Сибирские сказки - Автор Неизвестен

Живут бобры, и рыбам в речке спокойно.

Заявилась туда незваная гостья. Звали её выдрой. Сама маленькая, вертлявая. Зубы, как шилья. На лапах перепонки, словно у гуся.

К бобрам близко выдра не подходила, боялась. А рыбам от неё стала не жизнь — мученье. Плавала, ныряла выдра не хуже бобров. Бедным рыбам нигде не спастись. Нацелится хитрым глазом, рот зубастый раскроет, нырнёт — и всё: хрустят рыбьи косточки в прожорливой глотке. Много пожирала выдра. Пескарей почти всех за неделю съела. Принялась за ельцов, за окуней. Стала хариусов истреблять. Хариус держится в самой струе. Выдре всё равно. И на быстринах, и на дне, в затишье на всех рыб нападает.

Однажды на бережку валялась выдра. Сушила скользкую блестящую шкурку. Любовалась своими лапами. Громко похвалялась:

— Я на этой речке хозяйка. Всё здесь моё. Кого хочу, того ем. Кого хочу — милую.

Один хариусик услышал это. Стало ему обидно. Пришла хищница невесть откуда. Много рыбы погубила. Теперь хозяйкой себя называет. Всем грозит.

Поплыл хариусик к бобру. Постучал плавником в жилище.

Бобр в это время стенку в спальне ветками конопатил. Жена носила сучья. Бобрята ей помогали: хватали ветки в зубы, опускались к отцу на дно.

«Вся семья трудится, — думает хариусик. — Хорошую плотину поставили. Высокая вода всегда держится. Жить бы нам хорошо, если б не злодейка-выдра».

— Защити нас, бобр, от разбойницы-выдры, — говорит хариусик и жабрами поводит.

— Сильно она вас обижает? — спросил бобр.

— Половину рыб съела. Помоги, а то всем конец придёт. Усмири хищницу. Или открой нам ход. Я всех рыб ночью соберу, уплывём на перекаты. Лучше на мелководье погибнуть, чем в зубах у выдры.

Бобр встревожился. Он радовался, что много рыбы в пруду развелось, что рыбам жить лучше стало. А тут одна выдра всю речку обезрыбит, разорит.

— Нет, нет, хариусик! Зачем вам родные места оставлять? Надо выдру прогнать с нашей речки. Самим бежать не надо. Слушай, сделаем утром так… — бобр шепнул что-то на ушко хариусику.

Тот захлопал плавниками, зашевелил жабрами, заторопился домой.

Утром выдра стала гоняться за рыбами. Хариусик и с ним трое братьев собрались в стайку. Подплыли к выдре. Хлестнули по самому носу хвостами. Помчались к бобровой плотине.

От удивления выдра чуть не захлебнулась. Зубами заскрежетала. Погналась за хариусами. А те изо всех сил к нижнему ходу запруды поплыли.

Ход был открыт. Рыбки нырнули туда. Выдра за ними. Очутились в узком проходе, сложенном из затонувших сосновых стволов. В конце виднелась узенькая щель. Хариусы скользнули в щель. А выдра просунула только голову. Застряла. Бобр столкнул на шею выдре брёвнышко.

— Куда ворвалась? Забыла, что в чужое жильё без спросу входить нельзя? — спросил выдру бобр.

Выдра не отвечала. Тряслась от злобы. Тянула из-под брёвнышка голову.

— Посиди здесь. Меньше дыши, а то воздуха не хватит. От злости задохнёшься, — сказал бобр и ушёл.

Хариусы верхним ходом вернулись в омут.

Выдра долго барахталась. Вертела головой. Не могла шею высвободить. Напрасно скребла когтистыми лапами по дереву.

Наконец выдра потеряла силы. Стала задыхаться. Запищала. Истошно закричала:

— Пусти меня, бобр! Пусти, а то задохнусь.

— Я отпущу тебя. Но тотчас уходи с этой речки. Никогда больше здесь не показывайся, — ответил бобр.

Выдра замолчала. Стала опять вытягивать голову. Бревно давило шею по-прежнему.

— Пусти меня, я уйду! — захрипела выдра.

Бобр поднял бревно, отпустил хищницу. Выдра едва живая всплыла на поверхность воды. Бобр помог ей добраться до берега.

— Видишь, какая ты теперь стала, — сказал бобр.

Выдра отдышалась. Поглядела на себя в воду. Ничего не ответила, пошла в лес.

От бревна шея стала у выдры тонкая и длинная. Торчит злая круглая голова на змеиной шее. Это знает каждый, кто видел выдру.

Но не все знают, что близ бобровых плотин хищница не смеет показываться. Бобр навсегда отучил выдру обижать рыб в его местах.

Возле плотин бобра рыбы живут спокойно. И зовутся такие речки — бобровыми.

Медведь и кедровка

По тайге бродил медведь. Он был старый и голодный. Медведь искал пищу. Увидела его кедровка и стала над ним насмехаться.

— Дедушка медведь, иди сюда! Здесь орехи! — крикнула кедровка издалека.

Услышал он, что птица зовёт его кушать. Пошёл к ней. Шёл, шёл… вдруг слышит — снова в стороне тот же голос.

— Дедушка, иди сюда! Здесь орехи!

Показалось медведю, что шёл он неладно. Изменил путь. Идёт на голос. Стал подходить ближе, а кедровка перелетела подальше на новое место и опять закричала:

— Дедушка медведь! Иди сюда! Здесь оре-ехи!..

Побежал голодный медведь на призыв, а там ни кедровки, ни орехов.

Понял он, что кедровка обманывала его. Рассердился и сказал:

— Кедровка, ты обманывала меня, так помни: когда будет большой урожай орехов, ты всё равно не станешь наедаться. Сколько бы ты ни ела, ты всё время будешь испытывать голод. Когда в тайге совсем не родится орехов, ты будешь мучиться от сильного голода и подыхать.

И стали кедровки с тех пор прожорливыми.

Глухарь и тетерев

Глухарь — наша таёжная птица. Он всегда жил вместе с нами. Места и пищи ему в тайге хватает. Морозов он не боится. А спать глухарю в снегу тепло, как человеку в хорошем чуме.

Весной из тёплой стороны в тайгу прилетело много разных птиц. С ними прилетел тетерев. Он встретился с глухарём. Подружились Прожили лето.

Осенью тетерев собрался лететь назад в тёплый край. Глухарь сказал ему:

— Ты живёшь далеко. Лететь тебе придётся долго. Оставайся здесь. Будем жить в тайге.

— Нет, я боюсь холодов. Зимой я здесь замёрзну и умру с голоду.

Глухарь ответил:

— Когда наступят холода, я научу тебя зарываться в снег. В снегу спать тепло. Я сплю и не мёрзну. С голоду ты тоже не пропадёшь. Зимой мы будем есть хвою и почки с деревьев. Весной на проталинах бывает много старой брусники и толокнянки. Оставайся.

Тетерев поверил глухарю и согласился остаться в тайге на зимовку.

Выпал снег. Пришли большие морозы.

Тетерев начал мёрзнуть.

— Я пропаду здесь от холода, — сказал он глухарю. — Оставайся ты в тайге один. Я полечу.

— Нет, я тебя не отпущу!..

Глухарь вцепился лапами тетереву в хвост и так крепко держал, что у тетерева завернулись в стороны хвостовые перья.

Тетерев не мог вырваться. Он остался в тайге, но так плакал о своей земле, что от слёз у него покраснели даже брови.

Дружба

Давно-давно — эвенки жили ещё родами — в тайге бродили разбойники чангиты. Чангиты убивали всех мужчин, даже мальчиков. У охотника-эвенка Коевай родился тогда сын, рос быстро, как сохатый. Стал скоро богатырём.

Раз он охотился в тайге. Видит диво: нетаёжный человек прислонился к дереву, в руке палку держит. Из этой палки выскакивают огонь и дым.

Вот с дерева, куда смотрела палка, свалилась рысь. Богатырь следил за новым человеком. Он видел, как тот надел палку на спину (к палке верёвка была привязана), подошёл к убитому зверю. У человека лицо густо заросло волосами.

Похожи волосы его на прошлогоднюю траву на болоте. А сам — большой, высокий, широкий. Человек ободрал рысь. Взял шкуру. Пошёл. Эвенк за ним. Но наступил на сухой сук. Человек оглянулся. Эвенк остановился. Человек подошёл к богатырю. Спросил:

— Ты кто?

— Эвенк-богатырь. А ты кто?

— Русский.

Он показал эвенку лук-палку. Эвенк позвал русского в чум. Угощал его. Гость подарил ему стреляющую палку. Ушёл.