Хинрик Ринк - Мифы и легенды эскимосов
После многих дней путешествия они увидели южную оконечность земли; и с этого мгновения Кигутикак больше не раздевался. Он не хотел терять времени и старался собрать как можно больше всевозможных старых железок; он набивал ими карманы, поскольку не хотел уйти от европейцев с пустыми руками. Как только Кигутикак узнал свою землю и места, где прежде жил, он предложил матросам высадиться и пострелять куропаток. Те согласились, но ни на мгновение не оставляли его одного – боялись, что он или потеряется, или сбежит домой. Тогда Кигутикак сказал им: «Не бойтесь, что я потеряюсь, идите вперед за дичью»; и они оставили его ненадолго. Стоило им повернуться к нему спиной, он, не теряя времени, спрятался в глубокой расщелине; и тут же услышал, как они громко зовут его и переговариваются между собой: «Нам поручили хорошенько следить за ним; нам всем будет несладко, если он не найдется». Когда он решил, что они отошли достаточно далеко, то вылез из расщелины и двинулся дальше. Он долго бродил по тундре, пока, наконец, не заметил высокую скалу и не начал спускаться вниз. На полпути он с раздражением понял, что не может двинуться ни вперед, ни назад. Тогда он решил облегчить свою ношу и сбросил вниз все вещи, которыми были набиты его карманы, а после этого соскользнул вниз сам. Он двинулся дальше и вскоре увидел множество шатров. При виде его приближения из шатров начали выбегать люди с громкими криками: «Кигутикак идет!» – и вскоре все жители селения собрались посмотреть на него. Он спросил их на языке кавдлунаков: «Где моя семья?» – но никто не мог понять его. Тогда он спросил на своем собственном языке, и ему указали их жилище. Семья его давным-давно отчаялась вновь увидеть его, и с тех пор один мужчина, у которого не было жены, взялся содержать их всех. Кигутикак отблагодарил его тем, что позволил выбрать себе кое-что из тех кусков железа, которые он привез с собой.
72. Человек, на которого не могли смотреть европейцы
(Сказка из Южной Гренландии.)
Жил когда-то в Тасиусангуаке ловкий и умелый человек по имени Кенаке. Было это в те времена, когда китобои останавливались обыкновенно у острова Уманак (район Суккертоппена), и люди ездили туда и брали у них матак (кожу кита), который не был им нужен. Однажды и Кенаке отправился на остров с такой целью. В те времена все местные жители собирали товары для обмена с европейцами. Когда Кенаке начал переговоры с ними, он случайно чем-то обидел моряков; последовала драка, и Кенаке был убит. Капитану, однако, поначалу ничего не сообщили о происшедшем. Жена Кенаке положила его тело в лодку и собралась плыть домой; ее сын правил лодкой, а сама она теперь осталась единственным гребцом. Когда лодка готова была отойти, владелец корабля бросил в нее несколько чудесных вещиц, таких как всевозможные ножи и другие мелочи, высоко ценившиеся в то время; но жена Кенаке, не переставая плакать по мужу, выбросила все их в море. В конце, однако, сын тоже сумел схватить один нож и тайком припрятать его; он решил, что не стоит выбрасывать так много ценных предметов. Когда жена Кенаке хотела с силой оттолкнуть свою лодку от корабля, матросы ухватились за борт, чтобы не дать ей уйти; но она начала кусать их за пальцы и заставила, одного за другим, отпустить лодку; после этого им позволили вернуться в Тасиусангуак. Хотя она сильно горевала по мужу, но попросила все же родичей и соседей не мстить за его убийство. Несмотря на это, через некоторое время они начали колдовать над его мертвым телом, чтобы превратить (колдовским способом) его сына в того, на кого европейцы не смеют взглянуть, а также сделать его неуязвимым для стрел и копий.
Когда сын вырос и стал охотником на тюленей – и скопил, кстати говоря, достаточное количество товаров для обмена, – на Уманак снова прибыли китобои. Его родичи вскоре отправились на корабль; а во второй раз в их хорошо нагруженной лодке сидел и не-смотри-на-меня. Когда его родичи закончили обменивать свой товар, он взял вещи на обмен и тоже поднялся на корабль; он ждал, что матросы выйдут на палубу меняться с ним. Обнаружив, что они даже не показываются, он отнес вещи обратно в лодку, а сам вернулся на корабль с пустыми руками и принялся бродить по палубе и брать себе все, что понравилось; матросы же, хотя и видели все это, отворачивались прочь и делали вид, что ничего не замечают. Он отнес вещи в лодку и вернулся обратно; а поскольку на корабле наступило время обеда, всех гостей тоже угостили, за исключением не-смотри-на-меня. Но он отомстил тем, что пошел в каюту и взял там все, что приглянулось, вроде разделочных ножей и т. п. Его застали за этим воровством, но матросы тут же отвернулись и сделали вид, что ничего не происходит; он остановился сам, когда взял все, что хотел. Он поступал так всю свою жизнь – каждый раз, когда в то место приходили китобои. Если корабль долго стоял у Уманака и матросы замечали пропажу слишком многих вещей, они садились в шлюпку и плыли в Тасиусангуак наказывать похитителей. Подходя к берегу, они обычно кричали: «Ну-ка, выходи, тот парень, на которого никто не может смотреть!» Он выходил и спускался к ним, а его старуха мать в это время сидела на крыше дома и пела заклинания. Если колдовство удавалось, это можно было увидеть – у того из матросов, кто первым высаживался на берег, начинала идти носом кровь. Когда все матросы оказывались на берегу – и у каждого шла носом кровь, – не-смотри-на-меня начинал бегать от одного к другому, дергать их за одежду и тянуть за руки, заставляя посмотреть на себя. Потом он задирал куртку и говорил: «Я вор!» Но они только отворачивались, а он пытался заставить их направить на себя ружья и все повторял: «Это я; я – вор!» Но как он ни пытался заставить их стрелять, они только шарахались от него. Так он поступал всю жизнь, каждый раз, когда у острова швартовался китобойный корабль. Пока чужаки стояли у Уманака, мучитель не оставлял их в покое, но вечно вертелся поблизости. Никто не разговаривал с ними так часто и подолгу, как он, хотя он не понимал, что ему отвечают, а они не могли смотреть на него.
73. Ангакок из Какортока
(Сказка из Южной Гренландии.)
Один ангакок, зимнее стойбище которого располагалось немного севернее Какортока (Юлианехоба), задумал однажды поехать поискать красивую радостную страну. Начал он свое путешествие с того, что приехал в Нук (Готхоб). У него была дочь по имени Какамак и еще сын. Из Нука они двинулись дальше в Писугфик, где встретили еще одного ангакока по имени Каюэрнек – ему единственному удалось побывать далеко на севере. Наш ангакок принялся расспрашивать Каюэрнека о тех местах, и тот ответил: «В самом деле, вся северная земля чудесна, но ни одно место не может сравниться с Илулиссатом (Якобсхавном)». Услышав это, южанин сразу же пустился в путь и после долгого путешествия прибыл наконец на побережье Илулиссата; земля там начала уже застывать от мороза, и им пришлось приложить немало труда, чтобы построить дом. Работать с грунтом было так тяжело, что дом получился совсем маленький. Пока они жили там, за Какамак без ведома ее родителей начал ухаживать достойный молодой человек. Брат ее был женат на очень скромной и робкой женщине; сама же Какамак была гордячкой и часто обижала невестку. Та, однако, не обижалась на брань Какамак, да и родители всегда давали ей волю и ни во что не вмешивались. Но однажды другая женщина из селения рассказала матери Какамак, что дочь ее тайком вышла замуж за того юношу; вечером, когда все легли отдыхать, мать рассказала об этом мужу. Услышав это, ангакок сразу же велел спускать на воду лодку и готовиться к отъезду; когда все было готово, он приказал дочери сесть в лодку. Все вокруг подумали, что он собирается куда-то ненадолго, на самом же деле он твердо решил вернуться на юг. Тогда молодой человек вышел вперед и сказал: «Какамак моя, и она нужна мне», но отец ее возразил: «Ни один мужчина никогда не получит моей дочери; а если кто посмеет отнять ее у меня силой, я сумею вернуть ее». Сказав так, он оттолкнул лодку от берега; они плыли без остановки, пока не достигли маленького островка под названием Алангок и там впервые поставили свой шатер. Там Какамак втайне родила ребенка, которого тут же и убила. Они двинулись дальше и в преддверии зимы построили себе дом в селении напротив Нука.
Здесь в одной из своих охотничьих экспедиций ангакок встретил маленького мужественного каякера и предложил ему жениться на Какамак. Тот ответил: «Я бы не прочь, но женщины всегда говорят, что у меня темная кожа». Ангакока это не беспокоило ни в малейшей степени, поэтому он привел охотника в дом к дочери и сказал: «Ты тщеславная и легкомысленная девчонка; тебе совершенно необходим хороший муж и кормилец, и я привел к тебе именно такого человека». Какамак ничего на это не ответила, но и не отвергла жениха, – и он стал ее мужем. Однажды он вернулся с охоты с тремя тюленями; но стоило ему подойти и сесть рядом с женой, не предложив ей табака, и она оттолкнула его – да так, что он повалился на пол. Он быстро поднялся и уселся на боковой лавке. Какамак сверх всякой меры любила нюхать табак; узнав ее вкусы, он начал возить иногда вещи в Нук и менять их на табак. Со временем Какамак родила сына, чем очень обрадовала деда; но однажды, когда малыш бегал по дому и играл на полу, он вдруг громко вскрикнул, изо рта и носа у него хлынула кровь, и вскоре он умер. У них родился еще один сын, но он тоже умер точно так же примерно в том же возрасте; когда такая же участь постигла и третьего сына, ангакок решил вызвать духов. Будучи не в состоянии ничего выяснить, он сказал себе: «Может быть, мы слишком близкие родственники; надо позвать Каюэрнека» – и тут же направил за ним лодку. Вечером, во время заклинания духов, он сказал: «Когда дети умирали, невестка Какамак каждый раз упрекала ее; она говорила, что та виновна в преступлении и теперь ее ангиак (дух убитого младенца) убивает детей». Невестка промолчала в ответ на эти слова. Продолжая заклинать духов, отец объявил: «Я вижу каяк с севера; он в форме собачьей головы; подходит ближе; он уже в дверях, но не может войти внутрь». Тогда ангакок спросил: «Кто была твоя сак?» (на языке ангакоков то же самое, что мать). Все в молчании слушали, и в тишине ясно прозвучал голос маленького ребенка: «Какамак». – «Где твой дом?» – «Я родился на острове Алангок; это из-за меня умерли все мои младшие братья». Каюэрнек велел ангиаку перешагнуть через порог. На это ушло много времени; но когда дух наконец вошел в комнату, он принялся преследовать его, надеясь уничтожить. Теперь дух стал виден и второму ангакоку, но он все же сумел выскользнуть из дома через дыру возле одной из потолочных балок. Каюэрнек сказал: «Его так трудно одолеть, так как он уже убил нескольких человек». Сеанс заклинания духов прервался; Какамак нашли в самом дальнем углу лежанки; она сидела сжавшись в комок, вся в слезах. Увидев ее в таком состоянии, невестка вспомнила обо всех обидах и оскорблениях, которые ей приходилось терпеть от Какамак, и принялась в свою очередь бранить и упрекать ее. На следующий день Каюэрнек снова попытался поймать ангиака, но безуспешно; тот, как и накануне, ускользнул через маленькое отверстие, и ангакок вынужден был отказаться от своего намерения. Какамак же стала мягче и послушнее; но отец ее совершенно пал духом и решил переехать в другое место. Они выбрали Ниакунгунак и отправились туда вместе с еще одним родом, где было несколько братьев.
