Сказания и легенды - Автор Неизвестен
После этого они взобрались на Ломис-мта{90} — Львиную гору — и прожили там четыре года. В долину они не спускались, боясь измены и предательства.
Однажды Чрела убил оленя. Откуда ни возьмись на выстрел прибежал дворянин Невсадзе, который там охотился. Чрела намеревался покончить с ним — дворянин, мол, выдаст нас, — но товарищи воспротивились. Они дали Невсадзе шкурок куниц на пять туманов и дали еще много другого, лишь бы он не выдал их.
А Невсадзе все же донес властям. Доставил он на Ломис-мта диамбега с отрядом, и они устроили засаду.
Перед тем Лацабидзе не спал. Видел он плохой сон: будто перекладины дома покрыли рои муравьев. Он рассказал этот сон товарищам — что-то страшное нас ожидает, давай, мол, менять место жительства. Товарищи подняли его на смех:
— Сны устрашили мужа!
Тогда Лацабидзе объявил им:
— Я оставлю вас, взберусь на это дерево и оттуда буду следить за всем, что случится.
И действительно, он забрался на высокое дерево.
Чрела, между тем, развел огонь, приготовил котел с мясом, чтоб сварить, и послал Гонгадзе по воду. Вдруг Гонгадзе прибежал обратно.
— Спасайся кто может! Мы осаждены!
Чрела выбежал из хижины и заметил, как диамбег гнал перед собой жен и детей самого Гонгадзе и его товарищей. Их использовал он живым прикрытием от пуль беглецов, которые не могли ни стрелять, ни бежать дальше. Чрела приложил ружье к пупу и нажал на курок рогаткой. Пуля пробила брюшину, но не пробила позвонка. Кожа вздулась. Кровь хлынула ручьем. Чрела достал свой красный шелковый платок и воткнул в рану — авось остановится кровь.
Гонгадзе тут же покончил с собой, Чрдилели три раза стрелял в себя, — каждый раз запал загорался ярким пламенем, но выстрел не получался. Тут Чрела выхватил у него ружье, прицелился, запал дал вспышку, но пуля застряла в стволе.
Тогда Чрела сказал ему:
— Знать, тебе смерть роком не писана! Иди, брат, и живи!..
Заметив лежавшего на земле раненого при перестрелке Чрела, Невсадзе подбежал к нему и хотел ударить ногой в живот, покончить с ним, но Чрела, пряча в руке заряженный пистолет, выстрелил ему в живот. Рана, однако, не оказалась смертельной.
Чрдилели они поймали и били. Бил сперва диамбег, затем Чрдилели доставили в Гори и наказали розгами, после чего сослали в Сибирь. Лацабидзе же спасся.
Когда Лацабидзе умирал, пришел поп, чтоб выслушать его исповедь, но тот ему ничего не сказал. Когда он умер, поп взял с его родни шесть туманов — это за то, мол, что он очень долго не причащался.
Сказание об Арсене
(Народная поэма XIX века)(Народная поэма об Арсене записана в 60-х годах XIX столетия. Широко распространенный вариант приводится в книге П. Умикашвили «Народная словесность», т. II, под редакцией Ф. Гогичайшвили (Тб., 1937). Перевод поэмы, сделанный поэтом В. Державиным, напечатан в «Антологии грузинской поэзии» (М, 1958))
I ПОМЯНУЛ господне имя В слове песенном мествире{91} Ниспошли Арсену{92}, боже, Доброй славы в этом мире! Скатерть стлал он по дорогам, С бедняком сидел на пире, По горам семь лет скитался, По степной кружился шири. На семнадцатую весну Ус его пробился черный. Сел на лурджу{93} наш Арсен[15], Гарцевал, скакал проворно. Князь Заал Бараташвили Очень сильно рассердился, Что Арсен Одзелашвили{94} В девку барскую влюбился. «Выдай девушку{95}, батоно! Дам я выкуп!» Да куда там… Скрылся из дому Арсена, Князю стал врагом заклятым. «Эй, Арсена! Ты в уме ли? Чертов сын! Господь с тобою! Ты же был моим примерным, Верным, преданным слугою!..» «Я двенадцать дам туманов, Лишь отдай ее мне, княже!» Услыхал Заал надменный, Не повел бровями даже: «У меня таких Арсенов Завалялось штук двенадцать!..» «Коль двенадцать завалялось, Выходи со мною драться!» Задрожал Заал от страха, Видит — скверная оплошка. Не успел убраться в двери, А удрал через окошко. Девушку увез Арсена, Ускакал в Ахалцих с милой, Платье бедное из ситца На парчовое сменил ей. Самоцветы подарил ей, Дорогие украшенья. Повернул потом к Заалу, Разорил его именье. Чуть с ума Заал не спятил, Стонет, плачет неутешно, Губернатору в Тбилиси Шлет он жалобу поспешно: «…Разорен я парнем беглым, Велики мои утраты. У меня была служанка, Он и ту увез, проклятый. Он меня совсем погубит, Помогите, защитите! Изловить его, злодея, Поскорее прикажите!» Едут стражники верхами За Арсеной в Триалети, Не доехали до Коды — Их он сам дорогой встретил: «Драсти, знаком! — Гагимарджос! Куда идешь — саиткена?» — «Некогда болтать с тобою! Едем мы ловить Арсена. Не уйдет от нас бродяга, Только б нам он подвернулся!..» Услыхал Арсена это И лукаво усмехнулся. Сбросил бурку. Для острастки Из ружья пальнул сначала, И гляди: в руке Арсены Грозно сабля засверкала. Он погнал их, как баранов, Опозорил, обесславил И до самого Телети Их в покое не оставил, Он — плашмя — стальною шашкой Их по спинам взгрел отменно. «Наш какой! — вдогонку крикнул. — Это сам я — тот Арсена!» Стражники примчались в город, Врут начальнику безбожно: «Нет, ваш-бродь, такого вора Взять без пушки невозможно! Он, как дэв, силен; железо Разрывает он зубами. А не верите — пойдите, На него взгляните сами! С маху всадника и лошадь С ног сбивает он рукою. Отнял он у нас винтовки И стволы набил землею». Обливается слезами Князь Заал Бараташвили: «Где охранники найдутся, Чтоб Арсену изловили? Так бы щедро заплатил я, Как нигде им не платили!»
