Сказания и легенды Средневековой Европы - Орлов Марк
ЧАСТЬ III
1. Отношения к чародейству в древнем мире
Чародейство, т. е. обладание сверхъестественной силой, как бы и чем бы она ни проявлялась, существовало в самые отдаленные времена и, кажется, решительно у всех без исключения народов. Чародею всегда и всюду приписывалась способность повелевать какими-то бесплотными силами и с их помощью угадывать и предсказывать будущее и вообще действовать «рассудку вопреки и наперекор стихиям». Если такие противоестественные вещи совершались при пособии и посредстве господствовавшей религии, то в них, конечно, не усматривалось ничего зазорного. Таковы были деяния авгуров в Риме, Пифии, в Дельфах и т. д. Равным образом такие вещи, как изгнание демонов посредством экзорцизмов в христианской Европе, чудесные исцеления, заклинания вредных животных тоже никак не могли идти вровень с колдовством, а напротив, противополагались ему. Колдовство принимало свое злодейское обличив лишь в том случае, когда кудесник прибегал к помощи сил, прямо враждебных царящим в данное время божествам. Мы уже раньше отмечали эту черту: боги старой веры делались демонами новой веры. Колдовство можно бы определять как отступничество от новых богов в пользу старых. И эту черту во взглядах на колдовство можно проследить с древнейших времен. Так, когда в Индии водворилась браминская вера, в народе еще жили верования в прежде царивших богов, ракшей. В Ведах мы находим упоминания о злых волшебниках, ятудхана; и что же им вменялось в злодейство? А не иное что, как содействие ракшей, к которым они прибегали в своих чарах. Что же совершали ятудхана? Да то же самое, в чем обвиняли и за что сжигали живьем средневековых европейских колдунов и ведьм: вредили своим недругам, истребляли жатву, губили домашний скот; выделывали особые амулеты, т. е. заколдованные снасти, посредством которых все эти злодейства и совершались, ни дать ни взять как наши колдуны со своими наузами, приворотными зельями и т. п. И, как и в Европе, в Индии были свои противучары, разрушавшие колдовство.
Та же история у древних евреев. По их учению, чудеса можно было творить не только силой Иеговы, но и силой элоим ашерим, т. е. буквально «других богов». Об этих лжечудесах, между прочим, идет речь при описании известных казней египетских. Из этого свидетельства и из других мест Библии и древних еврейских писателей видно, что магия особенно процветала в древнем Египте. Чарльз Лие, по знаменитой книге которого («История инквизиции в Средние века») мы составляем этот отдел, приводит свидетельства европейских авторов, утверждавших, что на десять долей магического искусства, каким обладают народы земли, девять долей отдано Египту и его знаменитым в древности хакамамам. И как раз в том же Египте, сколько известно, отмечен первый во всемирной истории судебный процесс по поводу колдовства. Это было за 1300 лет до P. X. Этот процесс весьма наглядно характеризует взгляды на колдовство в древнем Египте. Надо заключить, что колдовство само по себе в преступление не вменялось; кто желал им заниматься, тому закон этого прямо не запрещал; преследовалась только цель колдовства, если она клонилась кому-нибудь во вред. Колдовство было орудием преступления, но не преступлением. Подобно тому, как оружейному мастеру, совершившему убийство им самим выделанным мечом или копьем, не было бы поставлено в вину, что он занимается выделкой оружия, так и колдуну никто не ставил в вину занятия волшебством, а судить его можно было лишь за совершенное им преступление, все равно каким бы способом оно ни было совершено. Дело же, разбиравшееся в египетском судилище, состояло в том, что некий Пенхайбен, пастух, задумал проникнуть в архив фараонского дворца, чтобы похитить оттуда какие-то важные документы — рукописи, содержавшие описание каких-то мистических тайн; эти рукописи ему нужны были для усовершенствования в магическом искусстве, которому он предавался. И ему удалось проникнуть в хранилище при содействии каменщика по имени Атирма и выкрасть нужные ему рукописи времен фараона Рамзеса III. Таким путем он овладел какими-то неимоверными волшебными тайнами. Это дало ему возможность учинить целый ряд злодеяний: посеять великую распущенность нравов среди фараоновых наложниц, перессорить между собой всех придворных и вообще, как сказано в отчете о суде, «привести в исполнение всяческие гнусности и злодеяния, каковые внушило ему его сердце, и он их исполнил, равно как и иные великие преступления, внушающие ужас всем богам и богиням». Злодей был казнен, но, очевидно, вовсе не за колдовство, а за свои злодейства, «ужасавшие богов и богинь».
Древние евреи оценили по достоинству магические познания египтян и, кажется, многому от них позаимство-вались еще во времена своего плена. В еврейских книгах мы находим чрезвычайно обильную терминологию специальностей и отраслей колдовства. Так, слову колдун соответствуют еврейские названия: Raten, Jiddoni, Asshaph, Kasshaph, Mekassheph. Все эти названия, надо думать, обозначали какие-нибудь оттенки ремесла. В книге Лие приведено до 25 таких еврейских слов, которыми мы не будем утомлять читателей. У них были особые мастера по части вызывания демонов, вызывания умерших, предсказатели по текстам Священного писания, очарователи, заговариватели, звездочеты, изготовители науз и т. д., и т. д.
В древней Греции по одному уже пестрому составу ее Олимпа, казалось бы, исключалась всякая надобность в колдовстве преступном, в черной магии. У греков были боги на все руки, и, значит, к чему же еще было обращаться к каким-то темным силам? Почти каждая человеческая страсть и страстишка имела своего небесного покровителя, вполне признанного господствующей религией; и каждый, кому была нужна сверхъестественная помощь в каком бы то ни было деле, как бы оно зазорно ни было, прямо и мог обращаться к божеству, а не к демонам. Но такова несокрушимая власть над человеческим духом этого вечного стремления покорить себе какие-то неведомые силы, что даже при такой удобной и покладистой религии, какая была у греков, среди них все же возникло и угнездилось чародейство, и существовало слово для его обозначения — goyteia. И были и прославились среди них свои, отечественные, знаменитые чародеи — Зет, Амфион, Орфей, Эпименид, Эмпедокл, Аполлоний Тианский. Новоплатоникам прямо приписывалась сила творить чудеса, а так как в Средние века в Европе все это читалось, изучалось, толковалось, признавалось авторитетным, то можно себе вообразить, в какие дебри забредал ум тогдашних христианских богословов.
Надо еще помнить, что у греков к славе этих полумудрецов, полуколдунов, вроде Аполлония Тианского или Пифагора, примешивались слава Медей и Цирцей, слава вполне мифическая. Немудрено, что у них разработалась магия в форме особой науки. Существует предание, что особый вкус к тайным наукам внес к грекам великий персидский или мидийский маг Осфан, сопровождавший Ксеркса в его походе на Грецию. Платон тщетно громил колдовство, виды которого он, кстати, перечисляет. Мы видим, что у греков применялось почти все то же, что потом появилось и в Европе, и у нас в России. Они, например, выделывали фигурки из воска, долженствовавшие изображать известную личность, и, делая разные истязания этой фигурке, переносили их в то же время на изображаемого ею человека. Делали еще наузы, т. е. околдовывали всевозможные вещи, и, приколачивая их к дверям или оставляя на перекрестках, могли ими причинять болезни, моры, увечья и вообще всякие несчастья. Знали также любовные зелья. Учиняли и явные злодейства; так, Аполлония Тианского обвиняли в том, что он при своих чародействах умертвлял младенцев.
В Риме, при тамошнем развитом культе богов преисподней, этот культ являлся связующим звеном между деятельностью жреца и деятельностью колдуна. Знаменитая колдунья Эрихто бродила между могилами и вызывала из них тени усопших; она колдовала посредством костей мертвецов; она призывала в своих заклинаниях адскую реку Стискс. Канидия и Сагана, о которых говорит Гораций, тоже орудовали при пособии адских сил, и все, что им приписывали древние римляне, то же самое творили потом средневековые ведьмы, которые гибли на кострах инквизиции; сходство сплошь и рядом простирается даже на мельчайшие подробности. Римские ведьмы, как и европейские, посредством заклинаний иссушали роскошные нивы и сады. Те и другие выделывали восковые фигурки, представлявшие тех, кому надо было нанести вражеский удар; иногда на этих фигурках награвировывалось даже имя жертвы. Желая напустить на жертву хворь, протыкали булавкой то место в фигурке, куда намеревались угнездить болезнь. И римские, и средневековые ведьмы были мастерицы в превращениях, делали людей оборотнями. Наузы, напуски, приворотные зелья — все это было коротко известно римским колдуньям и широко ими применялось. Безумие, овладевшее Калигулой, приписывали какому-то снадобью, которое Цезония дала ему в приворотном зелье. В этом были так твердо убеждены, что, когда Калигула был убит, вслед за тем немедленно умертвили и Цезонию, и именно в наказание за то, что она навлекла на государство беды своими чарами. А до какой степени легко верили в колдовство, об этом свидетельствует история, которую рассказывали насчет Марка Аврелия: утверждали, что он выкупал свою жену Фаустину в крови гладиатора, в которого она была влюблена. Апулея обвиняли в том, что он склонил к браку с собой почтенную Пудентиллу посредством колдовства; его даже притянули за это к суду, и если бы тогдашние римские судьи располагали таким убедительным средством, какое было в распоряжении отцов-инквизиторов, т. е. пыткой, то, без сомнения, Апулей должен был бы признаться в своем злодействе; но, увы, классический Рим еще не дозрел до этого усовершенствованного следственного приема, и Апулей вышел жив и здоров из судебной волокиты.
