Корабль призраков: Исландские истории о привидениях - Автор Неизвестен
Привидение следует за камнем
(Bjarni Harðarson, 2001)
В шестидесятых годах Йоун Сигурдссон, хозяин хутора Скотлагроув в Хреппе, купил у Йоуна из Стеккхольта несколько овец. Йоун с помощниками подогнали для перевозки скота прицеп. По пути до Стеккхольта жители Хреппа положили в прицеп тяжёлый плоский камень, очевидно, чтобы чем-то пригрузить его. Перед тем как загнать овец, камень из прицепа выкинули, и с тех пор он так и лежал возле овчарни в Стеккхольте, а она там совсем рядом с домом. Вскоре после этого возле камня начали ходить привидения. Особенно часто их замечала Бергтора, дочь Йоуна. Она то и дело слышала шаги в доме и за домом, а однажды увидела, что по крыше овчарни бежит человек, хотя на самом деле там никого не было. Некоторые считали, что все эти явления связаны с фюльгьей жителей Хреппа, а на востоке шла молва, будто братьев, Йоуна из Скотлагроува и Магнуса из Бридьюхольта, преследует потомство Ирафетльского призрака.
Сон Эрленда Стурлусона
(Gríma hin nýja, 1965)
Зимой 1831 года, когда я прожил в Рёйдау уже десять лет, 27 декабря, я, как обычно, присматривал за своими овцами. Стояла оттепель, дул сильный ветер, а на земле был гололёд. Я вернулся домой лишь под вечер, очень уставший. Придя домой, я повалился на кровать и тотчас уснул, против обыкновения; ведь я никогда не сплю в сумерки. Мне приснилось, что я на хуторе Финнстадир в Кинн (на Склоне). Я видел дом у Льосаватн (Светлого озера), и всё там было мне знакомо. В этом сне я собирался домой и решил идти напрямик мимо туна на горе Фремстафетль. Это бывшая монастырская земля на реке Мункатверау и пролегает к югу и востоку под горой, которая тянется оттуда на север между Скьяльванди и Холодным склоном (Кальдакинн). Там жил Финни Сновидец, сын Торгейра Годи Светлого Озера[72], и это место называлось Под Горой. (Про него написано в саге «О людях со Светлого озера» и в саге «О Финнбоги Сильном», а к юго-востоку на Горе стоит Камень Финнбоги.) В этом сне я стоял на пригорке к югу от туна на Горе и думал, как мне переправиться через реку, на которой ещё не установился лёд. Тут я увидел, что рядом со мной стоит женщина — старуха, на вид довольно-таки коренастая, но немалорослая. Она была празднично одета, а на лбу у неё был коричневый платок или холстина, с невысокой белой шапочкой. Я не испугался её. Она посмотрела на меня радостным взглядом и говорит: «Здесь так красиво, правда ведь?»
Тут я осмотрелся вокруг и вижу длинный и довольно-таки узкий камень. По форме он напоминал восьмигранную надгробную плиту, наверное, в нём было шесть-семь локтей длины. Он лежал с севера на юг. На нём была надпись, не выбитая, а скорее выпуклая, как на латунных изделиях, формовом хлебе или старинных вальках для белья и тому подобных резных предметах. На каждой грани было по две строчки. Надпись шла с юга на север, и, чтобы прочитать её, надо было стоять или опуститься на колени с восточной стороны камня. Женщина в моём сне велела: «Читай это». Я ответил: «Я, наверное, не смогу». Тогда она сказала: «Я тебе напомню; хотя этого, наверное, не потребуется».
Я начал читать и подумал, что не смогу перевернуть камень, чтобы прочитать всю надпись по кругу. Но едва я попробовал, как у меня всё получилось. Хотя он и оказался лёгким, я всё же был уверен, что это именно камень, а не кусок доски или бревна. Про надпись я могу сказать только то, что читать её было легко, и я проговаривал её снова и снова, пока не выучил наизусть. После этого я поднялся, — а женщина тут же исчезла или растаяла, как дым или пар, — и камень тотчас пропал.
Я проснулся не сразу, а чуть погодя. Тогда я стал вспоминать сон и то, что смог запомнить из надписи на камне. Вот что это было:
Во время оно одна владела Землёю здесь я в цветущем крае; Звенели песни здесь под Горою. Под землёю я клад зарыла; Заберёшь ты его, мой родич, Но не потомки прочих родов. От неволи я избавлюсь, И скажу я тебе спасибо. Я хочу, чтобы знал ты это, Всё запомнил и обдумал. Имя мне — Марья Эггертсдоттир, Эрлендом сын мой звался. Мужа рано я схоронила, Он погиб в пучине бурной. А затем я зарыла злато, Сберегая для потомков. Сомневалась в своей затее, Но судьбы я своей не знала. Воспитать я хотела сына Верным мне, но вышло иначе: Стал беспутным безумный отпрыск, Сам завёл же семью большую. Ненавидел меня невежа, Матери — жалел кусок он. Восемьдесят шесть минуло вёсен — Хворь меня свела в могилу. Пришёл повеса к моей постели, Знать захотел, где злато скрыто. Отвечать я отказалась: Обладать им он не достоин. Пусть никто не владеет кладом, Лишь один мой любимый родич, Окрещённый именем Эрленд, Кто отца потерял недавно, Пожилого, мне ровесника, Кто сильно пёкся о престарелом До последнего денёчка. Я отдам такому все деньги, Но не дурню и не невеже, Пусть мне даже ждать придётся, И наказ мой исполнить трудно. Опочила в тоске я чёрной, Получила приют последний Тут на озере на Светлом. Пять веков с поры той минуло да и восемь лет впридачу. Только мыслью возвращалась Я к запрятанному злату. Суждено мне следить за кладом — Не видать мне в гробу покоя! Но пророчество сбылося, Обрету теперь я отдых. Ты — тот самый, кто так пёкся Об отце до самой смерти. Ты отныне владеешь кладом! И тебя бы я попросила Поселиться под Горою. Переедешь — не пожалеешь: Ведь земля за этим склоном Принесёт тебе удачу. Даже если твои руки Не коснутся этого клада, — Всё одно мне облегченье. Сон меня ждёт в земле освящённой, А теперь я с тобой прощаюсь.Это то, что я запомнил в точности и записал здесь, ничего не прибавив и не убавив. Сон показался мне необычным, историческим, и я рассказал его одному человеку.
Тогда я услышал легенды и истории о том, что возле Горы будто бы видели, причём неоднократно, огни, которые, по поверьям, указывают на зарытый клад. Однажды какой-то человек проходил мимо этих мест ночью. Было пасмурно, но безветренно. Он увидел огонёк возле хутора на Горе и подумал, что, наверное, это загорелось сено или дом, а хозяева спят. И он с самыми лучшими намерениями заторопился туда, чтобы в случае чего прийти на помощь. Но когда он добежал до того места, огонёк исчез. Он обошёл хутор и все постройки кругом, но ничего не заметил, подумал: «Как странно!» — и пошёл своей дорогой.
