Сборник - Поэзия и проза Древнего Востока
Чжун поспешил к отцу Цзы-юй, желая рассказать ему обо всем происшедшем. Но князь в страшном гневе бросил Чжуну такие слова:
– Моя дочь умерла. А ты, Чжун, плетешь небылицы, чтобы опозорить усопшую душу. Не иначе как сам ты раскопал могилу, похитил сокровище, а теперь винишь в этом теней и духов. Эй, слуги, хватайте его!
Чжун еле вырвался от них. Тогда он снова пошел к могиле Цзы-юй и все рассказал ей. Цзы-юй ответила ему;
– Не печалься. Я сама пойду к князю.
В тот самый миг, когда Цзы-юй явилась ему, князь наряжался и убирал волосы. Увидев ее, он изумился и испугался, на лице его выступали то горе, то радость. Он спросил дочь;
– Отчего, скажи, ты вновь стала живой?
Цзы-юй опустилась пред ним на колени и ответила:
– Вы помните, что юноша по имени Хань Чжун приходил к вам и просил отдать меня ему в жены. Но великий князь не согласился. Сейчас имя мое поругано, телом я мертва, долг мой перед родителями не выполнен. Чжун, возвратясь из дальнего края, узнал, что я умерла. Потому он совершил обряд поминовения и сжег жертвенные деньги. Придя к могиле, он слезами и жалобным словом выразил свою скорбь. Тронутая бесконечной его добротой, Цзы-юй явилась к нему, так как хотела свидеться с ним. Потом оставила на память ему эту жемчужину. Поверьте, он не раскапывал могилы. Лелею надежду, что вы не обвините его в воровстве.
Услыхав голоc дочери, из своих покоев вышла супруга князя, чтобы обнять ее. Но Цзы-юй стаяла, будто дым.
Перевод выполнен по изданию: «Цзю сяошо», цзюань 1.
Древнеиндийская литература
Вступительная статья и составление П. Гринцера
Литературы Древнего Востока, отделенные от нашего времени десятками столетий, дошли до нас двумя принципиально отличными путями. Одни литературы, замкнутые в своем существовании рамками древнего мира, стали известны в основном благодаря счастливым находкам и археологическим открытиям. Другие, чье развитие так или иначе было продолжено в последующие века, сохранились в русле собственной, далеко не исчерпанной периодом древности культурной традиции. Естественно, что литературы первого рода (такие, как египетская, шумеро-аккадская, хеттская, угаритская) знакомы нам по большей части в случайных извлечениях и фрагментах. Однако как раз случайности знакомства с ними мы во многом и обязаны тем, что предстают они перед нами в живой динамике роста и разнообразии типов текстов. Памятники другпх литератур, напротив, были сознательно и планомерно отобраны, объединены в обширные своды,– обычно религиозного характера,– тщательно отредактированы составителями сводов. У нас есть все основания полагать, что отобранными оказались наиболее значительные и совершенные произведения; но поскольку при этом они подверглись целенаправленной обработке, требуется известного рода умозрительная реконструкция и немалая доля исследовательского воображения, чтобы правильно оцепить их в первоначально присущих им функциях и облике. Именно к таким древним литературам, наряду с китайской, иранской и еврейской, принадлежит литература индийская.
Подавляющее большинство памятников индийской литературы древности (условно: до первых веков нашей эры) вошло в четыре грандиозных литературных комплекса: ведийский, буддийский, джайнский и эпический (Поскольку отрывки из древнеиндийских эпических поэм «Махабхараты» и «Рамаяны» составят отдельный том «Библиотеки всемирной литературы», а тексты священного канона религиозной секты джайнов узкопрагматитны по содержанию и имеют относительно малую художественную ценность, и те и другие не включены в настоящий раздел. В дальнейшем поэтому мы будем говорить в основном о двух из четырех названных литературных комплексов – ведийском и буддийском.). Индийской традицией каждый из этих комплексов и формально, и по существу рассматривается как строго единый, всецело связанный с тем или иным религиозным движением внутри индийского общества I тыс. до н. э. Но в то же время очевидно, что все они состоят из множества независимо друг от друга сложившихся текстов, сочетают в себе гетерогенные и противоречивые элементы, нередко поэтому радикально переосмысленные. Ведийский, буддийский, эпический и даже джайнский комплексы и по масштабам своим, и по разнообразию памятников являются своего рода «литературами в литературе», и, как любая иная литература, они претерпели по ходу своего создания долгую эволюцию, имеют сложную историю и предысторию.
Одна из важнейших страниц этой предыстории открылась для нас сравнительно недавно. За последние пятьдесят лет на обширной территории бассейна реки Инда и прилегающих к нему районов была обнаружена городская цивилизация, которую археологи и историки относят к III—II тыс. до п. э. Эта цивилизация, названная цивилизацией Долины Инда или Харапп, по имени одного из главных ее центров, нисколько не уступала современным ей передовым культурам Египта и Месопотамии. Ее отличали высокоразвитые экономика, архитектура, изобразительное искусство; обладала она, несомненно, и литературой, причем не только устной, но, возможно, и письменной, так как археологические раскопки познакомили нас с многочисленными образцами хараппской письменности, до сих пор, правда, окончательно еще не дешифрованной.
Новейшие разыскания установили между цивилизацией Хараппы и последующей, так называемой арийской, цивилизацией Индии приблизительно ту же преемственность, что существовала между цивилизациями Шумера в Вавилона или микенской и гомеровской Греции. Преемственность эту можно проследить в самых разных областях культуры, в том число и в литературе. В индуистском пантеоне очевидны хараппские истоки таких божеств, как Адити, Притхивл, Шива; многие фольклорные и литературные мотивы (например, буддийских джатак и «Панчатантры») обнаруживают явные параллели с изображениями на хараппских печатях-амулетах; из далекого до-арийского прошлого проникли в индийские религии и эпические сказания центральные фигуры Рамы и Кришны. Через хараппскую цивилизацию, находившуюся в тесных, а быть может, и генетически обусловленных связях с цивилизацией шумерской, индийская литература усвоила некоторые месопотамские сюжеты, среди которых нельзя не отметить всемирно известную легенду о потопе, засвидетельствованную и в эпосе, и в ведийских брахманах.
Открытие хараппской культуры заново поставило также вопрос об отношениях разных по языку древних индийских литератур. Поскольку первые дошедшие до нас памятники на тамильском (дравидском) языке датируются приблизительно с III в. н. э., само понятие «древнеиндийская литература» ранее прилагалось только к текстам, составленным на языках индоарийских: санскрите и его диалектах, пракритах, пали. При этом казались не заслуживающими доверия указания тамильских источников, что за ними стоит литературная традиция, уходящая в глубь I, II и даже III тыс. до н. э. Теперь, когда большинство специалистов склонно видеть в языке хараппских надписей язык протодравидекий, эти указания неожиданно обрели под собой реальную почву, и приходится считаться с наличием в древнеиндийской культуре и литературе обширного и существенно важного дравидского субстрата.
Если, реконструируя культурный вклад цивилизации Долины Инда, мы вправе говорить лишь о предыстории древнеиндийской литературы, то собственно ее история начинается с прихода в Индию (около XIV—XIII вв. до н. а.) индоарийских племен, которые до этого составляли территориальную, а отчасти и этническую общность с племенами древнеиранскими. Со своей прародины индоарии принесли верования, принадлежащие их индоиранскому прошлому, сказавшемуся на удивительной иногда близости древнейших индийских и иранских текстов. Одновременно они усвоили многое из наследия доарийского населения Индии, а также выработали новые представления и обычаи, отвечавшие потребностям изменившихся условий их жизни. И весь этот сложный синтез принесенных извне, автохтонных и заново созданных традиций и был тем культурным фоном, на котором появились первые произведения древнеиндийской литературы – веды.
Слово «веда» означает «знание», точнее – высшее духовное знание, и памятники вед рассматриваются приверженцами индуистской религии как вечно существующее и непреходящее божественное откровение. Эта культовая функция ведийской литературы не мешает ей, как мы уже говорили, быть собранием текстов самого разного происхождения, назначения и облика. В состав вед входят сочинения в стихах и прозе, гимны богам и фольклорные песни, героические легенды и житейские притчи, дидактические наставления и философские комментарии. Соответственно ведийские памятники делятся на несколько разрядов. К первому разряду ведийской литературы относятся четыре сборника (самхиты) гимнов, заговоров и жертвенных заклинаний; ко второму – брахманы, теологические трактаты в прозе, к третьему – араньяки и упанишады, философские поучения и диалоги.
