Александр Немировский - Мифы и легенды народов мира. Том 8. Древняя Индия
Другие ведийские боги сохранили свои имена, но изменили роли. Варуна, лишенный положения владыки мира, остается лишь властелином вод. Яма из первого умершего превращается в бога смерти и властителя предков. Появляется новая грозная десятирукая богиня–мать Дурга, олицетворение созидательной и разрушительной силы природы. Ее колесницу влекут львы, или она сама сидит то на льве, то на слоне.
Уже в ведах по присущему индийскому мифологическому мышлению свойству ассоциировать явления, весьма отдаленно напоминавшие друг друга, бог эликсира жизни Сома был отождествлен с луной (иранский Хаома, тот же алкогольный напиток, этого изменения не претерпел). В индуизме Сома полностью утвердился в ипостаси небесного тела, получил несколько десятков небесных имен, стал «супругом» «красной» Рохини и одновременно приобрел антропоморфные черты. В пуране он сын Атри, одного из древнейших мудрецов, обладавших властью над солнцем. Антропоморфные черты усиливаются и в других богах, демонах и сакральных атрибутах. Матали, упомянутый в «Атхарваведе» как добытое Индрою в водах волшебное средство, превращается в лучшего в мире колесничего Матали, ближайшего друга Индры.
Ведийские боги не отождествлялись с животными. В постведийскую эпоху — это обычное явление. Богу Агни сначала придается баран или козел, используемый им как средство для передвижения, а потом он и сам превращается в барана, и это не препятствует ему восседать в человеческом облике на колеснице, запряженной семью красными конями, обладать семью лицами и семью красными языками.
Происходят изменения и в представлениях о священных животных. Сохраняет святость корова, но рядом с ней становится боевой конь, в котором видят «самое возвышенное, благородное, крепкое, могущественное, прославленное и быстрое из четвероногих», столь же близкое кшатриям, как корова была близка брахманам. Соответственным образом жертвоприношение коня (Ашваметха) рассматривалось как царь жертвоприношений и главная церемония царской коронации. И в этом акте особую роль играет Варуна, оттесненный на обочину пантеона. Он к этому времени превратился в поильца и кормильца коней, которые так любят остающиеся под его властью воды. Впрочем, в этом нет особой индийской специфики: конь является символом воды и в других индоевропейских религиях.
Одновременно боги мыслятся уже не отцами, а господами, владыками. Термин господства выражен в латинском dominus, в литовском visipat, в русском «господь», английском lord, восходит к понятию «владыка дома, племени, народа». Расширяясь, оно переносится на территорию, пространство, на землю, на живой мир, на всю природу. Общеиндоевропейское poti (греч. posis, лит. pats, рус. слог «под» в слове «господь») является составной частью в имени владыки пресных вод Посейдона. Но poti имел и значение «путь», превратившее Путана в господина дорог. В Греции те же функции выполнял Гермес, не только владыка дорог, служивших для передвижения, но и пути к знанию, сокрытому для людей, в том числе и пути в мир смерти.
Эпос
Тематически примыкают к ведической литературе эпические поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна», отделенные от нее значительным промежутком времени. Они являются памятником индуизма, победившего буддизм, и поэтому о них приходится говорить после буддийской литературы.
«Махабхарата» (санскр. «Сказания о битве Бхаратов»), первая из эпических поэм Индии, видимо, сначала состояла всего лишь из 8800 строк (джайя), затем расширилась до 24 000 строк (Бхарата), а впоследствии разрослась в огромное произведение из 170 000 строк (85 000 двустиший), включив многочисленные дополнения к первоначальным сюжетам и новые произведения, с этими сюжетами не связанные.
В своем ядре «Махабхарата» содержит повествование о соперничестве в борьбе за господство в царстве Хастинапуры двух родов потомков Бхараты — Пандавов и Кауравов. Симпатии авторов, от имени которых ведется повествование, в начальных частях поэмы всецело на стороне Пандавов, законных наследников племени бхаратов, упоминаемого в «Ригведе». Однако в центральных книгах они не уступают по коварству своим соперникам Кауравам. По мнению, высказанному в конце XIX в. американским исследователем Э. Хоркинсом, в «Махабхарате» столкнулись два культурных и социальных комплекса — кшатрийский и брахманский. Позднее развитие сюжета было связано с ритуалом межродового и межплеменного обмена в дуальной племенной организации.
Великая битва между Пандавами и Кауравами, относимая к концу калиюги («железного века»), — это крушение мира, подобное германским эсхатологическим мифам о сумерках богов, и конец героического века, наступивший в результате бесчестной игры.
Разнородность слагаемых, кричащая пестрота сюжетов не превратила поэму в искусственное собрание «малых песен», ибо в них присутствует некая дидактическая идея. Носители ее, Пандавы, не только благородны, самоотверженны, отважны; они не просто сражаются за власть и богатство, а служат добру и этим выполняют свое человеческое предназначение. Но и их противники Кауравы, несмотря на все коварство и неразборчивость в средствах, следуют непреложному моральному закону: служение долгу и верность друг другу. Именно поэтому на их стороне сражаются такие «невольники чести», как Карна и Бхишма, вызывающие восхищение и симпатию даже у непримиримых противников. Борьба Пандавов и Кауравов — это своего рода состязание человеческих качеств, итог которого до самого трагического конца ясен одним богам. Боги даруют бессмертие только одному, самому человечному из героев, Юдхиштхире, в служении которого добродетели нет ничего личного, показного. Его слова: «Среди болтающих о добродетели худший тот, кто ею торгует» — раскрывают суть духовного превосходства старшего из Пандавов.
«Махабхарата» — это целый мир, напоминающий солнечную систему. Вокруг основного сюжетного ядра — войны Пандавов и Кауравов — вращаются небольшие поэмы–спутники, которые, хотя и населены собственными персонажами, пронизаны светом центральной дидактической идеи. Среди них известная русскому читателю по стихотворному переводу В. А. Жуковского трогательная история любви Наля (Налы) и Дамаянти; религиозно–философский трактат «Бхавадгита», который не устают толковать все современные философские школы и религиозные конфессии, выявляя каждая по–своему его смысл; этико–политический трактат «Шантипарва», авторство которого приписывается герою поэмы Бхиме. Мифы о древних ведийских богах и рассказы об отшельниках и царях как бы венчают художественное и философское «обрамление» повествования о Пандавах и Кауравах.
Как и в «Илиаде», наряду со смертными в «Махабхарате» действуют боги, с интересом наблюдающие за течением событий и в критические моменты его направляющие. Но в отличие от олимпийских богов, не имеющих после победы над гигантами, титанами и Тифоном соперников, обитатели Меру находятся в постоянном напряжении и страхе перед могущественными противниками и нередко оказываются их рабами. И эта борьба сказывается на людских судьбах — боги обычно спускаются на землю не для встреч с возлюбленными, а для укрепления своих позиций в борьбе с асурами или ракшами. И в этом отражается ситуация, в которой находились почитатели ведийских богов, пришельцы арьи, заброшенные в огромный, чуждый им мир.
Миф о соперничестве богов и асуров, пронизывающий веды, унаследован и «Махабхаратой», занимая в ней центральное место. Его главный герой — Индра. Наряду с ним действуют и другие ведические боги — Агни, Ашвины, Вайю, Яма (уже бог, а не первый смертный). Но в ряде сказаний появляются неведомые ведам божества — Сканда, Лакшми, Дурга. Кришна — еще не бог, а воин, друг и наставник Пандавов. Важную роль играет триада Брахма, Вишну и Шива.
Влияние упанишад сказалось в размышлениях героев эпоса о смысле жизни, о будущем человеческой души. Уже знакомы учения о карме и метампсихозе. И в то же время эти герои продолжают жить в мире, который в эпоху создания поэмы стал анахронизмом. У братьев Пандавов одна жена Драупади, в ходу умыкание жен, выбор жениха невестой и другие архаические брачные обычаи. Это преднамеренная архаизация, знакомая нам и по «Илиаде», но более развернутая и интенсивная, отражающая тенденцию идеализации старины в эпоху крушения аристократического общества и его идеалов под давлением экономических и социальных перемен.
Все это затрудняет использование «Махабхараты» как источника социальной истории, однако это ценнейший памятник для понимания постоянно меняющейся этнической картины субконтинента. Наряду с ведийскими племенами бхаратов, панчалов, куру, «Махабхарате» известны тохарцы, саки, китайцы, греки и римляне. Герою Сахидеве приписывается даже завоевание Антакхи и Ромы, т. е. Антиохии и Рима. Здесь можно вспомнить, что и в римском эпосе Вергилия Август назван покорителем индийцев. Эпос отразил реальные этнические контакты и конфликты, но передал их в обобщенном виде, свел стычки, длившиеся столетиями, в одну грандиозную битву таким же образом, как «Илиада» представила столкновения между ахейцами (Аххиявой) и троянцами в виде грандиозной Троянской войны.
