Мифы и легенды Древнего Востока - Немировский Александр Иосифович
Повесть об Иосифе, как это становится особенно ясно из рассказов о благословении Иаковом сыновей, написана в то время, когда потомки этих сыновей, составившие двенадцать колен Израиля, уже владели страной Ханаан, играя в ней каждый свою роль. Из слов благословения, относящихся к Иуде, ясно, что потомки его — иудеи — уже успели занять господствующее положение среди племен Израиля, а это было при царе Давиде. Таким образом, перед нами — произведение, цель которого не только заинтересовать слушателя и читателя, но также и обосновать политическую идею.
Появление в Египте Иосифа по времени близко к вторжению в Египет из пустыни гиксосов и их поселению как раз в той части Египта, которая была отведена Иосифу и его братьям. Поэтому уже в древности и в новое время мало кто избежал соблазна отождествить евреев с гиксосами или представить их как народ, вторгшийся вместе с гиксосами. Но картина процветания единого египетского государства под властью могущественного фараона, рисуемая в повести об Иосифе, имеет мало общего с Египтом времени гиксосского владычества. И это вполне естественно, поскольку источником описаний быта и обычаев египтян для автора повести был Египет его времени. И хотя он однажды употребляет выражение «нагота земли египетской», оно относится к бедствиям от недорода, а не от вражеского вторжения.
Таким образом, не следует преувеличивать историзма повести об Иосифе. Если бы даже сохранился египетский документ с рассказом о человеке с этим именем, мы бы не узнали в нем библейского Иосифа, ибо последний является именно тем персонажем, который был нужен, чтобы удовлетворить самолюбие народа, создающего собственную государственность, но никогда не забывавшего о рабстве у египтян. Если народ находился в рабстве, то по крайней мере один его представитель, хотя бы инкогнито, был вторым лицом в государстве и во время его жизни народ благоденствовал. Таким образом, все, что касается возвышения Иосифа и его влияния в Египте, — это патриотическая легенда, и для ее понимания более важно время создания повести, а не эпоха гиксосов.
Любимец Иакова
Было у Иакова двенадцать сыновей. Более других он любил Иосифа{150}, сына своей старости. Видимым знаком этой любви был подаренный ему куттонот{151} из тонкой раскрашенной шерсти. Другие братья, ходившие в грубой домотканой одежде, возненавидели Иосифа и не могли говорить с ним спокойно. Непримиримая вражда к Иосифу, однако, началась в то утро, когда он рассказал им свой сон:
— Вот мы вяжем снопы посреди поля, и мой сноп поднялся прямо, ваши снопы обступили его и склонились перед ним{152}.
Зажглись глаза братьев мрачным блеском. «Неужели, — подумали они, — Иосиф будет властвовать над нами?»
Немного времени спустя Иосиф поведал братьям еще один сон:
— Мне поклонились Солнце, Луна и одиннадцать звезд.
Братья вовсе обозлились и стали обзывать Иосифа самыми обидными именами.
Услышал это Иаков-Израиль и, когда пришло время посылать сыновей пасти скот, отправил всех, кроме Иосифа.
Пасли сыновья Иакова скот близ Сихема, и долго не было от них вестей. Тогда отец сказал Иосифу:
— Пойди-ка взгляни, здоровы ли братья твои и цел ли скот.
И отправился Иосиф в Сихем, но не нашел там братьев своих. От человека, бродившего по полю, он узнал, что братья откочевали в Дотан{153}, и отправился туда.
Братья увидели Иосифа издалека и, прежде чем он приблизился, стали злоумышлять против него. Они сказали друг другу: «Вот идет этот сновидец. Пойдем убьем его, бросим в какой-нибудь колодец и скажем, что его растерзал хищный зверь. Посмотрим тогда, сбудутся ли его сны?!»
Один Рувим с этим не согласился:
— Не надо проливать крови, — сказал он. — Бросим его в какой-нибудь засохший колодец.
Рувим понимал, что ненависть братьев к Иосифу требует выхода, и надеялся, что ему в дальнейшем удастся освободить Иосифа и вернуть отцу. Сказав это, он удалился, чтобы не слышать криков и плача юноши.
Когда Иосиф подошел к братьям, они сорвали с него куттонот, а самого бросили в высохший колодец. Затем, сев в кружок, стали разрывать крепкими зубами припасенную пищу. В это время раздался звон колокольцев. Подняв глаза, братья увидели караван измаильтян, двигавшийся по дороге из Галаада. По распространявшемуся аромату они поняли, что измаильтяне везут благовония в Египет.
Тут Иуда сказал братьям своим:
— Что пользы, если мы убьем Иосифа, брата нашего. Давайте продадим его измаильтянам, чтобы не было на нас вины в его смерти.
Когда караван приблизился, братья вытянули Иосифа из колодца и продали его за двадцать сребреников.
Тогда возвратился Рувим. Увидев, что колодец пуст, он разорвал на себе одежды и стал кричать:
— Мальчика нет! Что мне делать? Куда идти?
Тем временем братья закалывали козла, чтобы вымазать его кровью куттонот Иосифа. Сделав это, они понесли куттонот отцу и сказали ему:
— Мы это нашли. Не одежда ли это Иосифа, брата нашего?
Узнал Иаков куттонот Иосифа. Разодрал одежды, посыпал пепел на голову свою и оплакивал сына много дней. Утешали Иакова все сыновья и дочери его, но он продолжал плакать, повторяя:
— В горе сойду я к сыну моему в преисподнюю.
Иосиф в доме Потифара
Эпизод с соблазнением Иосифа имеет, скорее всего, древнеегипетское происхождение. Клевета жены, не добившейся удовлетворения преступной страсти, присутствует в египетском мифе «О двух братьях».
Измаильтяне, прибыв в Египет, продали Иосифа Потифару — начальнику телохранителей фараона. По тонкому, одухотворенному лицу азиата Потифар понял, что перед ним не грубый пастух, а юноша, наделенный природным умом и сообразительностью. Оценка эта оправдалась в первые же месяцы службы Иосифа. Господин отдал на попечение молодому рабу свой дом со всеми слугами. Все было бы хорошо, если бы достоинства Иосифа одновременно не оценила и госпожа, решившая, что не эфиоп-носильщик, не голубоглазый ливиец-пастух, а красавец-бедуин должен заменить ей на супружеском ложе супруга, занятого важными государственными делами.
Иосиф делал вид, что не замечает бросаемых на него жадных взоров, не понимает подаваемых ему знаков. Тогда госпожа сказала ему без обиняков:
— Ложись со мною.
С достоинством поклонившись. Иосиф ответил:
— Господин передал в мои руки скот и рабов, но не тебя, досточтимая госпожа. Ибо ты ему жена. Как же я сделаю то, о чем ты говоришь!
Однако жена Потифара не унималась, и не было дня, чтобы она не склоняла его ко греху.
В один из дней, когда в покоях никого не было, развратница бросилась к Иосифу и схватила его за одежду, увлекая юношу к ложу. Оставив одежду в ее руках, Иосиф бежал.
Тогда госпожа подняла вопль и, когда появились слуги, показывая одежду Иосифа, объяснила им, что домоправитель напал на нее, чтобы надругаться.
Дождавшись мужа, она со слезами рассказала ему то же самое, что слугам. Рассвирепев, Потифар приказал бросить Иосифа в темницу, где были заключены узники фараона.
Иосиф в темнице
Было во внешности Иосифа нечто такое, что выставляло его с лучшей стороны. Поэтому и начальник темницы, наблюдательный, как все люди его профессии, выделил молодого иври среди других узников, дал ему свободу в пределах своих владений. Обладая связкой ключей, Иосиф беспрепятственно входил в любую из камер и общался с их обитателями. Так он познакомился с двумя египтянами, ранее пользовавшимися благоволением фараона, но затем попавшими в немилость. Один из них начальствовал над виночерпиями дворца, другой — над пекарями его величества.
