Висрамиани - Тмогвели Саргис
Эти речи кормилицы пришлись Вис по душе, и цветок радости расцвел на ее лице.
84.
ПИСЬМО ВИС К РАМИНУ
Вис, огорченная разлукой, написала письмо Рамину. Она была так угнетена, что из ее пальцев сочилась кровь, и она пользовалась ею как чернилами.
«О возлюбленный, моя любовь не убывает, хотя я и разлучена с тобой. Когда ты пошлешь ответ, напиши его так же проникновенно, как я тебе пишу. Если ты прочтешь это письмо у скалы, ты услышишь ее вздохи, подобные звукам чанги. Это письмо от той, которая не покидает своего друга, — жестокосердному; от той, которая истомлена любовью, — бессердечному; от бессонной рабыни — солнцу царей среди луноподобных; от больной влюбленной, радующей врагов, от огорченной из-за разлуки с другом, от сгоревшей на костре любви, потерявшей счастье, от той, которой мир стал горек, от плачущей, от несчастной нищей, от той, чьи не сохнут слезы, у которой окровавленное и раненое сердце, от безумной, шафраноланитной, мрачной, огорченной, от той, у которой волосы служат ей же ложем, от нетерпеливой, — письмо желанному другу, от той, несчастнее которой нет никого на земле.
Мое сердце вместе с телом горит в огне разлуки. Я пылаю, как зажженная свеча. Но я больше страдаю, чем она, ибо свеча может сгореть полностью, я же горю постоянно и страдаю от того, что не могу сгореть дотла. Каждый миг я обливаюсь слезами, но все же не могу потушить пламя моего сердца. И сердце мое, окутанное дымом, уподобилось темной туче. На пиру я словно на поминках; я подруга печали. Я утопаю в море разлуки, достойная жалости, и вечно плачу. Я держу одну руку на сердце, а другую на скорбном челе. Рубин моих уст превратился в бирюзу. Всякий, кто видит меня, охвачен глубоким состраданьем. Из моих глаз, как из тысяч туч, льется дождь. Одно мое сердце вмещает тысячу бед и горестей. Разлука открыла мою тайну. Она запечатлена кровью и слезами на моих пожелтевших ланитах. Такой огонь пылает в моем сердце, что в нем сгорели и терпенье и радость. Мои глаза уподобились морю, — столько влаги они источили. Сон не смыкает моих глаз. Когда ложе залито слезами, как можно на нем заснуть? Той же рукой, которой я написала это письмо, я сложила и убрала ложе радости. Сердце мое покинуло тело от избытка горя, а тело мое исхудало от напастей.
Зачем ты скрыл от меня солнцеподобный лик, который мне дороже жизни? Как я могу искать радости в мире, раз в моем теле не осталось ни сердца, ни души? И как я могу жить, когда для лишенного души и сердца бесполезна сама жизнь, дарованная богом. Как мне жить, лишенной покоя с первых дней нашей встречи? И так велико мое горе, что я забыла вымолить себе смерть у творца. С тех пор как я лишена твоего лицезрения, я стала тонкой, как волосок. Днем я взираю на солнце, потому что оно похоже на тебя, а ночью вглядываюсь в тьму, так как она напоминает цвет твоих кудрей. Если бы горести, столь же многочисленные, как мои, обрушились на гору, то и она вместо воды источала бы кровь.
Мои друзья советуют мне найти утешение, а враги упрекают меня и говорят, что я стала притчей во языцех. Но не такими способами можно оторвать меня от тебя! Разве препятствия, гнев и брань не делают влюбленного еще большим безумцем, как это случилось со мной? День ото дня мне становится хуже. Любовь, меня угнетающая, подобна растущей тяжелой дождевой туче. Это не разлука, а отравленный меч, вонзенный в мое сердце. Действительно, зачем влюбляться разумному человеку, если он в силах противостоять чувству? Зачем причинять себе столько горя? Кто захочет претерпеть такие треволнения и изведать такую горечь? Кому ведомо, сколько я испытала горя за твое отсутствие? И если все влюбленные столь несчастливы и столь же достойны сожаления, как я, то удивительно, как вообще существует любовь! Много раз я насмехалась над влюбленными, а теперь я плачу и раскаиваюсь. Я смеялась над ними, как враг, ныне же они, сочувствуя мне, оплакивают мою участь. И вот я стала несчастнее всех влюбленных.
Ты ведь видел, что раньше я блистала, как солнце. Ныне молодость моя увяла и цвет моих ланит стал шафрановым. Как обильный урожай плодов сгибает ветви фруктового дерева, так и я сгорбилась от избытка горя. Мой кипарисоподобный стан согнулся, как лук. Тело мое ослабело, как плохо натянутая тетива лука. Ты оставил меня здесь столь достойной сожаления и пустил вскачь коня разлуки. Пыль от копыт твоего коня, словно гвоздь, колет мои глаза. Твой образ запечатлен в моих глазах, твое имя — у меня на языке. Моя душа изнурена, а мое сердце ослабело от желания и томления. Мне говорят: «Доколе ты будешь стонать? Ты истомлена от дум. Ушедший возлюбленный подобен минувшему дню. Не печалься, если у тебя есть сердце и разум». Но мое сердце не подтверждает того, что мне говорят. Мое вино пролито, но его аромат не исчез. Солнце мое закатилось, и настала ночь. Страна моя вся во мраке. Я все-таки надеюсь, что настанет утренний час. Цветы и розы появляются весной. Может быть, расцветет и моя роза!
О прекрасный, стройный, луноликий, благоухающий, изящный, кудрявый! Я — безгранично преданная твоя возлюбленная. Ты ведь знаешь, что я готова пожертвовать для тебя не одной душой, но и тысячей, будь они у меня. Один твой волос гак дорог мне, что я тысячу раз предпочла бы его жизни. Ты нужен мне, ибо я не хочу ни минуты существовать без тебя. Я постоянно ищу тебя. Я не нахожу радости без тебя. Много раз ты испытывал меня, и ты знаешь мое постоянство, за которое Ты меня ценил. Ныне я все та же твоя возлюбленная, мечусь и безумствую из-за тебя, о чем свидетельствуют мои глаза, изливающие кровь.
Приди, посмотри на моих свидетелей, чтобы они убедили тебя в моем горе. Приди, взгляни на мои щеки: когда-то румяные, они стали желтыми, как у больной, хворавшей десять лет. Приди, посмотри на мои слезы, что текут, подобно Джеону. Посмотри на мою страну, залитую кровью из этого Джеона. Взгляни на мой стан, согнутый одиночеством и думой о тебе. Радость чуждается меня, и я сторонюсь людей. Сердце мое избегает всяких мыслей, кроме дум о тебе. Приди, чтобы видеть меня в горести! Я лишилась человеческого облика и всех радостей, словно кто-то каждый миг выкалывает мне глаза. Приди, чтобы убедиться, как моя нежность и любовь к тебе растут со дня на день, соперничая с твоей расцветающей красотой.
Если ты не поспешишь, то уже не застанешь меня в живых. Если хочешь приехать вовремя, не медли ни минуты. Если сидишь, встань, если стоишь, уже не садись! Не отдыхай ни мгновенья. Прочитав это письмо, взнуздай коня и скачи день и ночь. В дороге думай только обо мне, лишившейся терпения в ожидании тебя. Глаза мои, подобно глазам дозорного, устремлены на дорогу. И если разлука с тобой будет еще долго тяготить меня, я, несомненно, стану безумной. И пока ты не приедешь, я буду непрестанно умолять бога, чтобы он дал мне долготерпение и не отнял жизни. Может быть, он в своем милосердии исполнит желание моего сердца и осчастливит желанной встречей. Может быть, и ему не будут угодны наши горести и беды. И если бог удостоит меня счастья тебя лицезреть, а затем я умру, то не буду жалеть об этом. Если же я умру от горя, то дым от угасшего сердца затемнит землю и зачернит небо».
Закончив письмо, Вис вручила его верному рабу, повелев ему сесть на быстроногого верблюда и мчаться к Рамину.
85.
Храбрый и верный раб, исполняя желание Вис, летел, как птица, и вручил письмо Рамину.
Когда Рамин увидел письмо Вис, сердце у него забилось и он задрожал, как в лихорадке. Прочтя же ее письмо, Рамин словно обезумел и долго не мог прийти в себя. Много раз он прижимал письмо к груди, глазам и устам и целовал его. Нетерпение охватило его, из глаз его потекли слезы, а дым из пылающего сердца поднялся до небес. И, обращаясь к сердцу, он сказал ему много прекрасных слов, какие редко услышишь:
«О сердце, как долго будешь ты еще терпеть? Твой месяц — неизбывное горе, а твой год — несчастье!
О сердце, так не должно быть с тем, кто следует своему желанию. О вероломное, все твои поступки таковы, что нельзя их не испугаться, как острого меча, разъяренного слона и голодного льва. Ты не должно бояться ни холода, ни зноя, ни бури, ни волн морских. Среди влюбленных сердец минувших веков и грядущих ты наиболее достойно сожаления и наиболее поражено горем. Зачем же ты не жалеешь самого себя? Разве тебе пристала трусость? Зачем ты не ищешь способа помочь себе? Долго ли еще будешь вопрошать свою судьбу, жаловаться и плакать? Как ты можешь помочь другому, если ты не можешь помочь себе? Зачем кто-либо должен огорчаться из-за тебя, раз твоя любовь труслива? Ты унижаешься перед любовью. Унижение — торжество врага.
