Елена Воробьева - Летописи Арванды. Легенды спящего города
И в мир людей опять спуститься, в его печальные глубины.
Где люди любят, ненавидят в извечной суетной погоне —
И в слепоте своей не видят прекрасный мир в седом покое…»
…Ордэн молчал — очарованье владело юною душой,
Узнал он — человек лишь странник, влекомый жаждой и тоской…
И он взглянув на Альбигара с сомненьем, жалостью, спросил:
«Учитель… Им дано так мало…Им не узнать подлунный мир —
Им не увидеть грань земную, им не изведать все пути,
Они уходят в жизнь другую, не зная, что ждет впереди…
Тогда зачем же их страданья, терзанья выбора, тоска?
Вся жизнь их — только ожиданье, надежда тоньше волоска…»
Но Альбигар сказал: «Не в этом смысл пребыванья на земле:
Душа должна найти ответы, свет или тьму нести в себе —
Печали, радости, страданья минуют, растворятся — пусть!
Но память прошлого за гранью определит дальнейший путь…
С тяжелым бременем не сможет душа войти в предвечный сад
И оправдаться жалкой ложью — лишь тенью повернет назад…
Скитанья в вечности холодной без отдыха, забвенья, сна
Ей будут суждены… Бездомной обречена бродить она…»
«Учитель, в чем же их спасенье? Что людям в жизни их земной
Укажет истину прозренья?» — «Готовность жертвовать собой —
Пусть для спасенья чьей-то жизни или спасения души,
Спасенья веры и отчизны…И выбор их судьбу решит!»
Сказал Ордэн тогда: «Учитель! Я тоже путь земной приму —
Спуститься к людям разреши мне и искупить свою вину!»
Но Альбигар сказал: «Послушай, ты слишком молод и горяч —
Врачуй истерзанные души, земной юдоли горький плач…
Поговорим через столетье — когда закончится война,
Что Морин начал с миром света, уже заплачена цена…»
…Они спустились в вихре легком в предгорье… У подножья скал
Сидел старик в тоске глубокой, не видя света, и стонал…
Лишь Альбигар его коснулся, сказав: «Ты вновь увидишь их!» —
Старик ожил и встрепенулся, и успокоившись, затих…
Ордэн помог ему подняться, и молвил чародей тогда:
«В столицу нужно возвращаться, чтоб не случилась там беда —
Сейчас мы спустимся в Пещеру, где в лабиринтах темноты
Хранят заветы древней веры Пещеры Духи, их черты
Не различимы под покровом извечной тьмы глубинных скал…»
Пещера вдруг открылась… Словно ждала их… Альбигар сказал:
«Я расскажу одно преданье, чтоб вы смогли меня понять
И знали, у каких созданий мы будем помощи искать —
Сотни тысяч лет, а может, миллионы тайны древности хранили своды гор,
В камне выбиты извечные законы, скрывает их пещерных стен узор.
Так причудливо, как кружевоплетенье, бежит орнамент вдоль пещерных зал,
И цепь огней, как светлячков свеченье, зовет и манит на полночный бал.
В бездонной глубине озер пещерных движенье чье-то можно уловить,
И силуэт созданий самых первых, до нас пришедших в этом мире жить.
В сиянии серебряном кристаллов рассыпаны пещеры жемчуга,
И словно ожерелье из кораллов, вверх сталагмиты тянутся со дна…
Таинственна жизнь призрачной пещеры, в реальном времени ее не увидать,
У жителей пещер другая мера, другое время, не земная стать —
Для них мы только вихря колыханья, в потоке ветра бледный силуэт…
Мы видим лишь застывшие созданья, они же — ускользающий вдаль след…»
Идя по темным лабиринтам за цепью тоненьких огней,
Они вдруг замечали лики и взгляды… призраков, людей?...
Но неподвижны эти камни, величественны своды тьмы…
И словно бездна под ногами — живые здесь обречены!
… Старик был потрясен, подавлен…Ордэн, задумавшись, спросил:
«Учитель… Живы эти камни? Или вокруг загробный мир?
Как мы увидим этих Духов — ведь если мы для них лишь блик,
То мы ни зрением, ни слухом не совпадем в единый миг?
Промолвил чародей: «В глубинах есть зал одиннадцати свеч —
Я должен их огнем единым с молитвой древнею зажечь.
Сместится время, и сольются теченья скорости и дней,
И Духи в зале соберутся, пока живет огонь свечей…»
Они пришли — по центру зала стояли свечи на камнях…
Ордэн взглянул на Альбигара, увидев свет в его глазах —
Слова молитвы древней эхом струились по узорам стен:
«О Боже, между время бегом воздвигни мост! Извечный плен
Разрушь для этого мгновенья и дай мне получить ответ:
Как пламени прикосновенье остановить на сотню лет!»
В его протянутой ладони вдруг появился красный шар,
К нему всполохи ярких молний тянулись через темный зал —
Пылая ярче с каждым мигом, взорвался шар потоком искр —
В холодной тьме единым бликом одиннадцать свечей зажглись!
Пещеры стены озарились, и изваянья из камней
Вдруг медленно зашевелились, меняя контуры теней —
Все явственнее проступали сквозь камень очертанья лиц,
А блики пламени стирали остатки временных границ…
Одиннадцать Теней стояли в ряд у горящих ярко свеч,
Явившись из застывшей дали на место заповедных встреч.
Прекрасны черные созданья, рожденные в глубинах лет,
Печатью истинного знанья они отмечены навек.
Вперед шагнул их предводитель, промолвив: «Здравствуй, Альбигар!
Мы рады вам, но, друг, скажи мне — как вышло, что ты сед и стар?
Прошло всего одно столетье, как мы встречались здесь с тобой?»
«Нет, Корбин… там — тысячелетье…Я завершаю путь земной.
Я слишком много видел горя и слишком много сил отдал
На исцеленье душ от боли — с начала мира я устал…
Скажи мне, Корбин, на столетье как мне смирить костра огонь?»
«Я дам тебе с моим ответом земли из сердца этих гор —
Как только запылает пламя, брось горсть в него и прошепчи:
«Пусть камнем на столетье станет костер в седеющей ночи!» —
Замрет костер, окаменея… Через сто лет он вспыхнет вновь —
Но Феникса настанет время, и Морина прольется кровь…
Друг мой, с тобой я не прощаюсь, ты скоро вновь придешь сюда —
От вечности отречься… Знаю, тогда простимся навсегда…»
И через гаснущие свечи он Альбигару протянул
Шкатулку… Молвил: «Друг, до встречи…» — во тьму пещерную шагнул.
За ним ушли все остальные, сливаясь с камнями земли…
В неясном сумраке застыли свечей печальные огни…
… Снаружи, после темных сводов, в глаза ударил яркий свет,
Озерные сверкали воды, встречая солнечный рассвет.
На вереске роса блестела, цветов разлился аромат,
Как будто Эрика хотела вернуться к Фениксу назад.
Сорвав лиловых гроздьев ветку, промолвил чародей: «Теперь
Пора немедля в путь — карету оставим здесь до лучших дней…»
Старик вдруг перебил с тоскою: «Прошу тебя — до этих дней
Оставь меня ты в этом поле и жизнь продли душе моей!»
Ордэн привел коней к ущелью, и Альбигар тогда сказал:
«Из них пусть вырастет репейник…Кем будешь ты у этих скал?»
Смиренно молвил кучер старый: «Спасибо, добрый чародей,
Мне все равно, мне нужно мало — хоть подорожник, хоть шалфей…»
«Цвети! До радостного слова здесь первый луч зари встречай» —
Среди репейника густого взлетел стрелою Иван-чай.
В ту же секунду чародея с Ордэном вихрь подхватил,
И вот — пред ними Арвадея под властью сумеречных сил…
Горгульи морды вместо статуй оскалились с дворцовых стен,
А вместо серебра и злата повсюду блеск мечей и стрел.
В садах — поникшие деревья, чертополох и лебеда…
В домах закрыты ставни, двери, в фонтанах высохла вода…
Мелькнула тень на небосклоне — владенья колдуна храня,
Их облетает черный ворон под тенью ночи, светом дня.
В лохмотьях нищих Альбигара с Ордэном ворон не узнал —
Они прошли на площадь, к Храму, что заколоченным стоял.
Ордэн вдруг замер в изумленье, а Альбигар лишь помрачнел —
На фоне Храма зла творенье, гигантский эшафот чернел!
Врыт столб и сложены поленья — готов костер для короля,
Сюда на смерть и на глумленье взойдет он на закате дня.
Он принял бой последний смело, но были силы неравны —
Он пленник… Вот и солнце село на западе его страны…
Но память короля хранила лишь образы любимых лиц —
Все мысли его в прошлом были, среди счастливых дней страниц…
…Но вот, засовы заскрипели, в темницу стражники вошли,
Оковы королю одели и вверх, на площадь повели.
На троне, против эшафота, колдун сидел, и злобный взгляд
Скользил по головам народа, склоненным перед ним… Набат
Тяжелым стоном раздавался над городом полупустым,
Как будто с королем прощался, сказав последнее прости…
Поднялся Морин — смолкли звуки, сказал, глядя на короля:
«Ты предан будешь казни лютой, но прежде выслушай меня —
В живых твоей семьи уж нету, я сам убил их всех! Сейчас
