Гянджеви Низами - Пять поэм
Поездка Хосрова в Исфахан за Шекер
Хосров приезжает в Исфахан и пирует там. Исподволь он узнает, где живет Шекер. Ночью, без свиты, с одним рабом он отправляется к ней в сад и пьет с ней вино. Шекер обманывает Хосрова — посылает на его ложе рабыню, очень похожую на нее, затем, наутро, беседует с этой рабыней, потом идет к нему сама. Она говорит Хосрову, что у него дурно пахнет изо рта, что она не может быть с ним. и велит ему год есть чеснок и лилии — средство от этого порока. Черен год она принимает излечившегося Хосрова. Тот упрекает ее за распутство. Шекер отвечает, что она девственна. Она всегда подсылала захмелевшим гостям вместо себя рабыню.
Расспросы Хосрова о Шекер и его сватовство
Исфаханские вельможи удостоверяют Хосрову невинность Шекер. Хосров сочетается с ней браком и едет с ней в Медаин. Вскоре он пресыщен Шекер и вновь тоскует о Ширин. Следует тонкая игра слов: «Шекер» — значит «Сахар», «Ширин» — «Сладостная». Хосров пресыщен чистым сахаром, слишком грубым наслаждением, и стремится к духовной сладости. Следует внутренний диалог Хосрова, которого обуревают противоречивые чувства. Ему то хочется сближения с Ширин, то он решает дальше терпеть разлуку, то он жаждет снова оскорбить, даже прибить любимую. Свою тайну он никому не может доверить. Кончается глава рассуждением Низами о необходимости хранить тайны:
Про тайну каждую, все оглядев кругом,Так с другом говори, как говоришь с врагом.
Таким образом, здесь снова повторяется один из мотивов «Сокровищницы тайн», характерный для суфийской поэзии.
Одиночество Ширин и ее стенания
Хосров отнимает у Ширин ее последнего утешителя — Шапура. Ширин одна. Ночь кажется ей бесконечной. Она призывает настуиление утра.
Восхваление утра
После тяжкой ночи наступает прекрасное утро. Таким утром нельзя удержать в душе молитву, она сама рвется к небу.
Ширин возносит хвалу Богу
Лишь утро в золото все в мире обратило,Отвергла и Ширин сребристые белила.
Она терпением раскрыла птиц крыла;Петух терпения пропел, что тьма ушла.
И в келейке к земле она склонилась ликом,Припомнив в должный час о господе великом.
«Творец! И ночь мою преображая в день,Меня, как целый мир, ты радостью одень.
Освободи, господь! Я сжата тесным горном,Пусть я блесну, как лал, забыв о камне черном.
Всегда откликнуться молящим ты готов,Услышь, о господи, и мой молящий зов.
Без меры стражду я! Нет сил моих! О боже!Ты помогаешь всем — так помоги мне тоже!
Клянусь потоком слез всех брошенных сиротИ горем стариков, что в скорби сжали рот,
Клянусь покоем всех скитаться обреченных,Клянусь покорностью в колодцы заключенных,[232]
Клянусь моленьями под сводами суда,Клянусь я стоном злых, горящих от стыда,
Клянусь я истиной и тем стихом Корана,Которым лечится души болящей рана,
Клянусь я верою, что праведным дана,И тайной, что тобой пророкам вручена,
Клянусь я бедными, что к нам не тянут руки,Клянусь увечными, что стойко терпят муки,
Клянусь я путником, что скорбью обуян,И тем покинутым, чей скрылся караван,
Клянусь я пламенем, укрывшимся за тканью,[233]Клянусь я всем, что нам твоей дается дланью,
Клянусь я верой жен, склоненных пред тобой,И каждою в твой слух проникшею мольбой,
Клянусь я возгласом последнего взыванья,Клянусь я именем, что вне истолкованья!
О, сжалься, господи! Я жду твоей руки,—Из омута беды меня ты извлеки.
На голове моей, создатель, каждый волосК тебе бы воззывал, когда б имел он голос.
Нет, я не подняла до слуха твоегоИз тьмы достойных слов еще ни одного.
Хотеть постичь тебя! О, немощность хотений!Ты существуешь, ты! А все иное — тени!
За пологом небес ты светишь. Ты — един.Ты свода синего творец и господин.
Где грани для тебя, творения начало?Познанье никогда об этом не вещало.
Ты продлеваешь дни, ты сделал смертной плоть,Что хочешь, соверши, ты знаешь все, господь.
Хоть все, что ты пошлешь, пусть и несчастий стаю,На жизнь я и на смерть, создатель, принимаю,—
Но все ж я немощна, больна душа моя,Дай муки только те, что вынесла бы я.
Я в странствии земном все не сыщу дороги,Но, не сыскав, дождусь благой твоей помоги.
Мне ниспошли дары былых твоих щедрот:Я обретала их вблизи твоих ворот.
Что скрою от тебя? Печаль моя — бескрайна.Как тайну утаить? Все для тебя — не тайна».
Затем, что дух Ширин совсем не знал о зле,И вся она, моля, лежала на земле,—
Ее утешил бог, к ней опуская вежды,И дал железный ключ, ключ от ее надежды.
И радости Ширин расцвел румяный куст,И вновь был сладок лал ее сладчайших уст.
Горячих слов ее жар долетел к Парвизу, —Как небо, сердце в нем кружилось кверху-книзу.
Поездка Хocpoвa к замку Ширин под предлогом охоты
Хосров отправляется на охоту и едет по направлению к замку Ширин, На привале он пирует со своими приближенными и, возбужденный вином, скачет к замку Ширин, узнав об этом и боясь позора, приказывает запереть ворота замка. Хосров разгневан, но он просит Ширин о встрече. Ширин распоряжается разбить для Хосрова шатер у стен замка и передает ему, что поднимется на крышу дворца и там будет слушать его речи.
Свидание Хосрова с Ширин
Узрев Луну, что свет простерла по округам,Для тополя сего он сердце сделал лугом.
Увидел гурию, что здесь, в земном краю,Ворота заперла, как гурия в раю.
Увидев светлый ум, готовый к обороне,Чуть не повергся в прах сверкающий на троне.
И с трона он вскочил, чтоб вмиг облобызатьПред ней свои персты, — и сел на трон опять.
С мольбой о милости он к ней приподнял длани;Он осыпал ее сластями пожеланий:
«Как тополь, ты стройна, юна и хороша.Да будет радостна всегда твоя душа!
Твое лицо — заря; с ним блещет вся природа,Ты — стройный кипарис, опора небосвода.
От свежести твоей во мне весенний свет.Поработил меня учтивый твой привет.
Ты ткани и ковры постлала по дорогам,И мчался я к тебе, как будто бы чертогом.
Ушных подковок лал, исполненный огня,Дала ты для подков мне верного коня.
За ценным даром вновь я одарен был даром;От жарких яхонтов мой лик пылает жаром.
Ты — россыпь радостей! Как лучший дар возникПередо мной твой лик! Да светится твой лик!
Я — молоко, ты — мед. Твои усладны речи.И выполнила ты обряд почетной встречи.
Но для чего врата замкнула на замок?Ошиблась ты иль здесь мне что-то невдомек?
Меня назначила ты в плен земле и водам —Сама же в высоте явилась небосводом.
Но я не говорил, что, мол, вознесенаХосрова мощь над той, что светит, как луна.
Нет, я ведь только гость. Гостей приезжих взорыНе упираются в железные затворы.
Опасным пришлецом могу ли быть и я?Ведь для меня лишь ты — источник бытия!
Приветливых гостей, приблизившихся к дому,Высокородные встречают по-иному».
Первый ответ Ширин Хосрову
Ширин, объясняя свои поступки Хосрову, ведет хитрые речи. Унижая себя перед великим шахом, она корит опьяненного вином Хосрова, примчавшегося к замку, не боясь ее опозорить, «как сокол за куропаткой». вместо того чтобы почтительно прислать сватов к своей любимой. Она упрекает Хосрова за брак с Шекер, повторяя уже бывшую выше символическую игру слов: «Ведь Сахар, шаханшах, у Сладости во власти». Далее Ширин требует от Хосрова верности ей одной, возвышенной любви, внимания, нежности, подвигов. Она не хочет стать лишь его забавой. Глава кончается бейтом:
