Сыны Дехевая. Предания о демонах и рассказы охотников за головами - Георгий Георгиевич Пермяков
Миту и Буме повели полиси-аним и людей из Имохи в Мабур. Но оттуда уже все сбежали. Мы обнаружили там лишь свежие могилы и несколько разбросанных костей, с которых сохуры обглодали все мясо. Хозяин полиси-аним велел раскопать могилы, однако черепов в них не оказалось. Не было их и в домах. Очевидно, сохуры, убегая, забрали их с собой. Но в одном из домов Миту нашел защитный наручник{255} своего сына, и теперь он знал, что сохуры прикончили его и съели.
Деревню мы сожгли, но преследовать сохуров дальше хозяин полиси-аним не захотел, и нам пришлось ни с чем вернуться обратно.
Из Пуэпэ меня, Кебана, Миту и Сипале полиси-аним взяли с собой в Эрмасук, где мы много месяцев провели в Буи. Миту все еще хранит у себя наручник своего сына и, когда он смотрит на него, делается печальным и злым.
Буме, бывший нашим проводником, больше ни разу не осмеливался ходить к сохурам. Но Аду однажды побывал у них, и они сказали ему, что если к ним снова придут полиси-аним, они всех их перебьют. И все же мы должны будем еще раз сходить с ними туда, а если полиси-аним не захотят, мы пойдем сами. Мы не потерпим, чтобы в домах сохуров оставались черепа маклеуга! Все боятся сохуров, но мы все равно еще отомстим им{256}.
К сожалению, рассказ Экеда не выдуман, а основан на подлинных фактах, которые были подтверждены также служащими администрации и полицейскими и могут быть еще дополнены показаниями Сипале из Накеаса и Казимы из Пуэпэ{257}. Согласно всем этим данным, описанное событие произошло в 1927 году.
Насколько важны добытые черепа для тех, кому присваивают имена убитых, видно из рассказа о похоронах мужчины, принадлежащего к Союзу Майо. Такой обряд совершался ранее в деревнях, расположенных к западу от Окабы.
БАКЛАН И ЧЕРЕП
Когда умирал мужчина из Союза Майо, его, как и других людей, быстро зарывали в землю. Потом товарищи по Союзу ждали, пока пройдет столько дней, сколько у человека пальцев{258}, и тем временем строили возле деревни небольшую хижину. Другие в это время приводили в порядок обрядовые маски{259}.
Затем из мужского дома приносили череп, который был добыт для умершего еще в бытность его младенцем. Череп клали на открытую площадку, а в хижину входил баклан-демон{260}. Он забирался в нее с самого утра и долго сидел там, то и дело вскакивая и беспокойно перебегая с места на место.
На площадке стояли другие демоны — аист и несколько собак — и держали под мышками пестрые пучки кротоновых листьев. А вокруг них стояли люди Майо.
Баклан то вскакивал, то снова на некоторое время успокаивался. И так продолжалось до полудня.
Тут на площадку выходило двое галиносцев. На головах и плечах они несли два гали — огромных побеленных известью полукруга из легкой сердцевины черенков саговой пальмы.
Едва появлялись галиносцы, из хижины выскакивал баклан, подбегал к черепу и, схватив его обеими руками, бежал прочь. При этом он расставлял локти в стороны, так что его руки делались похожими на крылья. Убегая, он кричал, как птица: «Ко-ко-ко-ко».
Галиносцы замирали на месте. А аист, раскачиваясь и махая крыльями — он тоже выставлял в стороны локти, — шел к баклану. За ним, разгребая землю, следовали собаки. Тогда галиносцы ударяли в свои ручные барабаны и медленно направлялись вслед за демонами.
Это служило для молодых людей{261} знаком — броситься на баклана и отобрать у него череп прежде, чем то успеют сделать демоны. Потом они со всех ног убегали с ним в лес. Там они зарывали череп в землю, чтобы отныне было похоронено не только тело умершего, но и его черепное имя.
Гнаться за молодыми людьми в лес демоны не могли, потому что им мешали большие маски. Аист и собаки поворачивали обратно, и следом за ними медленно возвращались на площадку Майо и галиносцы. Они шли медленно, так как гали, которые они несли, были очень велики.
Все люди Майо, стоявшие у хижины баклана, хорошо знали, что означало появление галиносцев: если их было двое, то на торжественной площадке убивали для демонов двух непосвященных. Если же являлся только один, то приносили лишь одну жертву. А если приходило три{262} галиносца, тогда убивали трех человек.
Позднее по-аним решили, что охота за головами — плохое дело, и мы стали прятать от них добытые черепа. Жизненную силу из голов люди Майо колдовством переносили в кокосовые орехи, и таким образом нам все-таки удавалось незаметно для по-аним хоронить черепные имена.
Несколько по-иному относятся к черепам пресловутые сохуры. У них после торжеств по поводу успешного возвращения воинов с охоты за головами трофейные черепа больше не играют такой существенной роли, как у маринд-аним или их соседей, и на первом плане стоят заботливо охраняемые черепа собственных предков. Но и сохуры считают охоту за головами необходимой, когда собирается жениться молодой человек или когда в доме устанавливают череп предка. Истинными виновниками этого являются прежде всего женщины, которые и посылают своих мужей и сыновей на добычу черепов, потому что у сохуров в отличие от других племен господствует материнское право{263}.
По той же причине принял участие в охоте за головами и юный Генемо из сохурской группы энемур{264}. Позднее, находясь в мераукской тюрьме, он поведал свою историю, однако при этом, из боязни быть осмеянным товарищами по заключению, умолчал о ведущей роли сохурских женщин.
ИСТОРИЯ ГЕНЕМО
Старые мужчины из моей родной деревни Обамена условились с людьми из других энемурских деревень, что мы снова пойдем на охоту за головами. Мужчины из Когоира и Ванггайму также присоединились к нам. Как раз кончалась пора дождей, и это казалось нам особенно удобным, так как еще можно было легко переправиться через большое болото на лодках.
Мы поплыли вниз по Обахе, потом по Мапи, до ее устья, вышли в Каваргу{265} и наконец в Або{266} и ночью миновали деревню Ваб так, что никто из озэр нас не увидел. Возможно, они сбежали, но если они и
