Иранская сказочная энциклопедия - Коллектив авторов
— Да продлится твоя жизнь, да приумножится твое богатство! Если будет на то твое соизволение, мы с радостью останемся жить здесь. Только позволь нам привезти сюда своих жен и детей.
— Да будет так, — отвечала малика. — А ты, матушка, — сказала она, обратясь к своей кормилице, — отправляйся снова в город и приведи мастеров, дабы они немедля приступили к постройке города.
Пришла кормилица в город, отыскала самого искусного строителя и сказала:
— О искуснейший из мастеров! Мой хозяин, щедрый и богатый купец, остановился неподалеку от вашего города. Он задумал воздвигнуть на облюбованном им месте большой и прекрасный город, равного коему нет и не будет во всем свете. Ступай за мной, подрядись к нему на работу и получишь награду столь щедрую, что ты не будешь ни в чем терпеть нужду до конца своих дней.
Выслушав ее речи, мастер послал к малике одного из своих братьев по имени Мамур. Вскорости прибыл Мамур в сопровождении кормилицы к малике Хуснбану, и она одарила его богатыми одеждами. И вот каменщики во главе с искусным Мамуром построили просторный и удобный караван-сарай.
Тщательно осмотрев тот караван-сарай, малика щедро наградила Мамура и его сподручных, после же сказала:
— О Мамур! Я намерена построить на этом месте город и дворец, равных коим не знает мир.
— О чарующая мир малика, — отвечал ей Мамур. — Без соизволения Курданшаха мы не можем взяться за подобное дело. Получи его, и мы немедля возьмемся за работу.
— Правда ваша, — ответствовала им малика Хуснбану. — Ждите здесь, а я не мешкая вернусь.
Малика облачилась в роскошные мужские одежды, опоясалась золотым поясом, украсила коня седлом и сбруей из червонного золота и, нагрузив его мешками с золотом и жемчугом и захватив золотого павлина, в сопровождении парадно одетых слуг отправилась к шаху. По прошествии некоторого времени она достигла города, где жил Курданшах, и вошла в городские ворота.
Горожане, изумленные красотой и роскошью восседавшего на коне юноши, воздев руки к небу, восклицали: «Да будет благословен Аллах, ниспославший нам подобное чудо». Тем временем малика и ее слуги подъехали ко дворцу Курданшаха и, поклонившись подобающим образом хаджибам, просили доложить шаху об их прибытии. Хаджибы же, потрясенные красотой и обходительностью юного просителя, явили ему свою благосклонность и спросили:
— О юноша, кто ты такой и куда держишь путь?
— Я — молодой купец, совсем недавно стал торговать и вот явился выразить свое почтение справедливейшему из шахов, — отвечала малика Хуснбану.
— О владыка! — молвили те, едва представ перед падишахом. — Некий благородный юноша явился выразить тебе свое почтение. Какова будет твоя воля?
— Приведите его ко мне, — повелел падишах.
Хаджибы, испытав на себе щедрость малики, одарившей их богатыми подарками, вернулись и пригласили ее следовать за ними во внутренние покои дворца.
Представ пред шахские очи, малика склонилась в благоговейном поклоне. Курданшах, узрев красоту и изящество юного гостя, пришел в неописуемое изумление. Малика же выложила перед падишахом все свои многочисленные дары: золото, драгоценные каменья и жемчужного павлина. Дивясь богатым подношениям, а пуще того несравненной красоте и изысканным манерам юноши, падишах в великом изумлении молвил:
— О благородный юноша! Кто ты такой и какая счастливая звезда привела тебя в мою обитель?
И малика отвечала так:
— О падишах! Я — сын богатого купца, проживавшего некогда в твоем городе! Дела вынудили его покинуть эти края, и я, твой покорный слуга, родился уже в Иране и зовут меня Хаджи Хасан. Когда я подрос, поплыли мы на корабле в некую заморскую страну. По воле Аллаха, корабль моего отца затонул, а вместе с ним остались на дне Кульзума и мои родители. Я же спасся и дал зарок вернуться на родину моих предков и остаток жизни своей провести под твоим благословенным владычеством. Вот я и явился к тебе просить милости твоей и покровительства. От родителей осталось мне в наследство несметное богатство. С тем богатством прибыл я в твои славные владения и остановился неподалеку от прекрасной твоей столицы. Если будет на то твое всемилостивейшее соизволение, намерен я воздвигнуть там город для странников и купцов и жить в нем, беспрестанно вознося молитвы за тебя и благословения за доброту и милосердие, оказанные покорному рабу твоему.
Услышав те слова малики, несказанно обрадовался Курданшах и, одарив ее богатыми шахскими одеждами, молвил:
— О благородный юноша! Как я рад, что ты оказался одним из моих подданных! Не печалься, что нет у тебя отца и матери. Я заменю тебе их.
Малика поднялась и, отойдя на место, отведенное для просителей, и склонившись перед падишахом в почтительном поклоне, молвила:
— О милостивый и великодушный господин наш! Я счастлив твоей готовностью заменить мне отца. Не соблаговолишь ли ты наречь меня в честь этого события новым именем?
— О дитя, — отвечал падишах, — да будет отныне твое имя Махиршах: моя приязнь к тебе столь велика, что я не хотел бы расставаться с тобой надолго. Возведи новый город неподалеку от меня, и мы назовем его Хуснабад.
— О отец! — молвила малика Хуснбану. — Смею ли я злоупотреблять твоим радушием! Не пристало мне, ничтожному страннику, селиться рядом с благородным и великим падишахом. Место, избранное мной, хоть и не столь прекрасно, как твое владение, однако мне оно пришлось по душе, и я уповаю на твое согласие. А теперь, если будет на то твоя милость, прикажи мастерам-строителям отправиться в облюбованное мною место и приняться за дело.
И Курданшах приказал:
— Эй, хаджибы, эй, слуги, соберите всех строителей и каменщиков и отправьте их в распоряжение Махиршаха, дабы строительство Хуснабада началось незамедлительно.
Затем, обратясь к малике, так спросил:
— О прекрасный сын мой! Когда мне выпадет радость лицезреть тебя снова?
— На первых порах я стану навещать твою милость один раз в месяц, ибо до конца возведения города мне должно находиться рядом с мастеровыми.
— Да будет так! — согласился Курданшах.
Испросив разрешения удалиться и распростившись с падишахом и его приближенными, малика Хуснбану в сопровождении каменщиков и строителей отправилась в обратный путь. Прибыв на место, где ее с нетерпением дожидались кормилица и многочисленные слуги, она повелела строителям немедля приниматься за дело, сама же неотлучно находилась рядом с ними и лишь один раз в месяц, облачившись в одежду юноши, отправлялась навестить Курданшаха.
По прошествии двух лет на месте, принесшем малике Хуснбану неслыханное богатство, славу и счастье, был воздвигнут город, столь прекрасный и благодатный, что добрая молва о нем облетела весь свет, и к нему отовсюду толпами стали валить люди разных сословий и, поселившись в нем, обретали там свое пристанище.
Однажды Курданшах вознамерился посетить дервиша Азрака и, обратясь к малике, сказал:
— О Махиршах! Я собираюсь на поклон к своему наставнику. Если есть на то твое желание, можешь отправиться вместе со мной. Он — знаменитый, несравненный проповедник. Лицезреть его — великое счастье.
Малика же про себя подумала: «Он в не меньшей степени несравненный нечестивец и притворщик, и предпринимать паломничество к человеку столь подлому — недостойное дело. Однако, коли падишах велит следовать за ним, придется покоряться». Подумав так, она отправилась вместе с падишахом к дервишу.
Когда они прибыли к тому дервишу, то увидели, что он преобразился в муллу, взгромоздив на голову большую чалму с воткнутым в нее мисваком. В руках у него были жемчужные четки, а на плечах необычайного цвета плащ. Душа же была темна, словно похищенная дьяволом ночь.
Курданшах, приблизившись, почтительно приветствовал своего наставника и робко опустился на коврик. Коварный же дервиш подозрительно взглянул на малику и придвинулся поближе к падишаху. Заметив, что Азрак разглядывает его приемного сына, Курданшах подумал, что было бы не лишним сказать о нем своему мудрому наставнику несколько слов. Тут он принялся расхваливать Махиршаха на все лады. Малика же, предавшись печальным раздумьям, призывала на голову коварного дервиша всяческие проклятия и молила Аллаха, чтобы тот явил чудо и заставил дервиша признать в ней свою жертву — дочь прославленного купца Барзаха, кою падишах повелел подвергнуть позорной порке на площади. Одновременно с этим она взывала о милости всевышнего к визирю, спасшему ее от позора.
