях валькирия считалась великой волшебницей, понимающей в рунах. Ас такой лучше понапрасну не связываться. Зигурд и Брунгильда клянутся друг другу в верности, а затем герой вновь отправляется навстречу приключениям. Конь Грани несет его ко двору короля Гиуки, где герой знакомится с королевскими отпрысками Гуннаром и Хегни. Их сестра Гудрун, красоту которой, кстати, восхваляли орлицы, выказывает явный интерес к юному Зигурду — рыцарю, естественно, «без страха и упрека».
