Яков Голосовкер - Сказания о титанах
Заметался Вепрь по утесу. Ударяется то о камень, то о ствол Липы-Великанши. В третий раз нацелился в зверя охотник — угодило копье в щетину. Накалилась щетина, заалела, словно в горне панцирь с шипами. И, задыхаясь, весь сжигаемый собственной кожей, повалился Железный Вепрь на бок.
А лай собак и звук рога совсем близко. И вот выбежала стая псов на опушку леса, к обрыву над пропастью, а за ними охотники — и Хирон впереди. Видно им все, что на утесе: и Железный Вепрь, издыхающий на боку, и мальчик-бог — победитель.
Поднялся кентавр Хирон на дыбы и метнулся через пропасть на утес. Только бросил взгляд на Вепря, как тотчас выкрикнул что-то голосом, незнакомым юношам-героям: кликнул Хирон древний клич титанов.
И вепрь, приподняв голову, ответил сыну Крона — Хирону — тем же титановым кликом. И узнало сердце Асклепия, сына титаниды, клич титановой правды и тоже ответило кликом на клик. Понял мальчик-бог Асклепий, что одолел он не зверя, а титана-оборотня в образе Железного Вепря, что он, титан, поразил титана.
Прохрипел Хирону Железный Вепрь:
— Хирон, я — потомок древних титанов, рожденный у океана в пещере, во мгле, от отверженной богами Змеедевы Ехидны. Я рожден уже в образе змея-зверя для битвы с богами Кронидами. Только тот, кто сильнее смерти, мог меня поразить. Видно, мальчик, сразивший меня, сильнее смерти. Слышу я голос его сердца: у него сердце титана. Кто ты, мальчик?
И сказал мальчик-бог:
— Я — Асклепий. — И хотел было вырвать копье из тела Вепря.
Но Вепрь прохрипел:
— Жжет твое копье. Я сгораю. Но не спеши его вырвать из моего тела. Когда вырвешь, я тотчас умру. Теперь мы, потомки титанов, умираем, если не вкусим золотых яблок из сада Гесперид.
Печально стоял Хирон над потомком древних титанов. Дивились юноши-герои на той стороне пропасти отваге Асклепия.
Сказал Вепрь Асклепию:
— Чтобы впредь ты узнавал нас, змеев-титанов, вкуси моей крови, и постигнешь ты змеиный язык и образ и откроешь в змее-звере титана. Я сгораю. Вырви копье. И вкусил Асклепий титановой крови. С той поры стал Асклепий владыкой змей. Испустил дух Вепрь-дракон. И вдруг камень, века не срывавшийся с утеса, сорвался и увлек тело Железного Вепря в недра разверзшейся земли — матери-Геи.
Сказание о волшебных письменах дождя и о возвращении глаз Хироном ослепленному герою-полубогу Фениксу
Еще багряный конь Утренник-Пирфорос не отошел от ночных яслей, когда юноши-герои и Асклепий накинули на плечи шкуры вепрей, надвинули их клыкастые головы на темя, взяли в руки пастушьи посохи и двинулись с Хироном в горы, на самую вершину Пелиона, чтобы прочесть при восходе Сириуса волшебные письмена дождя.
Никогда не спит соловей. И пока юные герои поднимались в полумгле лесами на вершину Пелиона, пел соловей — и один, и другой, и третий — пел о волшебных письменах дождя, которыми записано, как у девушки Филомелы отрезал свирепый насильник язык и как обратили ее боги в соловья, чтобы даром соловьиных песен вознаградить ее за исчезнувший человечий язык. С той поры опьяняющим зельем звуков исцеляла соловьиная песня тех, кто болен утратой.
Сказал Хирон своим питомцам:
— Исцеляйте раны пением. О таком исцелении пением говорят нам письмена дождя.
Так взошли они на вершину Пелиона. Говорили пастухи овец:
— Будто в эту пору, после восхода Сириуса, дождит Зевс-тучесобиратель. И в каплях волшебного дождя на Пелионе скрыты мысли Зевса. Кто прочтет их, тот будет мудр и счастлив.
Но Хирон, сын Крона, говорил своим питомцам иное:
— Учитесь читать письмена дождя, как читают его птицы, звери и травы. На птичьем, зверином и травяном языке бегут с неба на землю дождевые письмена. Кто прочтет их, тот узнает тайны исцеления. Будут ему ведомы волшебные заговоры. Откроет он тайну каждой былинки и каждого корня, и листа и ягоды, и всех соков и плодов на деревьях, и станет он врачевателем смертных племен. Только знаки лучей не таятся в дожде. Язык солнца и звезд — иной. Он — для бессмертных. Кто прочтет знаки лучей, тот откроет тайну вечной жизни.
И сказал мальчик-бог Хирону:
— Я хочу прочесть и знаки лучей.
Полубогу Фениксу выжгли глаза.
Тогда герой-полубог Пелей взял за руку друга и сказал:
— Мы пойдем на Пелион, к учителю Хирону. Он — исцелитель.
И пошли.
Осторожно ступал Феникс, подобно зрячему, вдруг попавшему ночью в незнакомое ему жилище, в котором темно.
И пришли Пелей и Феникс к Хирону.
— Вот и я, отец, — сказал Пелей. — Я к тебе на Пелион из Калидона. Слыхал я о вашем Железном Вепре, но и Калидонский Вепрь был не хуже.
— Рад тебе, что вернулся зрячим. Но с тобою, вижу, слепой Феникс. — И Хирон заглянул в выжженные глаза слепого. Спросил:
— Феникс, Феникс, где твои глаза?
И ответил Феникс:
— Я слеп.
И спросил Феникса Хирон:
— Раньше, Феникс, ты не был слепым?
— Я был зряч, Врачеватель.
Но Хирон покачал головою:
— Многим кажется, что они зрячи. А у них только слепота зрячести. При всей своей зрячести они слепцы. Не лучше ли тебе остаться слепым и познать, как слепой провидец Тиресий, зрячесть слепоты? Многие слепые более зрячи, чем не слепые.
Ответил Феникс:
— Я хочу иметь свои глаза, Хирон, а не глаза богов, подателей прозрения. По мне, лучше своя слепота зрячести, чем чужая зрячесть слепоты. На мой краткий срок жизни мне было довольно и моих человечьих глаз.
— Хорошо, — сказал Хирон и повернул его лицом к солнцу. — Стой и смотри, Феникс, в самое солнце. Смотри в самое солнце и люби солнце. Будешь любить солнце, и пошлет тебе Гелий свой солнечный глаз с неба. Но только умей любить солнце, крепко любить!
Стоит Феникс, смотрит Феникс в солнце, как велел ему Хирон. Щекочут лучи ему глазницы, и только.
Набежало облачко. Закрыло темно-сизое облачно солнечный блеск и свет. И ушло облачко.
А Феникс все смотрит в самое солнце да смотрит.
Долго смотрел Феникс.
— Что же, — спросил его Хирон, — ты все еще слеп, Феникс?
— Слеп, учитель.
— Значит, мало ты любишь солнце. Люби больше, и пошлет тебе Гелий с неба свой солнечный глаз.
Снова стоял Феникс. Снова смотрел выжженными глазницами в самое солнце и все же оставался слепым.
Тогда отвел его Хирон к краю поляны, где обрыв, и сказал:
— Не умеешь ты, Феникс, любить солнце жизни. Не получишь ты в дар, как счастливцы, от Гелия солнечных глаз с неба. Что ж, где дар с неба не падает, там надо счастья достигать трудом: не дар — так только труд. Подожди до утра.
Ранним утром, когда голубка, как всегда, принесла Хирону в пещеру в своем зобе каплю амброзии, бережно принял на лепесток этот дар Гесперид чудесный врачеватель и, как жемчужину, скатил ту каплю бессмертия с лепестка в чашечку цветка, полную ночного нектара, и смешал их. Затем из груды драгоценных камней (а таких груд было немало на мху в пещере) выбрал опалы, голубую бирюзу и синие сапфиры. Взвесил их в горсти, перетер в каменной ступке пестом в порошок, обрызнул порошок россыпью песку золотого и месить стал эту смесь в розовом масле, эфирном, густом и легком. Из утренних фиалок, из полуденных роз, из вечерних нарциссов и ночных маттиол добывали это масло нимфы лугов и лесов. Стянулась смесь тестом. Два глаза вылепил из теста Хирон, вложил в каждый глаз по осколку кристалла и в каждом сделал по ямке. Совсем глаз как глаз, но еще слепой.
А вот влил в те ямки Хирон из чашечки цветка смесь амброзии с цветочным нектаром и сверху прикрыл те ямки каплей вина от первых лоз Диониса.
Стояли поодаль полубоги — юные герои и красавица Меланиппа и смотрели.
Но рядом с врачевателем Хироном, распахнув так широко ресницы и не отрывая глаз от рук кентавра, стоял Асклепий — мальчик-бог. Голубая змейка обвивала кисть ребенка, и с нею играли его пальцы.
А над обрывом, у края поляны, сидел слепой и слушал жизнь. Как много в ней неведомых ему прежде голосов!
Сказал Хирон:
— Встань, слепой. Пойди навстречу своим глазам.
Встал Феникс и пошел на голос.
Он шел, а зелено-золотая муха кружилась, жужжала перед его- лицом, вглядываясь так любопытно, назойливо и жадно всеми своими мушиными глазами в глазницы слепого, в их свежие язвы меж струпьев век. Сердилась суетливая муха: так много хлопот в жизни у зелено-золотой мухи. И знать ей хотелось, и урвать ей хотелось: ведь мухе нужно!
Вложил Хирон в глазницы Феникса глаза и повернул его опять лицом к солнцу:
— Смотри, Феникс.
И когда веселый солнечный луч кинулся шаловливо к глазам слепого, откусил Хирон осколком кристалла кончик луча, расщепил тот кончик надвое и впустил в оба глаза слепцу по лучику-отщепку. Заиграли золотые песчинки-искорки в глазу. Заголубел эмалью опал с бирюзою, засиял сапфир, напились лучики-отщепки вина и амброзии, опьянели, ударились о кристаллики, что вложил в ямки Хирон, и кинулись опрометью из глаз обратно к солнцу, перепутав пути.
