Эдуард Шюре - Великие легенды Франции
Апатичный и разбитый, старый король отправился в Кимпер. Св. Корентин долго беседовал с ним. Уставший от несчастий Градлон обратился в христианство. Но вода крещения не смыла с него печали. Он все время сидел на соломенном тюфяке в башне. Образ дочери не покидал его. Когда Градлон умер, его конь обезумел от горя. Он порвал путы и убежал. Даже сегодня крестьяне слышат по ночам стук его копыт. Что заставляет его днем бежать по пляжу, побелевшему от пены? Почему его видят на гребне волны, зачем он обнюхивает пропасти, и почему он стонет? Что ищет он горящими глазами в глубинах океана? Без сомнения, он ищет то же, что и моряки, барды и бродяги. Он ищет фею Дау среди подводных камней, среди белых и желтых водорослей. Что же касается короля Градлона, его конная статуя помещена в арке большого портала собора Кимпера, этого великолепного образца пламенеющей готики. Местные крестьяне до начала воскресной мессы стоят на огромной площади в своих огромных башмаках и бретонских шапках, все еще полные гордости за своего старого короля, вознесенного на такую высоту, на самый верх готической арки, седлающего своего верного боевого коня.
Может быть, они смутно понимают, что этот конь символизирует древность и свободу Бретани.
III. Христианская Бретань, Сен-Поль-де-Леон и легенда св. Патрика
Бретонские храмы дышат необыкновенной торжественностью. Будь то маленькие колокольни или огромные соборы, лишь их тонкие шпили царят над горизонтом. В маленьких деревушках, спрятавшихся в лесной глуши, спят крохотные часовни с низкими сводами, с колокольнями из шифера и с такими старыми крышами, поросшими мхом, что кажется, будто они выросли прямо из моря. И под их крышами в полутемных нефах молится множество женщин в черных платьях и белых косынках, похожих на крылья морских птиц. В больших городах на фасадах соборов расцветают розы, а ажурные колокольни тянутся к небу, оплетенные галереями из трилистников. В целом, бретонская готика проста, выразительна и сильна. Как правило, портал украшен богаче остальных частей храма. Иногда встречаются церкви с совершенно голыми стенами, но порталы похожи на каменный лес, где сплетаются мощные стволы, несущие тяжелую листву. Именно через эти заросли в храмы входят и выходят дети, пары, похоронные процессии. И кельтский гений живет в лесах, символизирующих жизнь, и камнях, символизирующих вечность. Он ласково оберегает души приходящих в мир и покидающих его. Всюду чувствуется, что храм – это общий дом живых и мертвых, соединяющий настоящее с прошлым и будущим. В суровой и печальной Бретани, со всех сторон осажденной морем, образ бесконечности, дающей жизнь и пожирающей ее, материален, он – бездна жизни и пустоты. А самая маленькая колокольня, стоящая на холме, напоминает о другой бесконечности, бесконечности души, где ничто не исчезает, но все исполняется и воплощается.
Готический собор в Ване (Бретань)
Эти мысли преследовали меня, когда летним днем я приближался к городку Сен-Поль-де-Леон. Он расположился на возвышенности, мягко спускающейся к спокойному заливу. Две иглы собора и часовни Крейзкера главенствуют над городом, который спит вековым сном, охваченный значительностью и молчанием, исходящими от двух храмов. Улицы города пустынны. Прекрасные сады растут за высокими стенами. Все селение похоже на дом священника или монастырь. Рядом с собором дух средневековья ощущается сильнее. Узкие улицы застроены старинными благородными домами из серого гранита с черными прожилками. Сапожники, ткачи и булочники работают за стрельчатыми окнами, над которыми укреплены гербы. Боковая дверца, через которую можно проникнуть в собор, переносит вас силой поэзии легенды в века наивной веры. Гранитные заросли защищают этот мир снаружи. В глубине портала, напротив колонны, которая разделяет врата, ведущие внутрь собора, на две части, высится царственный Христос. В его левой руке – сфера мира, правая поднята в предостережении или наставлении. Черты его лица тяжеловаты, но полны благородства, силы и всепобеждающей кротости. В спокойствии этого образа Христа ощущается его способность вместить всю вселенную в ладонь и вознести ее к небу. Прислонившийся к внутренней стене апостол Петр держит в руке ключ от рая, напротив него стоит апостол Иоанн с чашей. Два ученика замерли в почтительном послушании, чтобы учитель мог говорить. Уверенность, с которой они держат ключ веры и чашу любви, выражает их непоколебимую убежденность. Легкий голубой оттенок серого гранита делает три фигуры, представляющих основы христианства, несколько призрачными и неземными. Арка врат обрамлена настоящим каменным венком из дубовых листьев, лилий и роз. Говорят, что преображенная небесной любовью природа перенесла на землю эту триумфальную арку, чтобы отметить шаги Спасителя, которому предстоит вернуть в мир радость и даровать людям райское блаженство.
В этой композиции присутствует простота и величие первобытного и мощного мировосприятия, которым кельтский дух обогатил христианство. Его сила и гармония не имеют ничего общего с горьким аскетизмом, таким мучительным, гримасничающим и болезненным, что появится позже под воздействием мракобесия и тирании клириков, нашедшего свое выражение в толпах, собирающихся на Страстной Пятнице. Я вошел в собор. Это было в воскресенье перед вечерней службой. Полутьма уже захватила своды, но пустой неф был заполнен светом, проникающим через великолепные витражи, на которых пламенеет красное стекло и рыдает фиолетовое, где через белые стекла мистически сияет нежная и мягкая лазурь. Я сел в глубине хоров, перед витражом, заключенным в стрельчатый свод, на котором изображена земная жизнь Христа в четырех картинах: Рождество, встреча с Симоном, Тайная Вечеря и Вознесение. Под первым изображением читалась надпись по-латыни: «Родился спаситель ныне»; и под последней: «Вознесся, как и предсказано». Множество ангелов парит на расправленных крыльях над головами Христа и Девы Марии, окруженными сиянием. Выше стрельчатая арка завершается цветами, которые блестят, как огромные крылья бабочек, переливаясь странными отсветами. На самом верху пылает огненный треугольник с именем ИЕВЕ, написанным древнееврейскими буквами. Геометрическую фигуру и священное имя, в которых, согласно мистическому учению, выражается естество божества, держит белая голубка с распростертыми крыльями, символизирующая Святой Дух и безграничную любовь.
Замерев перед глубоким символизмом изображений этого витража, прекрасного, как видение, я почувствовал, как перенесся в мир мечты и легенды. Я часто пытался понять, как древняя Бретань язычников и варваров стала средневековой Бретанью христиан и мистиков. Ведь история рассказывает нам лишь о внешних фактах, но не о глубинных переворотах, изменяющих облик мира и душу народа. И именно там, в соборе, созерцая великолепные витражи, я увидел всех святых, проповедовавших Евангелие в Арморике с IV по VI век. Они прибывали морем, люди, принесшие крест искупления. Они селились в лесных чащах поодиночке или небольшими группами. Дикие лесные звери, волки, зубры, кабаны, уважали их. Народ покорялся очарованию их кротости, их святости и их проповедям. Их слова смиряли гневные сердца королей. Эти работящие монахи корчевали лес, обрабатывали землю, пряли шерсть, обучали ремеслам и одновременно обращали души. Вокруг одиноких келий образовывались монастыри, вокруг монастырей, становившимися оплотом новой религии, новой поэзии и цивилизации, вырастали города. Откуда же пришли монахи, рассказывавшие о Христе по-бретонски? Из северных морей, из монастырей Ландаффа в земле гэлов, из Идоны на Гебридах, но чаще всего из Клонферта, что находится в Ирландии. Все называли своим духовным домом зеленую страну Эйри, девственный остров, куда не ступила нога ни одного римского проконсула. Все они говорили об основателе своего ордена как о вдохновенном и возвышенном учителе. Св. Патрик, креститель Ирландии, по происхождению был галлом. Именно он сделал кельтский мир христианским. Я поместил сюда легенду о нем потому, что она без искажений рассказывает о настоящем кельтском святом, и потому, что в ней отразилась встреча учения друидов с христианством. Победа христианства была достигнута не за счет разрушения учения друидов. Оба мировоззрения объединились, в результате чего появилась новая религия, как великолепная роза Востока появилась из шиповника. В отличие от германского мира, мира франков и саксов, к которым крещение принесли апостолы из Рима, пропитанные традициями античности, миссионеры, пришедшие к кельтским племенам, получили вдохновение совершенно особенным способом. Кельтский дух проник в самые основы и суть христианства. Он был подготовлен к этому внутренним стремлением к невидимому и глубинной нежностью, жалостью к слабым и страдающим, возникающими, подобно удивительному цветку, в жестоких и страстных сердцах.
