Энциклопедия сборник - Кельтская мифология
Войско Артура стояло лагерем в миле от брода Рид-и-Гроэс, по обеим сторонам дороги, а сам император находился на маленьком островке посреди реки, где он беседовал о чем-то с епископом Бедвини и Гвартхегидом, сыном Коу. Как и Ойсин, вернувшийся в Ирландию после трехвекового пребывания в Тир Таирнигириб, «Земле Обетованной» (см. главу 15, «Финн и фианы»), Артур своими волшебными чарами превратил пленников Иддавка в карликов, ростом не больше пони.
— И где это, Иддавк, тебе удалось найти таких малышей, а? — обратился к нему король.
— О мой повелитель, я встретил их только что, вон на той дороге. Тогда император заулыбался.
— О мой повелитель, — удивленно спросил его Иддавк, — над чем это вы смеетесь?
— Видишь ли, Иддавк, — отвечал император, — я не смеюсь; мне просто подумалось, какими крошками кажутся эти людишки по сравнению с теми стражами, что стерегли тебя на острове. — Сказав это, он с улыбкой отвернулся, а Иддавк поспешил приказать Ронабви и его спутникам, чтобы те помалкивали и глядели, что же будет дальше.
К сожалению, объем этой книги не позволяет хоть сколько-нибудь подробно описать внешний облик и вооружение воинов, которые скакали вслед за пленниками Иддавка, торопясь присоединиться к войску Артура, направлявшемуся походным маршем на поле, на коем вскоре произошла битва при Маунт Бадон. Впрочем, некоторые историки считают, что она состоялась в Бате. Если читатель захочет сам обратиться к этой истории, он сможет увидеть все то, что видел Ронабви. Многие спутники Артура названы по именам: это и Карадавк Крепкая Рука, который здесь назван сыном не Брана, а Ллира; и Марх ап Мейрхион, владыка подземного царства; и Гай, именуемый «самым прекрасным всадником во всей свите Артура»; и Гвалхмей, сын Гвиар и самого Артура; и Мабон, сын Модрона; и Тристан, сын Таллвха, возлюбленный «Прекрасной Изольды»; и Гореу, кузен Артура и его избавитель из Аэт и Аноэт — костяной тюрьмы Манавидана. Эти и многие другие персонажи проходят перед глазами читателя, точно так же как некогда они прошли перед глазами самого Ронабви за те три дня и три ночи, которые он проспал на той самой знаменитой телячьей коже. История, изложенная в саге «Сон Ронабви», столь подробно прописанная в деталях, по содержанию мало чем отличается от делового каталога. По всей вероятности, ее неизвестный автор поставил себе задачу представить вереницу картин, имевших, по его мнению, важное значение для характеристики сподвижников Артура. Другая история, знаменитая «Куллвх и Олвен», также имеет форму каталога, однако принципы подачи материала в нем существенно иные. Это уже не просто перечень людей, поданных как некие редкости. Ее тема — не герои минувших веков, а сокровища Британии. Ее вполне можно сравнить с гэльской историей о приключениях трех сынов Туиреанна (см. главу к, «Гэльские аргонавты»).
«Тринадцать сокровищ Британии» часто упоминаются и ранних легендах бриттов. Они, естественно, принадлежали богам и героям и оставались на нашем славном острове вплоть до конца эпохи богов, когда Мерлин, расколдовавший прежний мир, унес их с собой в свою воздушную усыпальницу, увидеть которую не позволено никому из смертных. По преданию, к числу этих сокровищ относились меч, корзина, рог для питья, колесница, поводья, нож, котел, точильный камень, одежда, миска, тарелка, шахматная доска и мантия. Они обладали не менее удивительными волшебными свойствами, чем яблоки, свиная кожа, копье, упряжка коней и колесница, свиньи, щенки и вертел, которые сыны Туиреанна с такими трудностями раздобыли для Луга (см. главу 8, «Гэльские аргонавты»). Это, вне всякого сомнения, те же самые легендарные сокровища, которые появляются в истории «Куллвх и Олвен». Даже число их совпадает, ибо и тех и других — по тринадцать. Одни из них предположительно, а другие, бесспорно, восходят к какому-то иному преданию. Неудивительно, что между этими двумя перечнями могут существовать значительные несовпадения, поскольку вполне вероятно, что в древности существовали различные варианты (изводы) одной и той же легенды. Разумеется, в древности о тринадцати сокровищах Британии слышали все. Многие, конечно, задавали себе вопрос, что это за сокровища. Другие интересовались, откуда эти сокровища могли появиться. Так вот, история «Куллвх и Олвен» и должна была дать ответы на все эти вопросы. Оказывается, эти сокровища сумели раздобыть для Британии Артур и его грозные рыцари. Куллвх — герой этой истории, а Олвен — ее героиня, но только, если так можно выразиться, ради соблюдения куртуазности. Эту пару связывает взаимная любовь, пребывающая, как это часто имеет место в преданиях архаических народов, на заднем плане основной интриги. Женщине в таких легендах отведена роль золота и всевозможных сокровищ, вокруг которых закручивается сюжет приключенческих авантюр, более близких к нам по времени. Ее можно добыть, преодолев множество внешних препятствий и не утруждая себя снисканием ее собственного согласия. В этом романе Куллвх был сыном короля, женившегося впоследствии на вдове, у которой была взрослая дочь. На этой-то девушке и заставляла его жениться его новоявленная мачеха. На эти домогательства юноша возразил, что он еще не в том возрасте, когда благородному человеку подобает жениться, и мачеха наложила на него заклятие, состоявшее в том, что он сможет найти себе жену до тех пор, пока не завоюет сердце Олвен, дочери поистине ужасного отца по прозвищу Готорн [117], Вождь Великанов, или, по-валлийски, Испаддаден Пенкавр.
Вождь Великанов был столь же враждебен к поклонникам своей дочери, сколь и уродлив. Это и не удивительно! Дело в том, что он отлично знал, что, после того как его дочь выйдет замуж, ему самому вскоре придет конец. И эта фатальная предопределенность, и даже его ужасные брови, столь тяжко нависавшие над глазами, что он почти ничего не видел до тех пор, пока брови не приподнимались специальными вилами, делают его образ весьма похожим на одного из фоморов, легендарного Балора. А вот его дочку Олвен валлийская легенда, напротив, показывает нам писаной красавицей. «Кудри на ее головке были светлее ракиты, кожа ее была пены морской белее, а ручки ее, и особенно пальчики, были нежней и прекрасней, чем лепестки анемона на глади ручья, бегущего посреди медвяных лугов. Очи ее были быстры, как ученый ястреб; резвость сокола-трехлетка не могла сравниться с ее быстротою. Грудь ее белая была белоснежнее, чем грудь белой лебеди; щечки ее алели алей самых алых роз. Всякий, кто видел ее, тотчас влюблялся без памяти. Там, где ступали ножки ее, распускались четыре белых трилистника. Потому-то ее и назвали Олвен».
Нечего и говорить, что Куллвх, даже еще не видя деву, воспылал к ней нежной страстью. Он то и дело краснел при упоминании ее имени и выспрашивал у отца, каким образом он мог бы заполучить ее в жены. Отец напомнил своему влюбленному детищу, что он, как-никак, приходится кузеном самому Артуру, и посоветовал сыну попросить Олвен у короля в качестве дара. Услышав это, "Куллвх тотчас вскочил на своего скакуна серой масти, в яблоках, славного коня-четырехлетка, с крепкими жилами и твердыми, как камень, подковами. Упряжь на нем сверкала золотом, и седло на нем было из чистого золота. А в руке пылкий юноша держал два копья серебряных, прочных, тщательно выкованных, с наконечниками из стали, в три эля [118] длиной. Наконечники были настолько острыми, что могли поранить даже ветер и заставить его пролить кровь. Падали же они еще легче и незаметнее, чем падает наземь капля росы с листьев камыша в июньский день, когда росы особенно тяжелы. На ремне у него висел меч с золотой рукоятью; лезвие же меча было из кованого золота, и крест накладного золота сверкал на нем светом небесным. Рог его боевой был искусно сделан из кости. Впереди него мчались две белогрудых борзых; на шеях у них сверкали литые ошейники, достающие от плеч до ушей. У той, что бежала слева, привязь держалась на правом боку; у той, что летела справа, — ясное дело, на левом. Скакун его землю швырял в небеса сразу всей четверкой копыт; казалось, четыре ласточки взмывали под небеса над головой у него, ныряя то выше, то ниже. На нем красовалась пурпурная четырехугольная мантия; в каждом углу ее сверкало по яблоку золотому, и каждое из тех яблок стоило сотню коров. Башмаки на нем были из золота, ценою в три сотни коров. Стремена его золотые доходили от башмаков до колен. Но когда он скакал, даже стебли травы не прогибались под ним: такой легкой была поступь его скакуна, когда подскакал он к самым воротам дворца короля Артура".
Впрочем, этот отважный кавалер не стал слишком церемониться. Когда он прибыл к дворцу, его ворота уже были заперты на ночь, но рыцарь, невзирая на это, послал к Артуру, требуя, чтобы его немедленно впустили. И хотя правила этикета требовали, чтобы гости оставляли своих коней на привязи у ворот, Куллвх не сделал этого и повел своего скакуна прямо в зал. Обменявшись с хозяином галантными приветствиями, он назвал свое имя и потребовал от императора отдать ему Олвен в жены.
