Предания, сказки и мифы западных славян - Автор Неизвестен -- Народные сказки
Тут отвечает ему конь человеческим голосом:
– Раз тебе не нравится дома, иди по свету, но без отцовского позволения ни шагу не делай. И советую тебе никого с собой не брать и ни на какого коня, кроме меня, не садиться. Это для твоего же счастья.
Принц удивился, что конь говорит человеческим голосом, и спросил, как это получается.
Конек ему ответил:
– Об этом меня не спрашивай; я хочу быть твоим защитником и советчиком, покуда будешь меня слушаться.
Принц пообещал коньку, что во всем будет слушаться его совета, и пошел в замок спрашивать у отца разрешения пойти по свету. Когда он высказал родителям свою просьбу, отец никак не хотел ему это разрешить, но мать легко готова была дать свое позволение. Но все же принц добился и от отца разрешения. Сразу же должны были собрать слуг, лошадей и багаж для принца в дорогу. Но только он от всего этого отказался и сказал отцу:
– Зачем мне, отец, столько багажа, лошадей и людей около себя, я с собой возьму немного денег и поеду на своем маленьком коньке один-одинешенек по миру, тогда у меня не будет столько забот и затруднений.
Снова пришлось ему упрашивать отца, чтобы тот ему это позволил. Наконец, все было приготовлено в дорогу, маленький конь стоял оседланный у ворот, а наверху принц прощался со своими родителями и братом. Все горько плакали, в последнюю минуту и матери стало жалко, что она дитя отпускает вот так идти по свету, и приказала она ему твердо, чтобы или вернулся через год домой, или хотя бы дал о себе знать.
Через час конек уже бежал рысью по широкому полю далеко от столицы. Кто-то может подумать, что семнадцатилетний конь уже не такой быстрый! Но тот конь не состарился, потому что не был обычным: шерсть его была бархатной, ноги, как струнки, и был он быстрый, как серна. Дорога сокращалась, ехали они долго, принц знать не знал, куда несет его конек. Вдруг увидел он перед собой башни прекрасного города. Тут конек сошел с дороги и поскакал через поле к скале, которая возвышалась неподалеку от красивого лесочка, и когда подъехали, конь ударил копытом о скалу, она открылась, и они въехали внутрь. Это была отличная удобная конюшня.
– Теперь оставь меня здесь, – сказал конек принцу, – а сам иди в город, поближе ко двору, но выдавай себя за немого. Король тебя примет на службу, но будь осторожен, не проговорись. Когда тебе что-то понадобится, что бы ни было, придешь к скале, трижды постучишь, и скала тебе откроется.
Принц подумал: мой конек такой мудрый, он точно знает, что мне на пользу; взял он свою одежду и пошел. Пришел принц в город, который был недалеко от скалы, и объявился у короля. Увидел король, что он немой, сжалился над его молодостью и оставил его у себя. Но вскоре король понял, что может юношу очень хорошо использовать в разных вопросах. Что бы в замке ни происходило, он во всем мог помочь и целый день бегал по замку и работал. Если королю требовался писарь, не было лучше него. Все его любили, но, поскольку был он немой и на все отвечал только «байайя», осталось за ним имя Байайя, так что потом никто его иначе и не называл.
У короля было три дочери, одна красивее другой. Старшую звали Здобена, вторую Будинка, а самую младшую – Славена. Эти три девушки больше всех любили Байайю, а он тоже готов был проводить с ними целые дни. Был он немой, к тому же смуглый до ужаса, и один его глаз был завязан; мог ли король подумать, что он понравится кому-то из принцесс? Но принцессы любили юношу, и он должен был всюду с ними ходить. Он им плел венки, приносил букеты, свивал золотые нити, рисовал птиц и разные цветы для вышивания, и это им очень нравилось. Но самой младшей он любил служить больше всего, и то, что делал для нее, было всегда самым красивым, так что сестры в шутку подтрунивали. Славена была сама доброта и все от сестер сносила.
Некоторое время оставался Байайя при дворе. Однажды утром пришел он в зал, где завтракал король, и увидел, что сидит тот совершенно опечаленный. И спросил Байайя знаками о причине печали.
Посмотрел на него король грустно и сказал:
– Милый юноша, зачем ты меня спрашиваешь, разве не знаешь, какое грозит нам несчастье и какие горькие три дня настают?
Байайя покрутил головой, мол, не знает, а на его лице был виден большой испуг.
И сказал ему король:
– Тогда я тебе это скажу, хоть ты нам ничем помочь не сможешь. Много лет тому назад прилетели сюда три дракона, один девятиглавый, второй восемнадцатиглавый и третий двадцатисемиглавый. И настала тогда такая нужда в моем городе, что от ужаса волосы на голове вставали. Люди прятались, потому что боялись за свою жизнь. Постепенно не осталось домашнего скота, всех пришлось отдать этим чудовищам, чтобы они не разрушили город. Тем не менее они сожрали и множество людей. Не мог я дальше смотреть на этот ужас и велел привести ко двору чародейницу, чтобы она сказала, как прогнать этих чудовищ с моей земли. Но что за горе я испытал, когда она объявила, что спасу свою землю обещанием отдать им своих дочерей, которые тогда только расцветали. Я думал, что избавлюсь от них, поэтому и дал такое неслыханное обещание. Королева умерла после этого от горя, но дочери о данном мной слове не узнали. С того момента драконы убрались, и все эти годы не было о них ни слуху ни духу, но вчера вечером прибежал перепуганный пастух и сообщил, что драконы опять здесь, на той самой скале, где были раньше, и страшно ревут. Горе мне, завтра должен отдать свое первое дитя в жертву ради своей земли и народа, послезавтра – второе, а потом – третье, и после этого стану несчастным навеки.
Так жаловался бедный король и рвал волосы на голове.
С грустным лицом пошел Байайя к принцессам, но вид их привел его в ужас. В черных платьях, с лицами, как из белого мрамора, сидели они рядышком и плакали прежалобно, что должны так жестоко закончить свой век. Байайя начал их утешать и показывал жестами, что какой-то способ освободить их найдется. Бедняжки этому не верили и не переставали лить слезы. В городе было ужасное смятение
