Голем - Зингер Исаак Башевис
Поначалу голем не нуждался в пище. Но тут вдруг у него пробудился аппетит. Генендл дала ему буханку хлеба, и он сразу же её целиком проглотил. Когда же ему хотелось пить, он опускал лицо в ведро и осушал его наполовину одним глотком. Раз, выйдя на улицу, где дети играли в пятнашки, он принялся играть вместе с ними, перепрыгивая через всё, что попадалось на пути. А был случай, что голем вошёл в кухню, где повар разогревал полный горшок мяса, — он схватил горшок и перевернул себе в рот.
Поскольку прямой возможности уничтожить голема у рабби Лейба больше не было, он решил научить его вести себя как человек, но ум у голема был как у годовалого ребёнка, а силы — как у льва. Он не разговаривал, а выл во всю глотку. Радуясь чему-нибудь, принимался хохотать как безумный. А если что-то ему было не по нраву, приходил в страшную ярость. Однажды, когда Генендл дала ему миску с супом и ложку, он эту ложку проглотил вместе с супом. Как маленький мальчик, он готов был забавляться любыми вещами. Бывало, поднимет лошадь и бежит, держа её в руках. Раз голем проходил мимо памятника — бронзовый король с мечом в руке сидел верхом на могучем скакуне. Ему так понравилась эта скульптура, что он сорвал её с постамента и унёс.
Что ни увидит, всё было для него игрушкой: лестница-стремянка, груда кирпичей, бочка, полная солёных огурцов, живой солдат. Зайдёт, бывало, в пекарню, выгребет лопатой все хлебы и набьёт ими себе полный рот. Раз он вздумал съесть всё мясо в лавке у мясника. Но случалось, что от его проделок была и польза. Так, один раз он проходил мимо горящего дома, где пожарные отчаянно боролись с огнём. Голем прыгнул в огонь и загасил его своими голыми ладонями. Он вышел наружу весь чёрный от дыма и сажи. Пожарники отмывали его водой из шлангов.
Со временем голем стал проявлять признаки зрелости и духовного роста. Он стал лучше говорить на идише и научился отчётливее произносить слова. Оказалось, он способен к некоторому развитию и душевному созреванию. В Праге были евреи, которые считали, что стоит перетерпеть все его оплошности и проказы и дождаться, пока он повзрослеет и тогда станет надежным защитником евреев во всей Богемии, а возможно, и в других странах. А иные даже думали, что он — предтеча Мессии. Существование голема тревожило недоброжелателей евреев. Враги опасались беды от него и от его силы. В Праге появились ясновидцы, которые предсказывали, что с помощью голема евреи станут править миром. Однако рабби Лейб не разделял таких надежд. Он знал, что спасение одной физической силой обрести нельзя.
К своему огорчению, рабби Лейб видел, что голем день ото дня становится всё больше человеком: он чихал, зевал, смеялся, плакал. У него даже появилось желание приодеться. Как-то раз, проснувшись после дневного сна, рабби Лейб увидел, что голем старается напялить себе на голову меховую шапку рабби, надеть на плечи его одеяние с кистями и даже обуться в его домашние туфли, хотя всё это на него не налезало. Голем стоял перед зеркалом и корчил рожи. И ещё рабби Лейб заметил, что у голема начала расти борода. Может быть, голем превращается в обыкновенного человека?
Однажды рабби Лейб сидел у себя в кабинете и читал книгу. Вдруг вошёл голем. До сих пор всякое его появление сопровождалось шумом и грохотом. Но на этот раз он осторожно открыл дверь и неслышными шагами приблизился к рабби. Рабби Лейб поднял глаза от книги.
— Йосеф, чего тебе надо? — спросил он.
Голем ответил не сразу. Он слегка помялся, а потом задал вопрос:
— Кто голем?
Рабби Лейб посмотрел на него с недоумением.
— Ты — голем, Йосеф.
— Голем старый?
— Нет, совсем не старый.
— Голем бар-мицва?[25]
Рабби Лейб ушам своим не поверил. Откуда голем узнал про такие вещи?
— Нет, Йосеф.
— Голем хочет бар-мицва.
— У тебя ещё много времени в запасе.
Голем помолчал. А потом спросил:
— Кто голем отец?
— Отец всех нас находится на небе, — ответил рабби Лейб.
— Кто голем мать?
— У тебя нет матери.
— Голем брат, сестра?
— Нет, Йосеф.
Голем наморщился. И вдруг громко зарыдал. Рабби заволновался.
— Почему ты плачешь, Йосеф?
— Голем один одинокий.
Горячая волна сострадания затопила сердце рабби Лейба.
— Не плачь. Ты помог евреям, ты спас всю нашу общину. Здесь все — твоя родня.
Голем задумался над этими словами, а потом воскликнул:
— Голем не хочет быть голем.
— Кем же ты хочешь быть?
— Голем хочет мать, отец. Все от голем убегать.
— Я объявлю в синагоге в субботу перед началом чтения Торы, что никто не должен от тебя убегать. А теперь пригни голову.
— Нет!
Рабби Лейб прикусил губу.
— Йосеф, ты создан не таким, как все. Ты исполнил своё дело, и теперь тебе пора уснуть. Наклони голову, и я сделаю так, что ты сможешь отдохнуть.
— Голем не хочет отдых.
— Чего же ты хочешь?
— Не хочет быть голем! — опять взвыл голем.
Потрясённый его криком, рабби Лейб стал его уговаривать:
— Будь послушным, Йосеф. Ты исполнил повеление Бога. Когда в тебе появится нужда, мы тебя разбудим. Прошу тебя, пригни голову.
— Нет!
Голем выбежал из кабинета, громко хлопнув дверью. И пустился бежать по улицам Праги. Прохожие при виде его замирали в страхе. Он наступил ногой в корзину с фруктами, сломал прилавок в зеленном ряду. На бегу он опрокидывал бочки и ящики. Рабби Лейб слышал грохот и молил Бога, чтобы голем не сделал ничего такого, что навлекло бы позор на всю общину. Вскоре в кабинет рабби Лейба вошёл полицейский офицер в высоких чинах. Он сказал:
— Рабби, ваш голем разрушает город. Вы должны его как-то обуздать. А иначе всем евреям придётся покинуть Прагу.
Предупредив так рабби Лейба, городские власти этим не ограничились. Был дан приказ схватить голема, надеть на него цепи, а если не будет даваться, отрубить голову. Некоторые улицы, ведущие к императорскому замку, были перекрыты. В разных местах поперёк улиц вырыли глубокие канавы, чтобы голем с разбега туда свалился. Но голему не страшны были ни солдаты, ни ямы, ни заборы. Он сворачивал все препятствия на своём пути. Солдат он хватал и играл ими, как оловянными солдатиками. Камни, которыми в него швыряли, отскакивали от него, как будто он железный. Потом голем всё-таки вернулся в гетто.
Он шёл мимо хедера[26], где учитель обучал маленьких детей азбуке. Голем вошёл в хедер и уселся на скамью. Дети с изумлением разглядывали сидевшего среди них великана. Даже в сидячем положении он головой доставал до потолка. Учитель сообразил, что лучше всего продолжать занятия как ни в чём не бывало.
— Алеф, бейс, гимл, далет, — произносил он нараспев, показывая палочкой на соответствующие буквы.
— Алеф, бейс, гимл, далет, — повторил голем таким голосом, что задрожали стены.
На пороге распахнутой двери появился служка Тодрус.
— Йосеф, тебя хочет видеть рабби.
— Голем хочет алеф, бейс, гимл, далет, — заявил голем.
— Ты должен пойти со мной, — сказал ему Тодрус.
Казалось сначала, что голем пришёл в ярость, сейчас он схватит Тодруса своими огромными ручищами и переломает ему все кости. Но потом он всё-таки поднялся и последовал за Тодрусом. К дому рабби Лейба они подошли уже затемно. Рабби ушёл в синагогу на вечернюю молитву. Голем вошёл на кухню, откуда шёл свет керосиновой лампы. Жена рабби Генендл молилась. Все их дети были уже семейными и имели собственных детей. В доме рабби жила только одна служанка да ещё девочка-сиротка по имени Мириам, помогавшая по хозяйству. Голем уселся на пол. Вид у него был усталый. Мириам спросила:
— Йосеф, хочешь есть?
— Хочешь есть, — отозвался голем.
Мириам вынесла ему горшок овсянки, он в одну минуту его опустошил. И снова сказал:
— Голем хочешь есть.
Мириам принесла ему хлеба, луковиц и редисок. Голем в одно мгновение всё это проглотил. Мириам улыбнулась. И спросила:
