Эдит Гамильтон - Мифы и легенды Греции и Рима
В Лации же существовал вот какой обычай. Когда объявлялась война, двое раздвижных дверей храма Януса, которые были заперты в мирное время, должны были быть открыты царем под звуки труб и крики воинов. Но Латин, заперший сам себя в своем дворце, не мог исполнить этот священный обряд. Пока горожане пребывали в нерешительности, не зная, что делать, Юнона, слетев с Олимпа, сама своей рукой сломала засовы и широко распахнула двери храма. Весь город заполнила радость – радость увидеть боевые порядки войска, сверкающее оружие, норовистых жеребцов и гордые знамена, радость от предстоящей войны не на жизнь, а на смерть.
Теперь маленькому войску троянцев противостояло громадное объединенное войско латинов и рутулов. Их вождь Турн был храбрым и опытным воином. В качестве мощного союзника Турна выступал Мезенций, прекрасный воин, хотя и настолько жестокий, что его подданные, многочисленный народ этрусков, восстали против него и вынудили бежать к Турну. Их третьим союзником была девушка по имени Камилла, которая была взращена и воспитана своим отцом среди глухих воинов; она еще ребенком, вооружившись луком или пращой, научилась сбивать быстрокрылого журавля или дикого лебедя, а ее детские ножки несли ее по земле так же быстро, как мчат журавля или лебедя по воздуху их крылья. Она прекрасно разбиралась во всех тонкостях военного искусства и великолепно владела как дротиком и двулезвийным топором, так и луком. К замужеству она относилась пренебрежительно. Она любила охоту, битву и свободу. Ее сопровождала группа воинов, среди которых были и девушки.
В этой опасной для троянцев ситуации Энея во сне посетил отец Тиберин, бог большой реки Тибра, недалеко от которой они расположились лагерем. Он приказал Энею выступить быстрым маршем вверх по течению реки и найти Эвандра, царя одного бедного городка, которому было суждено стать в будущем одним из самых гордых городов мира, когда башни Рима вознесутся до небес. Здесь, обещал речной бог, Эней получит ту помощь, в которой нуждается. На рассвете он выступил из лагеря с небольшим отрядом отборных воинов, и впервые в истории по Тибру поплыла лодка, заполненная вооруженными людьми. В стране Эвандра они нашли теплый прием со стороны царя и его юного сына Палланта. Провожая своих гостей во дворец, представлявший собой довольно неказистое сооружение, царь и его сын показывали им достопримечательные места городка: высокую Тарпейскую скалу, расположенный рядом с ней заросший ежевикой холм, посвященный Юпитеру (когда на нем поднимется гордый Капитолий), луг с пасущимися на нем коровами (здесь будет сооружен римский Форум, на котором будут решаться вопросы устройства целого мира). – Когда-то тут жили только Фавны и нимфы, – рассказывал им царь, – и племя дикарей. И так продолжалось до тех пор, пока сюда не прибыл Сатурн, бездомный изгнанник, бежавший от своего сына Юпитера. С ним все переменилось. Люди отвергли свои грубые и беззаконные обычаи. Он правил настолько справедливо и мирно, что время его правления до сих пор называют «золотым веком Сатурна». Но позже нравы изменились, мир и справедливость отступили под натиском алчности и кулачного права. Страной правили тираны, пока судьба не привела сюда меня, изгнанного из Греции, из моей милой Аркадии.
Когда старец закончил свой рассказ, путники дошли до скромной хижины, в которой он жил, где Энею пришлось провести ночь на куче листвы, покрывшись медвежьей шкурой. На следующее утро они поднялись на рассвете, разбуженные птичьим щебетом. Появился царь, сопровождаемый двумя большими собаками, его единственными телохранителями, и свитой. После завтрака он дал Энею совет. Аркадия (царь назвал свою новую страну так же, как называлась его родина) – слишком слаба, чтобы оказать троянцам сколько-нибудь существенную помощь. Но на противоположном берегу реки живет могучее и богатое племя этрусков, сбежавший царь которых Мезенций сейчас помогает Турну. Уже одно это может заставить этрусков выступить в военных действиях – настолько велика ненависть к прежнему правителю. Он – жестокое чудовище; причиняя людям страдания, замирал от восторга. Так, он изобрел способ умерщвления людей, ужаснее которого трудно себе представить: привязывал живого человека к мертвому – лицом к лицу и рука к руке, – и это смертоносное объятие приводило жертвы к отравлению трупным ядом и, как результат, к мучительной смерти.
Наконец против него поднялась вся Этрурия, но ему удалось бежать. Соплеменники твердо решили схватить его и наказать так, как он того заслуживает. Эней найдет в них надежных и мощных союзников. Что же касается его самого, то старый царь заявил, что пошлет Палласа, своего единственного сына, поступить на службу богу войны под командой троянского героя, а вместе с ним – конный отряд юношей, цвет аркадийской кавалерии. Кроме того, он подарил каждому из своих гостей породистого коня, чтобы те поскорее добрались до этрусского войска и смогли попросить этрусков о помощи.
А в это время троянцы, засевшие в своем лагере, окруженном только земляными укреплениями, и оказавшиеся без вождя и лучших воинов, испытывали сильное давление со стороны противника. Турн подверг лагерь серьезным атакам. В течение первого дня осады троянцы защищались вполне успешно, следуя строгому приказу, оставленному Энеем при отъезде, ни в коем случае не переходить в наступление. Но они существенно уступали неприятелю по численности; исход столкновения был неясен, если только они не сумеют известить Энея о том, что происходит. Вопрос состоял только в том, насколько это возможно, поскольку рутулы полностью окружили лагерь. Однако среди троянцев нашлись два человека, которые с презрением отвергли саму возможность просчитать свои шансы на успех или неудачу. Для них крайняя опасность такой попытки была уже достаточным основанием ее совершить. Они решили пробраться через лагерь этрусков под покровом ночи.
Их звали Нис и Эвриал. Первый из них был храбрым и опытным воином, а второй – юношей, новичком в военном деле, но исполненным храбрости и благородного желания совершать воинские подвиги. Они уже привыкли сражаться бок о бок. Там, где был один – в битве или в карауле, – там можно было найти и другого. Мысль совершить этот подвиг сначала пришла в голову Ниса, когда он, рассматривая лагерь противника, заметил, как немного в нем пылает костров и насколько слаб их огонь, и обратил внимание на то, что ночью в лагере царит такое глубокое молчание, как будто в нем заснули все или почти все воины. Он изложил свой план своему молодому другу, совершенно не допуская мысли, что тот может отправиться вместе с ним. Когда же юноша заявил, что он никогда не посмеет оставить друга одного, а тем более прятаться за чужой спиной, Нис почувствовал только горечь и отчаяние.
– Позволь мне идти одному, – умолял он. – Если со мной по случайности что-то произойдет, а в таких делах, как это, таких случайностей тысячи, ты выкупишь меня или погребешь мой прах, как должно. Вспомни, что ты еще так молод, и вся жизнь у тебя впереди.
– Пустые слова, – отвечал Эвриал. – Давай действовать сообща.
Нис понял, что переубедить друга невозможно, и с печалью согласился.
Они застали троянских вождей на военном совете и изложили им свой план. Он был тотчас же принят, и вожди сдавленными голосами и со слезами на глазах благодарили их и обещали большое вознаграждение.
– Я хочу только одного, – заявил Эвриал. – Моя мать находится здесь, в лагере. Она не захочет прозябать вместе с прочими женщинами. Она последует за мной. Я – единственное, что у нее есть. Если я погибну, то…
– Она станет моей матерью, – вмешался Асканий. – Она займет место моей матери, которую я потерял в ту, последнюю ночь Трои. Клянусь тебе в этом. И возьми с собой мой меч. Он тебя не подведет.
Потом друзья перебрались через ров и прокрались во вражеский лагерь. Везде лежали спящие воины. Нис прошептал: «Сейчас я расчищу для нас путь. А ты пока покарауль здесь». С этими словами он принялся убивать врагов одного за другим, причем делал это так ловко, что ни один из них не успевал издать ни звука. Ни один стон не вызвал у врагов тревоги. Вскоре к сбору кровавой жатвы присоединился и Эвриал. Когда они добрались до конца лагеря, за ними оставался коридор, в котором лежали только убитые рутулы. Но они запаздывали. Уже брезжил рассвет; конный отряд, прибывший из Лация, обратил внимание на сверкающий шлем Эвриала и окликнул воина. Когда же тот, не ответив, отступил назад, прячась за деревьями, рутулы поняли, что это – враг, и окружили лесок. В спешке друзья разделились, и Эвриал помчался в неверном направлении. Нис же, обеспокоенный его отсутствием, вернулся на его поиски и, никем не замеченный, увидел Эвриала в руках врагов. Но как спасти его? Ведь он – один. Положение было безнадежным, и все же Нис знал, что лучше попытаться спасти Эвриала и погибнуть, чем оставить друга в беде. И он напал на рутулов – один человек против целого отряда, и его копье сражало врагов одного за другим. Предводитель рутулов повернулся к Эвриалу и закричал:
