Игорь Кузнецов - Русские были и небылицы

Также поступил народ во время чумы 1770 года в М. Ярмолинцах, Подольской губернии, с захожим из Турции Иосифом Маронитом. Маронит был иностранец, несколько лет занимался лечением, впрочем, очень удачно. Прежде чем сжечь, его опустили в бочку с дегтем.

Сожжение упырей в селе Нагуевичах в 1831 году

Выезжая из Нагуевич, большого казенного села, я увидел большое пожарище, покрытое пеплом. Желая узнать причину этого необыкновенного явления, я спросил человека, отворявшего мне ворота вблизи его хаты, что значит такое громадное пожарище среди села на выгоне. На это он совершенно хладнокровно ответил мне:

– Тутки упырив палили.

– Яких упырив? – спрашиваю.

– А що людей пидтынали.

– Коли?

– А в холеру.

Услышав это, я еще раз взглянул на пожарище. Мороз подрал меня по коже, но, не показывая виду, говорю ему далее:

– Що вы, чоловиче, кажете? Чи то може бути?

– А таки було.

– Та як вы могли пизнати хто упыр?

– А був тут у сели, – рассказывает с наивным суеверием человек, – такий хлопец; той ходив вид хаты до хаты та по волоссю на грудях пизнавав упырив. Тих зараз брали и тут на пастивнику терновым огнем палили.

Дальше я расспрашивал: не запрещал ли им кто-нибудь этого богомерзкого дела, старшина или священник?

– Та ни, – отвечал мужик, – пип сам помер на холеру, а вийт хоть бы був и хотив заборонити, то громада була бы не послухала.

– А тим, що пидпалювали, – спрашиваю, – ничого за то не було?

– Та як бы не було? Зараз зъихала з Самбора комисия та килькадесять хлопив забрала до криминалу, бо ж то немало людей и то добрых господарив на стосах попалили.

Поблагодарив его за пропуск, я пустился дальше в путь, размышляя с неизреченным ужасом о том, что я узнал. В ближайшем селе – Ясенице Сольной – я опять расспрашивал встречного человека о том, что слышно, не сжигали ли и у них упырей.

– А як же, – ответил тот, – палили, та тилько не у нас, а по других селах, от в Нагуевичах, Тустановичах и инших.

Между прочим, узнал я от него, что мужики из Нагуевич хотели еще сжечь и «найстаршого упыря», о котором им рассказывал мальчик, что «вин дуже червоный и живе в Дрогобычи в монастыри», но никак не могли его захватить.

Погруженный в печальные мысли о несчастном суеверии народа, я уже поздно ночью приехал в Дрогобыч и направился ночевать в василианский монастырь. Монастырская дверь была еще не закрыта, и я застал о. ректора Качановского еще занятым вечернею молитвою. Он искренне обрадовался мне и принял меня очень радушно, как своего прежнего ученика из «немецких» школ. Я немедленно рассказал ему про все виденное и слышанное по пути. И он со слезами на глазах подтвердил мне, что все это, к сожалению, действительная правда, и что этим «найстаршим упырем» был не кто другой, как он сам, и что он, зная наверно, на какую смерть осудила его темнота мужиков, долгое время не мог ни на шаг выйти из стен монастыря.

Нападение упырей на село

По народному поверью, записанному в Киевской губернии, в селе всегда бывает два вампира: один – живой, другой – умерший. Живой вампир есть, так сказать, добрый гений села. Стоя на страже благополучия, он, с честью благородного и храброго воина, постоянно ведет борьбу с мертвыми вампирами, из всех сел идущими с эпидемией в его село. Ведьмы при его появлении приходят в неописуемый ужас. Самая прекрасная черта живого вампира состоит в том, что он не пьет людской крови. Но зато после своей смерти он становится страшным бичом поселян. Когда мужество и сила оставляют живого вампира, изнеможенного в постоянной борьбе со своими мертвыми собратьями, тогда умерший вампир, легко устраняя слабую защиту честного борца, открывает свободный путь в село всем иносельным мертвым смертоносцам. Село наводняется вампирами, ходящими ночью в образе странных зверей, поражая или людей, или скот смертью. Эпидемия принимает обширные размеры. Страх всюду распространяется такой, что ночью ходят не иначе как компанией. Несчастье продолжается до тех пор, пока милостивый Бог не прострет свою грозную руку на злых истребителей людей и скота. Тогда испуганные вампиры бегут на кладбище и прячутся в своих гробах.

Проклятые дети

О проклятых, отверженных родителями, в нашем простонародье ходит много рассказов, как они пропадали и потом были освобождаемы.

Жил в Заонежье старик со старухой, кормился охотою, и была у него собака – цены ей нет! Раз попался ему навстречу хорошо одетый человек: продай, говорит, собаку, а за расчетом приходи завтра вечером на Мянь-гору. Старик отдал собаку, а на другой день отправился на верх горы и очутился в большом городе, где живут лембои (черти); отыскал дом своего должника; тут гостя накормили, напоили, в бане выпарили. Парил его молодец и, покончив дело, пал ему в ноги: «Не бери, дедушка, за собаку денег, а выпроси меня!» Дед послушался. «Отдай, – говорит, – мне добра молодца: вместо сына у меня будет». – «Много просишь, старик! Да делать нечего, надо дать».

По возвращении в село сказывает молодец старику: ступай ты в Новгород, отыщи на улице Рогатице такого-то купца. Старик пошел в Новгород, попросился к купцу ночевать и стал его спрашивать: «Были ль у тебя дети?» – «Был один сын, да мать в сердцах крикнула на него: лембои тебя возьми! Лембой и унес его». – «А что дашь, я тебе ворочу его?» Оказалось, что добрый молодец, которого вывел старик от лембоев, и был тот самый купеческий сын. Купец обрадовался и принял старика со старухою к себе в дом.

Одна мать прокляла свою дочь на Светлое Христово Воскресение, и нечистая сила похитила девушку. Случилось как-то бедному солдату задуматься о своем житье-бытье. «Эх, – сказал он, – плохое житье! Хоть бы чертовка за меня замуж пошла!» И явилась к нему ночью эта самая девица; он сейчас же крест ей на шею и повел ее в церковь. Нечистые начали пугать солдата разными страхами; виделось ему, будто горы на него катились, провалы разверзались, кругом все пожаром охватывало, да он не убоялся – шел себе бодро, привел девицу в церковь и ранним утром обвенчался с нею.

Вот еще любопытный рассказ, записанный во Владимирской губернии: жил старик со старухою, и был у них сын, которого мать прокляла еще во чреве. Сын вырос большой и женился; вскоре после того он пропал без вести. Искали его, молебствовали о нем, а пропащий не находился. Недалеко в дремучем лесу стояла сторожка. Зашел туда ночевать старичок нищий и улегся на печке. Спустя некоторое время слышится ему, что приехал к тому месту незнакомый человек, слез с коня, вошел в сторожку и всю ночь молился да приговаривал: «Бог суди мою матушку – за что прокляла меня во чреве!»

Утром пришел нищий в деревню и прямо попал к старику со старухой на двор. «Что, дедушка, – спрашивает его старуха, – ты человек мирской, завсегда ходишь по миру, не слышал ли чего про нашего пропащего сынка? Ищем его, молимся о нем, а все не объявляется». Нищий рассказал, что ему в ночи почудилось: «Не ваш ли это сынок?» К вечеру собрался старик, отправился в лес и спрятался в сторожке за печкою. Вот приехал ночью молодец, молится Богу да причитывает: «Бог суди мою матушку – за что прокляла меня во чреве!» Старик узнал сына, выскочил из-за печки и говорит: «Ах, сынок! Насилу тебя отыскал; уж теперь от тебя не отстану!» – «Иди за мной!» – отвечал сын. Он вышел из сторожки, сел на коня и поехал; а отец вслед за ним идет.

Приехал молодец к проруби и прямо туда с конем – так и пропал! Старик постоял-постоял возле проруби, вернулся домой и сказывает жене: «Сына-то отыскал, да выручить трудно; ведь он в воде живет!» На другую ночь пошла в лес старуха и тоже ничего доброго не сделала; а на третью ночь отправилась молодая жена, взошла в сторожку и спряталась за печкою.

Приезжает молодец, молится и причитывает: «Бог суди мою матушку – за что прокляла меня во чреве!» Молодуха выскочила: «Друг мой сердечный, закон неразлучный! Теперь я от тебя не отстану!» – «Иди за мной!» – отвечал муж и привел ее к проруби. «Ты в воду, и я за тобой!» – говорит жена. «Коли так, сними с себя крест». Она сняла крест, бух в прорубь – и очутилась в больших палатах. Сидит там сатана на стуле; увидел молодуху и спрашивает ее мужа: «Кого привел?» – «Это мой закон!» – «Ну, коли это твой закон, так ступай с ним вон отсюдова! Закона разлучать нельзя». Выручила жена мужа и вывела его от чертей на вольный свет.

Одна старуха много терпела от сына своего. Он был очень злой. Вот один раз за обедом он три раза вырывал ложку у ней и бросал к порогу.

Старуха не стерпела, вышла из-за стола, положила перед Богом три поклона и сказала сыну три раза:

– Будь ты проклят!

И что-то ему сделалось – не смог он на нее даже руки поднять. А она отрезала у себя прядь волос и связала ему руки. И тут же он и помер.