Валерий Демин - Тайны Евразии
Юные девицы! Памятуйте, что лицо лишь тогда бывает прекрасным, когда оно изображает изящную душу.
Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом.
Не пекись о снискании великого знания: из всех знаний нравственная наука, быть может, есть самая нужнейшая; но ей не обучаются». И т. д.
Не приходится сомневаться, что некоторые из этих и подобных им изречений пришли к нам через Пифагора из Гипербореи. Это хорошо видно из самого их содержания. «Пифагорейские золотые стихи» оканчиваются вдохновенным и патетическим четверостишием:
<…> Ко всему подходи с размышленьем
И руководствуйся знанием – лучшим возничим.
Если ты, тело покинув, в свободный эфир вознесешься,
Станешь нетленным и вечным и смерти не знающим богом.
Перевод И. Петер
О чем свидетельствуют приведенные слова? Что слышит в них современный гиперборейски ориентированный читатель и слушатель? ЗНАНИЕ! ПОДЛИННОЕ ЗНАНИЕ! УНИВЕРСАЛЬНОЕ ЗНАНИЕ! АБСОЛЮТНОЕ ЗНАНИЕ! А мы прекрасно знаем, что в Гиперборее процветал культ Универсального знания, того самого, на поиски которого уже в ХХ веке отправились Рерих и Барченко. Ниже я еще буду говорить о восточном варианте этих (гиперборейских!) воззрений, но уже сейчас, забегая вперед, могу сказать, что приверженцы данной концепции считали, что окружающий нас мир образован пространство-временем, четырьмя стихиями и осознанным знанием. Другими словами, осознание знания в качестве составной части входит в структуру Мироздания.
Однако афоризмы и нравственно-эстетические наставления – это еще не социальная структура и не модель общественного устройства. О том и другом можно судить по другим основоположениям пифагорова учения. К таковым вполне можно отнести следующие принципы:
1. ЛЮБОВЬ и СОГЛАСИЕ – во всеобщем, высшем и, я бы сказал, космизированном смысле данных понятий. При их торжестве и через них, считал античный мудрец, во Вселенной и общественной жизни должна наступить гармония и улучшение человеческого рода. Эмпедокл – ученик Пифагора – вообще считал Любовь и Вражду глубинными первоначалами Мироздания. Но сам Пифагор о Вражде и слышать не хотел, а главное внимание сосредоточивал на Любви, из которой уже и вытекало полюбовное согласие, понимаемое как согласие: а) богов и людей; б) души и тела; в) разума и чувств; г) людей между собой – друзей, супругов, родственников, сограждан, различных народов.
2. Из любви и согласия (которые понимались в неразрывном единстве – как любовь-согласие) вытекают более частные, но не менее важные положения. ДРУЖБА и ДОВЕРИЕ – основа благополучия всякой общественной жизни. «Дружба есть равенство, – провозглашал Пифагор. – У друзей все общее». Друзей он любил безмерно и любил повторять, что друг – это второй «я». В общении рекомендовал держаться так, чтобы не друзей делать врагами, а врагов друзьями. Даже не будучи знакомыми лично, пифагорейцы всегда стремились оказать поддержку и помощь друг другу. Доверие – качество, к которому должен стремиться каждый, утверждая его конкретными делами и поступками. Доподлинные слова Пифагора: «Всякий человек должен стремиться быть достойным доверия».
Ямвлих дает разъяснение по данному поводу: «Пифагор предельно ясно показал дружеское единение всех со всеми: богов с людьми через благочестие и умелое служение людей, основоположений науки – друг с другом и вообще согласие души с телом, разумных ее частей с неразумными через изучение философии и философского созерцания, единение людей друг с другом, граждан – через правильное законодательство, различных народов – через естественное общение, мужа и жены, детей и братьев, а также домочадцев – через нерушимую связь, – одним словом, всех со всеми и еще с неразумными живыми существами на основе справедливости, природной близости и общности жизни; умиротворение и согласие самого по себе смертного тела с противоположными скрытыми в нем силами через здоровье и укрепляющий образ жизни, а также благоразумие, основанное на подражании царящему в мироздании согласию частей. Все это называется одним и тем же единственным словом «дружба», а открыл и установил ее законы, по общему мнению, Пифагор и так научил пользоваться этим дружеским единением, что еще и теперь многие говорят о тех, кого объединяет крепкая дружба, что они подобны пифагорейцам» [25] .
3. СТРЕМЛЕНИЕ К ДОБРУ. «Спешите делать добро!» – этот девиз, ныне сопряженный с именем доктора Гааза, непосредственно вытекает из Пифагорова учения. Для праведной души самое важное – настрой на добрые деяния. Счастье неотделимо от доброты. Люди становятся счастливыми лишь при наличии у них доброй души. Дабы добиться этого, требуется соблюдать ряд простых и понятных правил. Например, таких: «<…> Беги от всякой хитрости, отсекай огнем, железом и любым орудием: от тела – болезнь, от души – невежество, от утробы – роскошество, от города – смуту, от семьи – ссору, от всего, что есть, – неумеренность».
4. СПРАВЕДЛИВОСТЬ и РАВЕНСТВО. Имущество пифагорейцы считали общим. В переписке Андрея Белого и Александра Блока встречается утверждение, что равенство по-пифагорейски вообще означало «быть равным блаженным богам». Добродетель приверженцы пифагорейского учения приравнивали к гармонии, поскольку сама Вселенная построена на принципах гармонии. Поэтому и дружба – это прежде всего равенство гармонических ладов, находящих свое воплощение не только в музыке (земной и космической), но во взаимоотношении людей. Что касается справедливости, то достаточно подробно о ней сказано у Ямвлиха: «Как Пифагор осуществлял справедливость и учил людей соблюдать ее, мы лучше всего поймем, если помыслим о том, с чего начинается справедливость и от каких первопричин рождается, а также поймем первопричину несправедливости. После этого мы поняли бы, как Пифагор соблюдал справедливость и как делал так, что она осуществлялась наилучшим образом. Итак, наилучшим началом справедливости является общность, равенство и единочувствие всех людей, подобное единочувствию души и тела, а также такое состояние, когда чужое и мое не противоречат друг другу, о чем говорит и Платон, заимствовав эту мысль у пифагорейцев. Поэтому Пифагор развивал все самое лучшее в людях, изгоняя из их нравов то, что отделяет одного человека от другого, и укрепляя все то, что их объединяет, вплоть до самых последних мелочей, которые могли быть причинами как спокойного состояния, так и смятения. У них все всегда было общим и единым, для себя же никто ничего не приобретал. И если кто нравился общине, он пользовался общим имуществом самым справедливым образом, если же нет, то, забрав имущество, свое и даже больше того, что внес в общее достояние, он уходил. Так, исходя из основного принципа, Пифагор наилучшим образом установил справедливость. Кроме того, к справедливости ведет общение с людьми, отчуждение же и пренебрежение к общему роду порождает несправедливость. Поэтому он хотел, чтобы люди все шире распространили общение, и приблизил их к родственным нам живым существам, призывая относиться к последним как к родичам и друзьям: не обижать их, не убивать и не есть» [26] .
По Пифагору, для человеческого общества нет зла хуже, чем безначалие. Однако правители любого ранга и уровня должны быть при этом действительно лучшими людьми – не по рождению, а по силе духа и разума, добродетели и человеколюбию, доблести и силе, по развитию всех своих способностей. Понятно, что реализация сформулированных принципов возможна лишь в условиях СВОБОДЫ. Тиранию Пифагор презирал и ненавидел (точнее – отвергал, ибо чувство ненависти как таковое он не признавал вообще). В целом же ничего сверхъестественного в Пифагоровых принципах общежития нет. Они настолько естественны, что подчас даже не производят впечатление древнего глубокомыслия. В самом деле, увидев на улице плакат или транспарант со словами, призывающими крепить мир и дружбу, разве кому-нибудь придет в голову мысль, что призыв сей восходит ко временам Пифагора и даже к гиперборейской эпохе. Мы ведь условились, что начало свое вышеприведенные положения и принципы берут в Гиперборее. Следовательно, и гиперборейская модель общественного устройства не представляла собой с точки зрения обычных социально-этических критериев ничего экстраординарного. Названные принципы просты и понятны. На протяжении веков и тысячелетий были неоднократные попытки реализовать их на практике – от неудавшегося пифагорова эксперимента в Италийских колониях в VI веке до новой эры до столь же безуспешных попыток построить в XIX веке коммунистические общины в Америке (Этьен Каабе и Роберт Оуэн). Про ХХ век вообще не стану говорить. Но золотой век не вернулся – ни в узколокальном плане, ни в массовом масштабе.
