Сказки Исфахана - Автор Неизвестен -- Народные сказки
— О благородный человек, — отвечал Ибрагим, — я не в силах двигаться и вылезти отсюда.
— Садись ко мне на спину, я подниму тебя!
Сын пастуха посадил Ибрагима на спину и, цепляясь за выступы на стенах колодца, стал подниматься наверх, призывая на помощь имама Али[71]. Как только они поднялись, братья обмыли раны Ибрагима, перевязали его, посадили его на круп коня и поехали к отцу.
Ибрагим пробыл у пастуха несколько месяцев, пока не зажили раны на голове и не вернулись его силы. И вот в один прекрасный день мимо шатра пастуха проходил караван, и Ибрагим пошел к каравану, чтобы послать весточку отцу. А это был караван купцов Чина, которые после удачных сделок возвращались из Мисра в Чин. Как только Ибрагим узнал об этом, он пошел к старшине купцов, назвал себя. Купец внимательно поглядел на него, признал в нем царевича Ибрагима, обнял его крепко, поцеловал и воскликнул:
— Да буду я жертвой за тебя! Как ты здесь очутился?
— О старшина, — ответил Ибрагим. — Я прошу тебя задержаться здесь на день или два, чтобы я мог проститься с пастухом, которому я обязан добром. Я расскажу вам о себе и вместе с вами отправлюсь в Чин.
— Да буду я жертвой за тебя! — воскликнул старший купец. — Мы все — покорные рабы нашего падишаха, и твое желание для нас закон. Что бы ты ни приказал, я выполню с великой охотой.
И он тотчас приказал каравану подойти к шатру пастуха, снять вьюки с верблюдов и разбить палатки.
Когда наступил вечер, Ибрагим рассказал купцу о своих злоключениях с отъезда из Чина до этого часа. Купец был так поражен, что из его глаз ручьем лились слезы, потом он пал к ногам Ибрагима и сказал:
— Да буду я жертвой за тебя! Пусть весь мой караван принадлежит тебе. С этого часа я буду твоим покорным рабом, который держит стремя твоего коня.
Ибрагим поблагодарил его от души и сказал:
— Прошу у тебя одного: дай мне хорошее платье, доброго коня и закаленный меч. А этому старому пастуху дай тысячу туманов, — вот уже шесть месяцев как я живу у него. А потом мы вместе двинемся в путь. Несомненно, отец поступит по справедливости и передаст мне власть — уж тогда я не забуду твоих услуг.
Купец сейчас же выполнил его желания. Утром они простились со стариком, который безмерно был рад щедрой награде, и двинулись в Чин. Они ехали три месяца, пока ни прибыли наконец в столицу Чина.
А сейчас оставим их и поговорим о подлых братьях. Когда Джамшид и Шамшир бросили своего младшего брата в колодец на погибель, убили его раба и забрали все его деньги, они направились в Чин. Они были в пути три месяца, прибыли наконец в царство отца, вошли во дворец, приписали все подвиги Ибрагима себе и положили перед отцом листья дерева тутии. А падишах все это время очень тосковал по сыновьям, плакал днями и ночами и говорил:
— О если бы у меня вовсе не было глаз! Не пришлось бы мне тогда отправить своих любимых сыновей скитаться по горам и долам! Не пришлось бы подвергать их опасности от когтей и зубов хищников!
Когда же сыновья вернулись, падишах несказанно обрадовался и спросил:
— А какие вести у вас об Ибрагиме?
— Мы даже не знали, что он выехал из дому, — ответили братья. — Зря, отец, вы его отпустили! Ведь он еще молод, и у него нет житейского опыта. А такая дальняя поездка опасна. Мы не надеемся, что он благополучно вернется.
— Уповаю на Аллаха, — сказал падишах. — А теперь велите принести маленькую ступку, посмотрим, на что годятся ваши листья.
Принесли ступку, растолкли листья, и сделали настой и капнули в один и другой глаз падишаха. Сначала глаза падишаха немного горели, потом из них полились слезы, и он прозрел! Как только обитатели дворца услышали об этом, весть распространилась по всей столице. Повсюду зажгли светильники, и началось празднество, которое длилось семь дней и семь ночей.
А падишах Фагфур снял со своей головы венец и возложил на голову Джамшида, старшего сына, а Шамшира назначил его великим везиром. Так два старших брата предательством и коварством достигли власти и стали вести жизнь, полную веселья и пиров. Они погрязли в пороке и разврате, и совсем перестали заниматься делами государства и подданных.
Прошел год, а может меньше, и вот однажды ночью пришли к Фагфуру вестники и доложили, что вернулся царевич Ибрагим. Тот несказанно обрадовался и приказал:
— Пусть войдет немедленно.
Ибрагим вошел, отвесил земной поклон, попросил разрешения сесть, рассказал о всех своих злоключениях и довел рассказ до того места, где братья бросили его в колодец и сбросили на голову камень. Он рассказал и о том, как он спасся из колодца, как лечился у старого пастуха, как купец помог ему вернуться к отцу.
А Джамшиду лазутчики донесли о возвращении Ибрагима. Когда Ибрагим разговаривал с отцом, Джамшид сидел за дверью, и как только брат окончил свой рассказ, он распахнул дверь, смело подошел к отцу и крикнул:
— Этот дурак все выдумал! Он лжет! Уж я покараю его!
И он приказал схватить Ибрагима и отрубить ему голову.
Бедняга Фагфур был в полном подчинении у сына и не мог ничего сделать, чтобы спасти Ибрагима. Он стал рыдать и лить слезы, упал к ногам Джамшида, умоляя простить Ибрагима. Кое-как удалось ему вырвать Ибрагима из лап смерти, но Джамшид повелел на всю жизнь заточить его в темницу. А бедняга Ибрагим проливал слезы, в сердце его бушевало пламя, и он говорил себе: «Зачем я вернулся в Чин? Зачем не остался служить благородному пастуху? Ведь у меня был бы кусок хлеба и жил бы я на свободе!».
На этом оставим их и поговорим о дочери падишаха пери. Вскоре после того, как Ибрагим сорвал листья тутии и покинул сад, дочь падишаха пери проснулась, огляделась и видит, кругом что-то странное. В одном месте лежит палка, в другом — еда, в третьем — ночной колпак, платье ее разорвано, на лице ее нарисована мушка, а пояс затянут узлом. И тут она вспомнила, что когда-то видела во сне красавца юношу, в которого она тут же влюбилась. А когда проснулась, то
