Под немецким сапогом - Николаев Лев Петрович
* * *
Сегодня видел первый номер газетки «Нова Україна». Слева на первой странице красуется трезубец. Редактор — Пётр Сагайдачный. В газете пишут украинские националисты, прославляют немцев и хают не только большевиков, но и всё русское. У украинских националистов — радужные надежды на создание самостоятельной Украины. Идиоты! Они не понимают, что немцы пришли сюда не для создания независимой Украины, а для того, чтобы покорить эту страну. И превратить её в провинцию Германии.
* * *
Я ходил в среднюю школу, именуемую теперь гимназией, и предлагал свои услуги в качестве учителя. Директор был польщён тем, что в его школе будет преподавать профессор. Я должен буду преподавать в старших классах. Однако, директор признался мне, что существование 8-классной гимназии очень проблематично, так как немцы хотят, чтобы были открыты лишь школы для учеников первых четырёх классов. Очевидно, что немцы считают, что украинцам совершенно излишне быть культурными людьми. Достаточно, чтобы они были грамотными.
10 декабря.
Я ходил на Благовещенский базар с целью продать имеющиеся у меня мотки ниток. Она женщина предлагала мне променять три мотка ниток на 2 стакана гороха и на 5 маленьких луковиц. Я отказался. А теперь жалею: ведь нитки не съешь, а горох можно съесть. Когда мне приходится продавать вещи на базаре, я испытываю чувство унижения. Ходишь по базару. Мороз. Подходят люди. Торгуются, стремятся меня надуть. Я торговаться и расхваливать свой товар не умею. Назначаю определённую цену и не уступаю. Между тем покупатели хотят, чтобы им уступили хоть немного. Значит, если хочешь получить 100 рублей, надо просить 150. А я не умею этого делать. Плохой я торговец!
11 декабря.
Жену сократили со службы в Институте ортопедии, который попал в руки одного афериста и неуча, доктора Пригоровского. Он именует себя «профессором», хотя у него нет этого звания и он не имеет научных заслуг… У жены — очень тяжёлое настроение. Я тоже начинаю унывать. Пропадает желание бороться за существование. Всё равно мы, очевидно, погибнем от голода. Раз так, то чем скорее, тем лучше.
* * *
Картошку, привезённую мной 16 ноября (около 5 пудов), мы уже всю съели. Отёки на ногах и на лице у меня усиливаются вследствие ББО (безбелкового обмена). Мяса! Я хочу мяса, масла! Ночью всем нам снятся сладкие сны: мы едим пирожные и вкусные торты и конфеты. Организм требует сахара, особенно при той большой физической работе, которую я должен выполнять ежедневно.
* * *
Некоторые украинские женщины успели подружиться с немцами и стать их любовницами. Сегодня я впервые видел русскую женщину, идущую под руку с немецким солдатом и фамильярно хлопавшую его по спине. Гнусное это зрелище! Эти женщины продались немцам, забыли о Родине. Ведь может быть этот самый немец на поле сражения убьёт близкого им человека. Эти бабёнки продались не из-за куска хлеба, а за духи, шоколад и вино. Гнусно? Ужасно гнусно!
* * *
Я видел сегодня на улице омерзительное зрелище. Одна несчастная лошадь упала и поломала себе ногу. Вокруг неё сразу появилось около десятка мужчин, стремившихся прикончить лошадь с целью вырезать себе кусок мяса. Для этого им нужно было перенести лошадь во двор и там перерезать ей горло. Но лошадь из-за поломанной ноги не могла подняться. Её жестоко били, тянули за хвост, но она продолжала лежать. Надо было видеть эти зверские физиономии голодных людей. Некоторые предлагали перерезать горло лошади тут же, на улице. Другие отговаривали, так как боялись, что им достанется за это от немцев. Под брюхо лошади подсунули верёвки. Их потянули вверх и лошадь встала. С криками радости её потащили куда-то во двор. Жуткое зрелище, напоминающее по своей жестокости сон Раскольникова («Преступление и наказание» Достоевского).
13 декабря.
Был на Благовещенском базаре. Присутствовал при следующей сценке. Два немецких солдата подошли к мальчику 13–14 лет. Он продавал галстук. «Сколько стоит?» — спросил один из немцев на русском языке с сильным немецким акцентом. «Сорок рублей.» — ответил мальчик. «Четыре марки.» — сосчитал один немец. «Дай ему пять рублей и хватит с него.» — сказал другой солдат по-немецки. Тогда первый немец достал свой кошелёк, вынул оттуда десятирублёвку, и небрежно швырнул её мальчику и быстрым движением вырвал у него галстук из рук. «Так нельзя. Я прошу сорок.» — сказал мальчик, покрасневши от досады. «Буде! Буде!» — ответил немец и пошёл дальше. Мальчик посмотрел на него со злобой и сказал: «Красные так не делали». Но немцы не расслышали это замечание или намеренно ничего не ответили.
Подобные мелкие и более крупные грабежи немцев вызывают глубокое возмущение среди населения.
На базаре кто-то украл у немецкого солдата бумажник с документами и трёхстами рублями. Немец нанял себе глашатая, который ходил вместе с ним по базару и сообщал публике о потере. Очевидно, немец надеялся на то, что бумажник будет ему возвращён. Наивный человек! Публика отнеслась, конечно, с полным хладнокровием к этому событию. Тем временем я вышел с базара и направился в сторону Екатеринославской улицы. Вдруг я увидел, что огромная толпа народа бежит с базара и разбегается в разные стороны. Немец, потерявший бумажник, схватил какую-то женщину и стал куда-то её тащить, очевидно предполагая, что она украла его кошелёк. Раздалось несколько выстрелов. Публика решила, что немцы произведут облаву и в панике разбежалась.
* * *
Вот некоторые базарные цены на сегодняшний день. Бураки, в зависимости от величины, стоят от 10 до 30 рублей штука, морковь — 5 руб. штука, чайная ложечка соды — 3 рубля, килограмм конины — от 50 до 60 руб. Пачка махорки — 30 рублей, катушка ниток — 5 рублей, малюсенькая плюшка из ржаной муки — 5 рублей, печёные блины — 10 рублей штука, бутылка машинного масла — 15–20 рублей. Керосина на базаре очень трудно достать. Он стоит 30 рублей бутылка.
А жалование остаётся всё тем же и не увеличивается. Впрочем, сейчас я не получаю никакого жалования. Жена, вновь устроившаяся на службу в Институт ортопедии, получает лишь 450 рублей в месяц. На эти деньги можно прожить 2 или 3 дня.
* * *
Сегодня — воскресенье. Отёки на ногах и на лице у меня увеличились. Мне нужно было бы полежать. Но вместо этого мне приходится таскаться на «службу». — в протезные мастерские, расположенные очень далеко от моего дома. Кроме того в течение последних двух недель я несколько раз ходил на село для обмена вещей. Один раз мне пришлось одному тащить на плечах очень большой груз. Я думал, что умру на дороге. Приходилось спешить, чтобы вернуться домой раньше 4-х часов. Подобная работа мне не по силам.
14 декабря.
Присутствовал при следующей сценке. Одна девушка купила себе коробку спичек и держала её в руках. К ней подошли два немца и спросили, сколько стоят спички. Девушка ответила, что она их не продаёт. Тогда один немец сунул ей в руку три рубля, вырвал коробку спичек и пошёл дальше. Возмущённая девушка бросила полученные деньги на землю. Это увидели немцы. Они вернулись и угрожающими жестами и с руганью они потребовали, чтобы девушка подняла брошенные деньги. Девушка отказалась. Тогда немец схватил её за руку и пригнул к земле. Девушка подняла деньги, но тут же крикнула, что она их всё равно бросит. Это показалось немцам оскорбительным. Они кликнули немецкого жандарма. Этот последний собирался потащить девушку в немецкую комендатуру. Но затем, грубо толкнув девушку, он отошёл от неё с руганью.
