Льюис Спенс - Легенды и рыцарские предания Бретани

Король с огромной радостью и любовью разбудил своего друга, и, когда барон пришел в себя, он рассказал монарху о своих приключениях. Услышав его историю, тот не только вернул ему все, что у него забрали, но и сделал барону такое множество великолепных подарков, что оборотень стал еще более богатым и важным, чем прежде. Все еще гневаясь на жену, предавшую супруга, и ее любовника, он прогнал их из своих владений.

В оборотней верили все жители Бретани, впрочем, как и Франции, да и всей Европы. Дословно понятие «оборотень» расшифровывается как «человек-волк» (имеется в виду английское werewolf. В русском языке этот термин образован от глагола «обращаться», ведь оборотень – это человек, обращенный или способный обращаться в зверя, причем не обязательно именно в волка. – Пер.). Так называли человека, который мог временно или постоянно превращаться в волка. Происхождение этого представления может быть связано с ликантропией – заболеванием, при котором больному кажется, будто он превращается в животное. В древности и Средневековье это явление, судя по всему, встречалось очень часто. Оно также может быть пережитком первобытного каннибализма. Сообщества полуцивилизованных людей обычно начинали избегать тех, кто питался человеческой плотью. Через некоторое время они изгоняли каннибалов и ставили их в один ряд с дикими зверями. Постепенно представление о том, что у них с жителями лесов много общего, развивалось и, вполне возможно, со временем превратилось в мнение о том, что они способны превращаться в зверей.

Считалось, что существует два вида оборотней – добровольные и недобровольные. В число первых входят люди, питающиеся человеческой плотью. Они добровольно отстраняются от своих сородичей и обладают некими познаниями в магии, которые по меньшей мере позволяют им в любой момент добровольно принимать облик животных. Для этого им достаточно было всего лишь раздеться, снять пояс из человеческой кожи или надеть такой же пояс из шкуры волка (очевидно, позднее он был заменен целой шкурой – иногда в источниках встречаются и такие свидетельства). В других случаях тело покрывали слоем волшебной мази, а порой было достаточно выпить дождевой воды из волчьего следа. Также для этого ели мозги животных. Олаф Магнус писал, что в Ливонии оборотень должен был во время инициации выпить кружку пива и произнести определенное заклинание. Для того чтобы снова принять человеческий облик, им было достаточно сбросить пояс из шкуры животного, а порой колдуну было достаточно произнести слова заклинания. В некоторых случаях превращение считалось делом рук Сатаны.

Вера в оборотней, судя по всему, была особенно распространена во Франции в XVI веке. До нас дошли многочисленные протоколы допросов людей, обвинявшихся в оборотничестве. Судя по некоторым из них, речь шла о настоящих убийствах и случаях каннибализма. Во многих случаях имели место галлюцинации, так как предполагаемые оборотни говорили, что перекидывались и убивали многих людей. Но к началу XVII века на выручку пришел здравый смысл, характерный для этого народа, и подобным признаниям больше не верили. В тевтонских и славянских странах образованные люди утверждали, будто оборотни причинили вреда больше, чем настоящие дикие звери, а сами желающие приобрести умение превращаться в животных обучались этой науке в специальном учебном заведении.

Недобровольные оборотни, к категории которых, очевидно, принадлежал и бисклавре, превращались в животных из-за какого-то совершенного ими греха. Они были приговорены провести в этом облике определенное число лет. Так, например, некоторые святые заключали грешников в тела волков. В Армении существовало поверье, согласно которому совершившая грех женщина должна семь лет провести в облике волчицы. К ней являлся демон, приносивший с собой волчью шкуру. Он приказывал ей надеть ее, и с той самой минуты она превращалась в волчицу. Такая грешница вела себя как настоящий дикий зверь, поедала своих и чужих детей и скиталась по ночам. Ее не останавливали ни замки, ни арбалетные болты, ни ограждения. Только утром она возвращалась домой и снова приобретала человеческий облик.

В воображении европейцев оборотень всегда ассоциировался с волком, самым большим хищником этих мест. В отличие от регионов с более холодным климатом в восточных странах, где подобные представления также были широко распространены, считалось, что оборотни могут превращаться в медведей, тигров и других плотоядных зверей.

Один из знатнейших баронов короля Артура жил в Бретани, где у него были обширные ленные владения, пожалованные ему монархом. Он был так глубоко привязан к своему господину, что, когда его сын Гижмар был еще ребенком, он отправил его ко двору короля, где того должны были сделать пажом. В положенное время Артур посвятил Гижмара в рыцари и подарил ему богатую упряжь, а юноша, в свою очередь, услышав о войне во Фландрии, отправился туда, чтобы обрести признание и рыцарскую славу.

Совершив множество славных подвигов во Фландрии, Гижмар захотел снова увидеть своих родителей и отправился обратно в Бретань. Там он прожил какое-то время, отдыхая от сражений и рассказывая отцу, матери и сестре Ноженте о множестве смелых предприятий, в которых он принимал участие. Но вскоре ему наскучило бездейственное существование, и для того, чтобы прервать однообразие, он решил поохотиться в соседнем лесу.

Гижмар вышел рано утром, и вскоре стройный олень проснулся на своем ложе из папоротника, услышав звук его охотничьего рожка. Он спустил собак, и началась погоня, причем Гижмар скакал впереди всех. Но чем ближе рыцарь подбирался к своей добыче, тем дальше она оказывалась от него. В конце концов, к огромному своему огорчению, он остался совсем один в лесу, не получив никакого вознаграждения за длительную погоню. Гижмар уже собирался отправиться назад в поисках спутников, как вдруг увидел лань, прятавшуюся в зарослях кустарника вместе со своим детенышем. Она была абсолютно белой от ушей до копыт, без единого пятнышка. Собаки Гижмара, почуяв лань, набросились на нее с лаем, а их хозяин, приладив стрелу к луку, выстрелил и ранил ее в ногу. Животное упало на землю. Но непослушная стрела, отскочив, полетела в Гижмара и сильно ранила его в бедро. Лежа в обмороке и почти ничего не чувствуя, рыцарь услышал, как лань заговорила с ним человеческим голосом.

– Несчастья ждут того, кто поднял на меня руку, – сказала она. – Не думай, что сумеешь избежать моей мести. Ни один целитель, ни трава, ни бальзам не излечит рану, нанесенную тебе самой судьбой. Тебя исцелит лишь любящая женщина, которая из-за этой своей любви перенесет столько боли и горести, скольких прежде не знала ни одна женщина. Ты также будешь страдать наравне с ней, и во все времена влюбленные будут поражаться перенесенному вами горю. Теперь уходи и дай мне умереть спокойно.

Услышав эти слова, Гижмар сильно обеспокоился, ибо никогда до этого не искал расположения женщин и даже не разговаривал ни с одной из них. Подув в свой рог, он сумел призвать одного из своих спутников и послал его на поиски остальных охотников. Когда тот ушел, Гижмар разорвал свою льняную рубашку и, как мог, перевязал рану. Затем, с трудом забравшись в седло, он поскакал прочь от места трагедии, стараясь удерживать лошадь, чтобы не беспокоить быстрой ездой рану. В это время в его голове зародился план, исполнению которого ничто не должно было помешать.

Передвигаясь рысцой, он вскоре добрался до высокого обрыва, за которым начиналось море. Этот утес образовывал естественную бухту, в которой стояло судно. Его паруса были сшиты из ссученного шелка, а каждая доска обшивки и мачта сделаны из эбенового дерева. Гижмар слез с коня, вышел на берег и с большим трудом взобрался на борт корабля. Там не оказалось ни души – ни моряка, ни торговца. Часть палубы занимала большая шелковая палатка, в которой стояла превосходная кровать, результат труда умелых мастеров, живших еще при царе Соломоне. Она была сделана из кипариса и слоновой кости, также на ее изготовление ушло много золота и драгоценных камней. Белье, лежавшее на ней, было очень красивым и снежно-белым, а подушки оказались настолько мягкими, что тот, кто рискнет положить на них голову, не сможет противиться сну. Палатку освещали две больших восковых свечи, установленных в золотые подсвечники.

Рыцарь сидел и любовался чудесным ложем, пригодным для того, чтобы в нем спал король, и вдруг внезапно почувствовал, что судно вышло в открытое море. Действительно, корабль успел отплыть довольно далеко от берега. Увидев это, Гижмар еще сильнее опечалился, ведь ранение делало его беспомощным, и он не мог вести судно или даже сделать так, чтобы оно повернуло обратно. Наш герой решил передать себя во власть обстоятельств, лег на богато украшенную кровать и впал в глубокий сон без сновидений.