Автор неизвестен - Древние славяне
— Гей, на коней, на коней! Мчитесь, воины, летите на конях быстрых, топчите врагов, истребляйте их повсюду.
Вскочили чехи на резвых коней, на врагов поскакали. Удар за ударом наносят, гнев свой вымещают на них. Равнины мелькают, долины и горы позади остаются.
Река преградила им путь, катит свои воды, бурлит средь камней. Немецкое войско бежит, в волны бросается. Уносит чужеземцев река, крутит, тянет к себе на дно, и только немногих отпускает, на другой берег выносит. А чехи на своей земле, знают броды и переправы, счастливо перешли на противоположный берег.
Расправив свои широкие крылья, ястреб, как туча кровожадная, летает по небу, добычу выискивая. Так и дружина Забоя разлилась по полям и долинам, как смерть за врагами носится, везде разит их и топчет копытами коней своих. Ночью при свете луны их громит, днем при солнца сияньи истребляет, в темную ночь лиходеев казнит, в утро седое спать укладывает сном вечным.
— Вперед! — взывает Забой, — Понесем дальше наше мщенье.
— Брат! — отвечает Славой. — Горы родные уже перед нами, врагов совсем горсть осталась, и те уже милости просят. Повернем же назад, а королевские воины и так сгинут.
Словно вихрь, чешские дружины мчатся домой с радостными кликами.
— О братья! Вот и гора! Здесь боги нам победу дали, здесь души погибших остались, взад и вперед они по деревьям летают, и птицы и звери боятся их, лишь одни только совы ночные меж ними витают спокойно. На вершине горы предадим земле тела павших, а спасителям нашим, богам, пищу поднесем, молитвы вознесем им усердно, сложим костер из оружия врагов истребленных.
СУД ЛЮБУШИ
«Ах Волтава, что мутишь ты воду, что мутишь воду сребро пенную? Или буря понеслась в поднебесье, затянула тучами синеву широкую, охватила темными верхи гор зеленых, взволновала вихрями твои воды светлые, взбороздила дно песчаное?»
— Вод бы светлых не мутила я, волны пенистой не взрывала бы, да родные братья завязали распрю, жестокую распрю об отчем наследии: лютый Хрудос на извилистой Олаве, на Олаве извилистой златоносной; Стоглав храбрый на хладной Раддуже; спорят и враждуют два брата родные, оба Кленовичи, ветви от древнего корня Попела, что войска чехов через три реки сюда перевел — в край благодатный!»
От Олавы извилистой прилетела ласточка, в гнездышке Любушином, золотом отцовским, в святом Вышеграде села над окошечком, села над разложистым с печальною вестию, с чиликаньем жалостньм.
Как ту весть услышала сестра ее родная в Любушином замке, начала княжну умолять — просить, чтоб внутри Вышеграда, у порога отцовского дома, рассудила братьев спорящих, по закону помирила их.
Понеслись гонцы к Зутославу на белой Любице, где зеленеют пышные дубравы; к Лютобору с холма Доброславска, где Орлица вливается в Лабу; к Ратибору от гор Креконоших, где Трут убил лютого змея; к Радовану при каменном мосте; к Ярожиру от рек быстроструйных; к Стрежибору от милой Сазавы; к Самороду от Мжи среброносной, ко всем старцам Лехам и владыкам, и к Хрудосу и Стоглаву, братьям, враждующим об отчем наследии.
Собрались старцы, Лехи и владыки на сейм в Вышеграде, в Любушином замке; каждый занял место по старшинству рода, и княжна вышла вся в белой одежде, вышла и села на престол отчий.
Среди сейма стали две вещие девы; одна держит доски правдодатные, у другой меч для кары порока. Перед ними пламень, обличитель правды, а под ними вода для Суда Святого.
Повела княжна слово с отчего престола: «Мои старцы, Лехи и владыки! Рассудите братьев, завязавших распрю, жестокую распрю об отчем наследии; рассудите распрю их по закону богов векожизных, обоим ли владеть совокупно, или власть им разделить поровну? мои старцы, Лехи и владыки! подтвердите приговор мой, если будет он по мыслям вашим; если же вы мыслите иначе, свой суд дайте о раздоре братьев».
Поклонились старцы, Лехи и владыки и тихонько совещаться стали. Меж собою говорили тихо, и приговор княжны похвалили.
Встал Лютобор с холма Доброславска, и речь к княжне начал он такую: «Княжна славная по златому отчему престолу! обсудили мы твое решенье, вели собрать голоса народа».
В святой сосуд голоса собрали вещие девы, и, собравши, передали Лехам, дабы объявили приговор народа. Тут Радован при каменном мосте стал разбирать голоса по счету; сосчитавши, объявляет приговор народа:
«Братья родные, оба Кленовичи ветви от древня корня Попела, что войска чехов через три реки сюда перевел — в край благодатный, — да покинут распрю об отчем наследии, да владеют им совокупно оба!»
Восстал Хрудос от извилистой Олавы; желчь разлилась у него в утробе, все члены тряслись от злости; махнув рукой, как тур ярый, заревел ужасно: «Горе птенцам, если в гнездо змея заберется; горе мужам, если ими жена завладеет! мужу владеть мужами прилично. По закону старший владеет наследством.
Встала Любуша с золотого отчего престола и сказала: «Старцы, Лехи и владыки! вы слышали мое посрамление; я больше не буду судить ваши распри; сами судите себя по закону. Изберите сами равного вам мужа, да владеет над вами железом, а рука девицы власть держать бессильна».
Встал Ратибор от гор Креконоших и сейму сказал: «Не похвально правды искать нам у немцев; у нас правда во святом законе, а закон тот отцы наши сюда принесли через три реки — в край благодатный…[30]»
«У челяди каждой есть свой воевода; каждый занят своею работою: мужи пашут землю, жены шьют одежду. Если смерть отнимет главу у челяди, то владыку в роде избирают дети: всем равный голос, всем право избранья. Избранный владыка для пользы челяди, ходит на сеймы, как другие старцы, Лехи и владыки…»
Встали старцы, Лехи и владыки, выхваляя законное право.
МОРАВСКИЙ ЭПОС
АДАМЕК
Как в бору меж кочек —яркий огонечек.
У костра — двенадцатьразбойничков–братцев.
Атаман — Адамек,с ним всего — тринадцать.
Раненый Адамек —пуля подкосила, —
смертный час почуяв,братьев так просил он:
«Гроб мой закопайтевы под деревами,
где, бывало, частопил я вместе с вами.
Так похороните,надпись надпишите:
«Тут лежит Адамек,атаман наш добрый,
добрый, непродажныйатаман отважный».
ВОЗВРАТИЛСЯ
Милый на войну пошел,своей милой наказал:
«Через семь годов приедуи колечко подарю».
Семь лет замуж не спешила, —скоро, мол, приедет милый.
Год седьмой к концу приходит,девка во поле выходит.
А навстречу ей — солдат, —крепок, строен и усат.
«Что же в девках все сидишь, —так красу всю проглядишь».
«Семь лет замуж не спешила:скоро мой вернется милый».
«Аня, милый твой женился,я был на свадьбе, там напился.
Что молчишь, али не знаешь,что ему ты пожелаешь?»
«Пожелаю столько счастья,сколь травинок в этой чаще.
Столько лет на свете этом,сколько листьев красным летом».
«Ой, разумно отвечаешь,что ж еще ты пожелаешь?»
«Поцелуев пожелаю,сколько в небе звезд гуляет.
Пожелаю ночек добрых,сколь костелов в свете гордых.
Сколько на деревьях веток, —столько пожелаю деток».
Засмеялся тут солдатик,Ане перстень показал.
Аня перстень свой узнала,мил ее поцеловал.
И повел ее, повелчерез черный бор в костел.
Руки их священник взял,штолой накрепко связал.
Сжал Андульке крепко руку,слезы проняли Андульку.
«Что ж глаза на мокром месте,аль не мил жених невесте?»
«Как не плакать мне слезами —слова не сказала маме.
И подружкам не сказала,дружками их не позвала».
ПОХОРОНЫ РАЗБОЙНИКА
Как на праздник шли мы,одиннадцать было нас,эй, одиннадцать было нас.Как с праздника шли мы,десять было в этот раз,эй, десять было в этот раз.
Стойте, подождите,в Нитре смертный бой кипел,в Нитре смертный бой кипел,сосчитаем, братцы,может, кто не уцелел,может, кто не уцелел.