Карл Мунк - Один
– Ну, что еще? – Хейму все чаще казалось, что молодые ваны занимаются не настоящим делом, а лишь будоражат кровь: таинственность сборищ, скрытность, с которой выскальзываешь из дому, возможность ругать светлейших, не опасаясь быть застигнутым – к этому сводились все труды Хейма? Для этого он столько думал о несправедливости мира, где обитал? Альвар, похоже, на поверку оказывался лишь горластей да начитанней многих. И вот теперь он еще хочет, чтобы Хейм подговорил богиню Скади обокрасть собственного мужа?
– А по-другому – никак?
– Ты что, струсил? – зашептал Альвар, глотая слоги. – Причем, поторопись. Ньёрд в отлучке, женщина – хозяйкой в палатах бога. А, заполучив черный шар, мы можем появиться в самом Гладсхейме – обиталище великого Одина.
Он сыпал слова, словно бусины, гладкие, блестящие, красивые. Таких слов Хейм не знал, не умел говорить складно и убедительно. В конце концов буркнул:
– Ладно, я попробую. Но учти: если ты думаешь, что я буду сильно настаивать или угрожать, ты ошибаешься. Я лишь спрошу, может ли Скади отпереть сундук.
– Какой сундук?
– Да не цепляйся к словам! Ларь, сундук или что-то другое, где Ньёрд прячет свое сокровище, я грабить не буду!
– Зачем же грабить, – заспешил ван, радуясь, что Хейм согласился. – Ты только намекни, что это – в пику асам, а Скади сама вынесет тебе шар, повелевающий временем!
– Думаешь, она не догадывается, что мы затеваем?
Слухи, словно облака перед грозой, поползли по селениям. Но Альвар лишь пожал плечом:
– Пусть себе догадывается, толком-то все равно никто ничего не знает!
И в очередной раз восхитился приятелем Хейм, когда Скади без слов рассталась с черным шаром:
– Раз это против ванов…
Тяжесть оттянула вниз подставленную ладонь Хейма. Он собрал пальцы в кулак: теперь шар, съежившись невесть как до размеров голубиного яйца, холодил кожу. Так и вынес со двора Ньёрда, всякий раз, как скрипнет рассохшаяся доска в заборе или взвизгнет сквозь дрему собака, вздрагивая. Сердце все равно было не на месте.
И вот теперь Хейм увязался за Ньёрдом и его женой с досады, потеряв след горной козы, – теперь Скади была готова выложить и о своем преступлении, и о том, что среди недовольных порядками в Альфхейме – охотник Хейм.
Юноша, обогнув селение по полукругу, выехал к реке, и лишь оттуда повернул к усадьбе. Как вор, накрытый с поличным, Хейм на ходу учился быть осторожным и хитрить даже тогда, когда никто о его хитрости не подозревал.
Черный шар он, с тех пор, как передал его Альвару, не видел. Выжидал, подозревая, какие еще отговорки придумают соратники, чтобы отложить задуманное па потом. Когда можно будет и не исполнять.
Глядел на парней, прицеливаясь. Приземистые фигуры с непропорционально широкими бедрами и скуластые лица. Неотесанность движений. Медлительность реакций, раньше казавшаяся надежностью.
И, застав Альвара за обедом, Хейм еще раз утвердился в своих подозрениях. Узнав, что их план нападения на Асгард – в руках у Ньёрда, Альвар засуетился, заерзал глазами.
– Как же так? Но ты уверен, что Скади предала нас?
Хейм с отвращением отвернулся: побелевшие щеки и капли пота на лбу, дрожащие пальцы, беспорядочно шарящие по столу, – и его-то Хейм принимал за предводителя!
Дверь за спиной Хейма взорвалась негодующе. Охотник предоставил Альвару трусить в одиночестве. Он решил сам, под благовидным предлогом затесавшись среди просителей, наведать Асгард. Тем более, вскоре и случай представился: ваны получили традиционное приглашение на всеобщее сборище богов.
Приглашение, переданное низшим асом-гонцом, было, конечно, формальным. Но ваны воспользовались зацепкой: по канонам, завещаным йотунами, каждый месяц их потомки обязаны были собираться у вещего мирового древа Иггдрасиль, чтобы черпать мудрость из священных рун пергамента. Там же судили непокорных. Обсуждали дела, требовавшие согласия большинства. Один самолично, ленясь пускаться в дальнее странствие, перенес сборища в Асгард.
Ваны ежемесячно получали приглашения и отвечали вежливым отказом. Знали, что в Асгарде их никто не дожидается.
Но в этот раз накопилось многое, что без помощи светлых асов не решить. А Хейм, с упрямством молодости и при нашептываниях Скади на ухо Ньёрду, настоял, чтобы ваны были при оружии.
Старейшие, умудренные опытом, знавшие норов асов, упрямились: светлейшему Асгарду можно было поклоняться. Можно было его ненавидеть. Но вряд ли стоило дразнить.
Фрейр, придирчиво оглядывая своих посланцев, в который раз привставал на цыпочки, заложив руки за спину. Асы, как на подбор, были высокорослы: просителями правитель Альфхейма избрал, конечно, тех ванов, кто был достоин высокой чести. Однако Ньёрд постарался, чтобы и ростом ваны не подкачали.
– Зачем вам оружие? – трясли головами старики, суетливо перебирая губами. – Барсы в Асгарде не водятся.
– Пусть не думают, что ванам не пристало носить оружие! – вздергивал подбородок Альвар: сам он от похода в Асгард отказался. Хейму советовал лишь осмотреться.
– Будет тебе! – щурил глаза Хейм, уставившись в дальний перелесок. – Не тебе советы давать – не мне слушать! – и еще сильнее сжимал волшебный черный шар, повелевающий временем.
– Но хотя бы предупредить, что мы прибудем на сборище богов?! – Фрейр, уставший от споров, всплеснул руками: молодежь на глазах отбивалась от рук. – Разве даже соседа вы не предупредите, что придете жрать его ужин и пить его мед? – злился правитель.
– Мы имеем такое же право быть в Асгарде, как и асы, – охолонул приемного отца Альвар.
Ваны, запрудив улицу, спорили бы до самого дня сборища богов, но выступила Скади:
– Мне было видение, – молвила богиня Скади. – Ваны будут вооружены и вернутся с почестями.
Ей, памятуя о прошлом, поверили. Хейм подмигнул богине: лишь они двое знали, что Скади солгала, видения выдумав.
ДРУЖИНА ВЕЛИКОГО АСА
Один, путаясь в мертвом сознании и разрывая сосуды мозга в непроглядной тьме, шарившей в черепах убитых селян, чертыхался, пробираясь через темный туннель к свету.
Ас и его сотоварищи застали развязку гибели этого мира. Землетрясение пришло на сушу с моря, зародившись в рокоте подводного вулкана. Вулкан спал не одну сотню лет, прежде чем проснуться. Но вот он заворочался, брызнув вверх мелкими светящимися камешками. В недрах вулкана, разгораясь и рыча, бесновалась лава, пока чаша терпения не переполнилась. Тогда огненный поток, восстав против законов природы, бросился вверх, устремляясь в узкую горловину вулкана – и взметнулся рыжим столбом горящей горной породы. Море забурлило, лопаясь пузырями и дымясь. Вода закипела картошкой в кастрюльке – и огромные черные волны гончими псами, огрызаясь и опережая друг дружку бросились наперегонки туда, где виднелась узенькая полоска отбитой у природы обработанной пашни. Море слизнуло деревянные строения, заодно прихватив ревущий от безумия скот. Прошлось по пашням, уничтожая труды не одного поколения землепашцев, которые по пригоршням отвоевывали землю в этом неуютном и беспощадном крае с вечным ветром и скалистой почвой. Вслед за этим по-над землей пронесся протяжный и тоскливый звук, словно каялась непрощенная душа грешника. И полуостров раскололся, уцелев одной половиной, а другой сползая в морскую пучину огромным медлительным оползнем. А следом, громыхая обломками скал, водопадом ринулось вниз море. Пришла вторая волна урагана. Мир превратился в одну шевелящуюся массу воды, идущую от горизонта. Но натиск был слабее первого, и, разогнавшись, у побережья волна вдруг обессилела, лишь растекшись озером на девственно чистом пространстве, еще минуты тому бывшем людским пристанищем. Вода плескалась, с шипением уходя в трещины в земной коре, отползала обратно в море. Свинцово провисшее небо опустилось еще чуть-чуть.
Один подстегнул восьминогого скакуна Слейпнира и первым опустился на разрушенный поселок.
Тут и там валялись мертвые, кем побрезговало море. А море, словно истратив последний всплеск злости, уютно обустроилось, раскачиваясь в убаюкивающем ритме.
Неподалеку, почти рядом с берегом, под эту колыбельную раскачивался на волнах мертвый юноша лет двадцати-двадцати двух.
Видимо, он погиб, захлебнувшись: на теле не было видно зримых повреждений.
Один вгляделся в безмятежно распахнутые синие глаза мертвеца. Спешился. Рядом опускались другие асы, хмуро оглядывая побоище, где не было победителей.
– Тут мало чем ты можешь разжиться, Один! – окликнул Локи, брезгливо кривясь на останки. – Блестящая битва, но уж слишком неравноценны силы у противников!
Один не ответил, погружаясь все глубже в сознание мертвого: ему почему-то казалось, что юноша будет достоин той цели, ради которой великие асы и покинули Асгард.
Иметь свою собственную дружину Одину хотелось давно. Небольшой отряд у Одина был – ас мечтал о воинстве. Тут и там среди богов все чаще вспыхивали распри, кончавшиеся, правда, совместной попойкой и временным примирением. Но таким положение могло оставаться до поры до времени, пока среди богов не найдется толковый смутьян или просто бездельник, забавы ради решивший, что стоит попробовать раскачать престол великого Одина. Свои опасения Один держал при себе, на расспросы отмахиваясь:
