Японские сказки - Кусуяма Масао
— Не пойду я любоваться на цветущие вишни! — сказала Огин и упала на постель с горьким плачем.
Родители и все домашние перепугались. Призвали врачей, но никто не мог излечить Огин от тоски. Пригласили гадалку. Погадала она и говорит:
— Это любовный недуг! Виновник его живет в вашем доме. Нет ли у вас на кого подозрения?
Тогда родители объявили, что хотят всем домом пойти на праздник цветения вишни. Всем слугам, начиная от старшего приказчика и до последнего мальчика на побегушках, приказали они вымыться в ванне, причесаться и пройти мимо покоев Огин. Но девушка и головы не повернула.
Не пошел только один слуга, что выполнял самую грязную работу.
— Эй! — крикнули ему. — Иди и ты!
— Зачем я пойду? — отвечает он. — От моего вида барышне еще хуже станет.
— Все равно, иди! — приказали хозяева.
Тогда Канноскэ вымылся, причесался и прошел перед девушкой. И впервые за долгое время Огин улыбнулась. Родители обрадовались и недолго думая отдали свою дочь в жены Канноскэ.
Зажили Огин и Канноскэ в радости и любви. Пришел срок, и родился у них сын.
Как-то раз Канноскэ, держа своего сына за ручку, гулял с ним в саду. Поглядел он вдаль, на край неба, вспомнил свою родину, отца с матерью и затосковал.
«Надо бы мне повидаться с ними, рассказать им про свое счастье», — решил Канноскэ. Простился он с молодой женой и отправился в путь. Но на родине заболел он и умер.
А в Эдо ждут Канноскэ не дождутся. Вот сегодня приедет, вот завтра — только нет его и нет. Не выдержала Огин и отправилась в Сэндай искать своего мужа.
Уже приходило к концу ее долгое путешествие, и Огин думала к вечеру добраться до города. Но солнце село, когда она еще брела одна среди пустынных полей.
«Ах, как же быть теперь?» — подумала она. Вдруг замигал вдали красный огонек. Пошла Огин на огонек и увидела перед собой маленький сельский храм. На ее зов вышел из храма молодой служка лет двадцати.
— Кто ты! — спрашивает. — Откуда идешь?
— Зовут меня Огин. Родом я из Эдо. Иду искать моего мужа, но застала меня ночь в дороге.
— Если так, заходи в храм, отдохни, — пригласил ее служка.
Огин зашла в храм и присела. Вскоре вышел к ней настоятель и начал ее расспрашивать.
— Я пришла издалека, из самого Эдо, чтобы найти моего мужа Канноскэ, — поведала ему Огин.
Настоятель обрадовался:
— Значит, ты жена Канноскэ? Он каждый вечер приходит сюда побеседовать со мной. Должно быть, и нынче придет. Что-то он задержался.
Удивили Огин эти слова, но она радовалась, что скоро встретится с мужем. Вдруг вдали послышались звуки флейты. Песня флейты приближалась. Наконец, за дверью раздался голос Канноскэ, такой знакомый!
— Это я, отец настоятель!
Канноскэ вошел в храм и воскликнул:
— Неужели это ты, моя далекая Огин? Неужели ты пришла, моя милая Огин?
Долго беседовали они! Наконец усталая Огин положила голову на колени мужа, как на подушку, и забылась сном.
Очнулась она далеко за полдень. Посмотрела — что такое? Вокруг нее кладбище, под головой у нее могильный камень.
«Что за чудо?» — думает Огин и вдруг видит: идет к ней вереница людей.
— Глядите, глядите, у Канноскэ на могиле какая-то женщина! — говорят они между собой.
Тут вышли из толпы старик и старуха в богатой одежде и спрашивают:
— Откуда ты, женщина, и кто ты?
— Я — Огин, родом из Эдо. Пришла издалека искать своего мужа Канноскэ. Провела я здесь эту ночь, и вот какое чудо со мной случилось.
И Огин рассказала все как было.
— Так, значит, ты наша невестка! — сказали старики. — Несчастная! Ведь Канноскэ, едва вернулся домой, тут же заболел и умер. Сегодня седьмой день со дня его смерти, и мы пришли навестить его могилу. Сон это или явь, что в такой день и в таком месте встретили мы нашу невестку из Эдо? Как же вы крепко любили друг друга, что даже смерть не может вас разлучить!
Горько заплакали все трое, и старики и невестка.
Никуда не ушла Огин от могилы своего любимого Канноскэ.
Осталась она со стариками и заботилась о них, как родная дочь.
А торговый дом в Сэндай перешел в наследство ее сыну.
ЖЕНЩИНА — ПАУК
ак-то раз один бродячий торговец сбился с дороги и оказался под вечер в самой глубине гор.
«Попал я в беду! — подумал он. — Где тут найдешь пристанище на ночь?»
Долго он бродил понапрасну, но наконец наткнулся, к своей радости, на старый храм. Входит в него путник и видит: заплела очаг паутина и кругом ни живой души. Принес он топливо и затопил очаг. Тем временем снаружи совсем стемнело.
Вдруг торговец услышал, шаги, словно кто-то спускается вниз по лестнице. С шумом отодвинулась фусума, и в комнату вошла с сямисэном[44] в руках такая красавица, что у торговца дух захватило от изумления.
— Гость, я сыграю тебе на сямисэне! — С этими словами села красавица перед ним и начала перебирать струны.
И вдруг — о, диво! — обвилась вокруг шеи путника тонкая нить и стянула ее так, что не вздохнешь.
В страхе выхватил торговец из ящика с товарами нож и обрезал нить.
А красавица ему как ни в чем не бывало:
— Слушай же, гость! Я сыграю тебе на сямисэне! — и снова тронула струны.
Видит путник, снова тянется в воздухе тонкая нить, обвилась вокруг его шеи и душит. И снова он обрезал ее взмахом ножа.
Долго-долго, до самой полуночи, играла красавица, а путник обрезал нить за нитью. Наконец собрался он с духом и ударил женщину ножом.
— Что ты делаешь, гость! — вскричала она и бросилась бежать вверх по лестнице.
Путник в страхе не мог дождаться утра. Но вот, наконец, ночь прошла и забрезжил свет.
«Что сталось с той красавицей, — подумал торговец, — жива ли она? Дай посмотрю!»
Поднялся он по лестнице в комнату наверху. Никого нет!
Вот тебе и раз! Что бы это значило? Стал он искать повсюду и
