Гесериада - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

— Трудная это штука! — говорит Глазастый. — Пусть-ка Силач ухватится за поясницу Цапуна, а я уцеплюсь за поясницу Силача!

И все они так ухватились друг за друга, а Цапун взял наизготовку свои пригоршни да и сцапал стрелу по самой средине. Тут стрела и понесла всех троих по поднебесью, подлетела к Хатунь-реке и, поносив их над прибрежными топями-мочажинами, упала туда. Все трое и потонули в болотах. А стрелу переняла Гесерова сестрица Бэва-Донгцон и метнула. И вот стрела, будто выпущенная вверх, падая обратно, вонзилась в землю при истоках Хатунь-реки.

* * *

Ведет Цотона Гесер, ведет семь суток, не давая ему пищи. Приуныл с голоду Цотон. Вдруг видят лежит на дороге куча лошадиного помета.

— Эвона, сколько продовольствия! Что за славная еда для того, кто поизрасходовался! — говорит Гесер.

— Поем-ка я, — отвечает Цотон. — Я ведь уже давно поизрасходовался.

Гесер предложил ему есть:

— Есть так ешь, дядюшка, но не подумай, что это помет, это масло.

Поел Цотон, и едут дальше. Опять попадается им на дороге находка, ремень от пут.

— Эх, что за добрая еда валяется! — говорит Гесер.

— Погоди, милый, я поем! — говорит Цотон.

— Ешь, — разрешает Гесер. Да не подумай, что это сыромятный ремень — это хубилганская пища.

Цотон взял и съел. Едут дальше — лежит на дороге мельничный жернов.

— Цотон, — говорит Гесер, — ты как-то присоветовал моей Рогмо-гоа прятаться здесь, на урочище Шара-тала. Так это и есть, должно быть, та брошка-талисман, которую она потеряла, когда пряталась тут. Надень-ка ее!

— Да как же, мой родной, поднять-то ее? — силится Цотон, но напрасно.

— Я пособлю тебе надеть, вот тут кстати у нее дыра! И с этими словами Гесер приладил к жернову веревку и ею же опоясал Цотона по лопаткам.

Пройдя в таком положении некоторое время, Цотон говорит:

— Теперь, мой Богдо, не могу идти за тобой, теперь, видно, помру без припасов; я вернусь!

— Так, зачем же ты сам назвался в поход?

— Родной мой, ворочусь, пока жив!

— Ворочайся, дядюшка! — говорит Гесер. — Посмотрел хорошенько на Цотона и видит: по лопаткам у него хрящи пообсеклись, из-под ключицы сердце видно, а из подмышек — легкие. Тронулся Цотон в обратный путь и все время он шел, то падая, то опять поднимаясь под тяжестью мельничного жернова. Увидал его старик Санлун, заулюлюкал; сбил его с ног и давай давить мельничным жерновом. Тут подоспел Царкин:

— Не души его, Санлун, оставь! Что толку убить его?

И уговорил отпустить Цотона.

18

Дух Цзаса-Шикира просит у Гесера сердце своего убийцы и завещает мстить ширайгольцам хитростью

Едет Гесер долиною Шара-Тала. Не успел он перейти по ту сторону Хатунь-реки, а стрела Исманта тут как тут.

— Ага! — говорит Гесер. — Видно, сразила ты кое-сколько злобных врагов! И втыкает стрелу свою в колчан. Поскакал Гесер, едет склоном Куселенг-обо и вдруг слышит оклик: «Ах, Гесер мой!»

«Откуда же это?» — думает он. «Откуда в этой пустыне, где нет ни человека, ни даже собаки или птицы, послышался мне человеческий оклик?» Осмотрелся кругом — никого нет.

Но ведь только что слышался окрик: «Гесер!» Откуда бы это? Что за диво?

Дальше — опять кто-то крикнул ему: «Погоди, Гесер!» И опять озирается Гесер и что же видит? Садится к нему на переднюю луку седла странный коршун — спереди птица, а сзади человек, — садится и плачет — причитает:

— Милостивый мой, мудрый Гесер-хан, искоренитель десяти зол в десяти странах света. В этом мире я — возлюбленный твой старший брат, Цзаса-Шикир! — И он подробно рассказал Гесеру все, что с ним сталось. Слыша его речи, громко зарыдал Гесер. Всколыхалась тогда Златонедрая Земля, растрогались и зарыдали все твари живые. Поставил Гесер жертвенник и успокоил Землю.

— О, мой Цзаса-Шикир! — говорит он. — Зачем ты скорбишь? Скажи только мне, чего ты хочешь: хочешь снова жить — так я ворочу тебя домой, оживлю тебя человеком. Или, может быть, хочешь теперь отойти к отцу моему, Хормуста-тэнгрию? Уйми же слезы!

— Ах, мой милый Богдо! Про свои думы буду ведать я сам, но дай ты мне сердце Шиманбироцзы, младшего брата Цаган-герту-хана: съем я его и насыщу желанье мое! Есть еще у них свыше десятка добрых витязей: умертви ты их хитростью и ниспровергни их души на дно преисподней, милый Богдо мой.

— Хорошо! — отвечает Гесер. — Я иду.

После того Гесер настрелял по горам горных зверей, по долинам — дольних зверей и, уезжая, промолвил:

— Этим питайся, пока я не вернусь.

19

При помощи стрелы Исманта Гесер устанавливает связь с Рогмо-гоа. Заклятие ширайгольской священной горы Цзабсан-Кюме

Подъезжает Гесер к Ширайголу. Поднимается на вершину Ондурулы. Вечером привязывает он поводья своего вещего гнедого к луке седла (чтобы конь простыл) и, собираясь пустить стрелу, нашептывает:

— Если задуманное мною исполнится, воротись ночью хозяйская стрела к своему хозяину. А нет — так там и лежи! И пускает стрелу.

А в тот миг сидит на своем золотом троне Цаган-герту-хан и пьет чай. Как услыхал он посвист стрелы, так покропил чаем из чашки навстречу стреле и промолвил:

— Благоговейно чту грозного Богдо, государя десяти стран света!

И в силу этого жертвенного подношения стрела и пролетела мимо него, угодив в подножие золотого трона.

— Не стрела ль это высших тэнгриев? — говорит он. — Не стрела ль это срединных асуриев? Не стрела ль это преисподних драконовых ханов? Если же это Гесерова стрела, то как могли не заметить ее три моих молодца? Не угадает ли стрелу Рогмо-гоа?

Послали стрелу к Рогмо-гоа. Попробовала Рогмо-гоа сломать стрелу, но напрасно тянула ее за оперенье.

— Если ты та стрела, которую приготовили для врага вышние тэнгрии или преисподние драконовы ханы, то переночуй здесь, а нет — воротись к своему хозяину!

И с этими словами Рогмо-гоа привязала к стреле пять разноцветных шелковых лент и свободно пропустила ее через скважину под дверным косяком, и вдруг, гонимая ветром, стрела помчалась, как вихрь, и угодила прямо в свое гнездо в Гесеровом колчане.

Рано поутру собирается Гесер в путь-дорогу. Умылся, стал осматривать свой колчан, и что же? Прилетела его стрела, обвешанная шелковыми украшениями. Взял он свою стрелу, посмотрел и говорит:

— Значит, исполнится