Ирландские предания - Джеймс Стивенс
Однако раз время жены истекло, обречен и муж. Взывает к нему возлюбленная из иного уж места, и Морган отправился к своей королеве в мир, что следует за Многоцветной Землей, ведь победитель уже снес многомудрую голову Моргана с его великанских плеч.
Арт не стал мешкать в Многоцветном краю, ибо больше нечего было ему там искать. Собрал он то, что приглянулось ему из сокровищ того ужасного короля, и вместе с Дельвкаем сел в лодку.
Затем, направив свои мысли на Ирландию, устремились они туда как бы в мгновение ока.
Казалось, волны всего мира неслись мимо них одной гигантской зеленой стремниной. Рокот всех океанов прогремел в их ушах одним бесконечным мигом. В тот момент был один лишь беспредельный грохот и рев воды. А оттуда выплыли они в тишину, столь же бескрайнюю и нежданную, что показалась она им громоподобной в сравнении с яростью стихии, ими покинутой. Некоторое время переводили дух, глядя друг на друга, вцепившись Друг в дружку, а иначе не только их жизни, но и самые души закрутило бы и унесло бурным переходом мира в мир; а затем, глянув вдаль, увидали они мелкие блесткие волны, взбивающие пену у скал Бен-Эдара, и благословили они силу, которая направляла и защищала их, и благословили они прекрасную землю Эйре.
Достигнув Тары, Дельвкаем, как более могущественная в искусстве и магии, приказала Бекуме удалиться, что та и сделала.
Оставила она короля. Вышла из круга советников и волхвов. Ни с кем не попрощалась. Не сказала «прощай» даже королю, когда отправилась в Бен-Эдар.
Куда она могла податься, не знал никто, ибо она была изгнана из Многоцветной Страны и вернуться туда не могла. Энгус Ог запретил ей въезд в Дивноземье, и не могла она оставаться в Ирландии. Отправилась в Сасану[103] и стала королевой в этой стране, и именно она взрастила гнев против Святой Земли, который не утихает и по сей день.
Казалось, волны всего мира неслись мимо них одной гигантской зеленой стремниной
НАВАЖДЕНИЕ МОНГАНА
Глава I
Настоятель монастыря в Мовилле довел до сказителей Ирландии: пусть, оказавшись поблизости, заходят в монастырь, ибо желает он собрать и записать предания, коим грозит забвение.
— О них надобно рассказывать, — говорил он.
И особо хотел он собирать истории, повествующие о делах, совершенных до того, как Благое Слово пришло в Ирландию.
— Ибо, — говаривал он, — среди них есть дивные предания, и жаль будет, если люди после нас не узнают, что случилось давным-давно, и о деяниях их отцов.
И потому всякий раз, когда сказитель попадал в те края, его направляли в монастырь, и там его гостеприимно встречали, снабжая всем, что человеку потребно.
Короба с рукописями у настоятеля начали заполняться, он с гордостью и радостью взирал на это пополнение. По вечерам, когда дни становились короче и смеркалось рано, он просил достать какую-нибудь из этих рукописей и прочесть ее ему при свечах, дабы убедиться, что она также хороша, как и была, по его суждению, при первом прослушивании.
Однажды в монастырь пришел сказитель, и, как и всех прочих, его радушно приняли и дали даже сверх потребного.
Он же сказал, что зовут его Кайрид[104] и он может рассказать историю, которой нет равной среди всех преданий Ирландии.
Глаза настоятеля разгорелись, когда он услыхал это. Потер он руки и улыбнулся гостю.
— Как называется твоя история? — спросил он.
— Называют ее «Наваждение Монтана».
— Никогда раньше о такой не слыхал! — радостно воскликнул настоятель.
— Я единственный, которому она известна, — ответил Кайрид.
— И как же так вышло? — спросил настоятель.
— Потому что это наше семейное предание, — ответил сказитель. — Когда Монган отправился в Дивноземье, был с ним Кай-рид из нашего рода. И тот Кайрид выслушал это предание, когда оно было впервые поведано. Затем он рассказал его своему сыну, а его сын рассказал его своему сыну, и сын праправнука того сына рассказал его сыну своего сына, и он рассказал его моему отцу, а мой отец поведал его мне.
— А ты расскажешь его мне! — радостно воскликнул настоятель.
— Конечно, расскажу, — ответил Кайрид.
Затем принесли пергамент и перья. Писцы расселись за столами. Рядом со сказителем поставили эль, и он поведал свою историю настоятелю.
Глава II
Кайрид молвил:
— Супругой Монгана в то время была Бротирна, Пламенная дама. Она была страстной и неистовой, кровь внезапно приливала к ее щекам, и если ранее казалась она лилией, то глядь — и уже роза, поэтому и нарекли ее Пламенной. Монгана она любила пылко и самозабвенно, и за это люди также называли ее Пламенной.
Однако и в самых безумных ее порывах мог быть некий расчет, ибо если она и наслаждалась своей привязанностью, то и тяготилась ей, как и все, кто обожает великих мира сего и пытается стать им ровней там, где равенство невозможно.
Ибо ее супруг был одновременно и больше себя и меньше. Меньше, потому что нынче он был просто Монганом. А больше, поскольку был тем, кто давно исчез из мира людей. Были спеты по нему плачи, и похоронные игры по нему были сыграны много-много лет назад, но Бротирна подозревала в нем тайны, чувства и знания, в коих не было ей доли и коим она жадно завидовала.
Поэтому она постоянно
