Самуэль Хук - Мифология Ближнего Востока
Повествования о рождении
Из четырех канонических Евангелий только два содержат повествования о рождении и детстве Христа, а именно Евангелие от Матфея и Евангелие от Луки.
Между их текстами имеются серьезные различия. В предисловии к своему Евангелию Лука говорит, что он получил эту информацию от людей, которые «были свидетелями самого начала», и его рассказ содержит гораздо меньше мифологического, чем рассказ Матфея. Однако история о явлении ангела Гавриила Захарию в Храме и его сообщение о рождении Иоанна Крестителя, затем его же явление Марии, чтобы объявить ей о будущем рождении мессии, рассказ ангела пастухам об этом событии и хор сил небесных, поющий «Славу Господу на Небесах», – все это скорее мифологические, нежели исторические элементы. Следует также отметить, что здесь проявляется влияние текстов Ветхого Завета. Существуют определенные параллели с историей об объявлении Саре о рождении Исаака, когда вышла за рамки детородного возраста. Точно так же имеются общие черты с объявлением Маною и его жене о рождении героя Самсона: ангел объявляет, что ребенок с самого рождения будет назаретянином. Затем, сказав, что имя ребенка – тайна, ангел исчезает с алтаря в пламени огня. Согласно рассказу Луки, родители Иисуса приносят его на обряд обрезания через восемь дней после его рождения, однако ничего не сказано о месте проведения этого обряда. Спустя тридцать три дня (это период, когда женщина, давшая жизнь младенцу, считается нечистой) родители отправляются в Иерусалим для обряда очищения Марии и для обряда введения Иисуса во Храм как первенца, согласно закону. Затем они возвращаются в Назарет.
В Евангелии от Матфея нет рассказа о рождении Крестителя. Мария становится женой Иосифа, который еще до свадьбы обнаруживает, что она беременна. Пока он размышляет, как бы незаметно отказаться от нее, во сне ему является ангел, который говорит, что Мария ждет ребенка от Святого Духа. Ангел говорит ему, что он должен взять ее в жены и назвать ребенка Иисусом. Это имя на еврейском языке означает «спаситель», поскольку, как говорит ангел, «он спасет свой народ от всех грехов». Затем рассказчик добавляет, что все это – исполнение знамения Иммануила, данного царю Ахазу пророком Исайей. К этому моменту мы вернемся немного позже. Далее рассказчик повествует, что, когда в период правления Ирода Великого в Вифлееме родился Иисус, волхвы (или маги) пришли в Иерусалим с востока и спросили царя, где родился царь всех евреев. Они сказали, что видели звезду и пришли поклониться ему. Ирод и все жители Иерусалима были встревожены этим известием, и Ирод собрал всех главных служителей культа и писцов и спросил их, где должен появиться на свет Мессия. Они сказали ему, что, по предсказанию, это должно произойти в Вифлееме. Ирод посылает магов в эту деревню и на основе их астрологических вычислений приказывает убить всех детей в возрасте до двух лет в Вифлееме и близлежащих районах. Во сне Иосифу является предупреждение, что он должен взять Марию с ребенком и бежать в Египет. Затем рассказчик описывает убийство детей Иродом и говорит, что это – исполнение предсказания Иеремии (31: 15). Он также говорит, что бегство в Египет – это исполнение предсказания: «Из Египта призвал я сына своего». Когда Ирод умирает, ангел говорит Иосифу, что он уже может вернуться на землю Израиля. Он так и делает, но, узнав, что преемником Ирода стал его сын Архелай, он боится возвращаться в Вифлеем и, по указанию ангела, направляется в Назарет, чтобы исполнить еще одно пророчество: «И зваться он будет назаретянином».
Общепризнанно, что нельзя привести в полное соответствие повествования Луки и Матфея об обстоятельствах рождения Христа. Лука оживляет исторические события мифологическими элементами, что должно внушить непоколебимую веру в исполнение божественного промысла, определяющего ход вещей, и показать, что главная идея божественной деятельности, а именно – спасение, достигла своего апогея. Гимны, которые Лука либо сочинил, либо позаимствовал из сборника псалмов раннего периода церкви, целиком соответствуют духу и букве Ветхого Завета и призваны прославить Бога Израиля, который направляет ход мировой истории. Стоит отметить, что в двух главах, посвященных обстоятельствам рождения Иисуса, Лука не раз объявляет, что то или иное событие является исполнением того или иного пророчества. Тем не менее он придает этим двум главам колорит Ветхого Завета.
В соответствующих главах Евангелия от Матфея мифологический элемент используется совершенно иначе и с другим результатом. Во-первых, мы видим здесь начало тенденции, которая в литературе ранних патриархов церкви разрастается до невероятных размеров. Эта тенденция заключается в поиске исполнения пророчеств Ветхого Завета в фактах жизни Иисуса. В этой короткой части Евангелия приводятся не менее пяти цитат из Ветхого Завета, которые свидетельствуют о том, что пророчества Ветхого Завета нашли свое воплощение в эпизодах раннего периода жизни Иисуса. Третья из этих цитат в контексте Ветхого Завета гласит: «Когда Израиль был ребенком, я любил его и называл его моим сыном из Египта». Здесь пророк упоминает о традиции, согласно которой отношения между Яхве и Израилем берут свое начало из освобождения из египетского рабства. Раннехристианский писатель увидел в слове «сын» ссылку на Христа и сделал вывод, что новый Израиль, воплощенный в Христе, должно быть, пережил исход из Египта.
Этот пример иллюстрирует вторую тенденцию евангелических текстов, которая характерна как для Луки, так и для Матфея. Ее суть заключается в том, чтобы найти в жизни Иисуса повторение опыта Израиля, равно как и Моисея, поскольку для авторов Евангелия Иисус был новым Моисеем и новым Израилем. Убийство младенцев по приказу Ирода и спасение Иисуса и его родителей является повторением уничтожения всех еврейских мальчиков в Египте по приказу фараона и спасения Моисея. В статье «Бытописание святого Луки» прямо говорится, что при написании Евангелия от Луки имело место сознательное или бессознательное копирование моделей Ветхого Завета.
В повествовании о рождении Иисуса в Евангелии от Матфея прослеживается и третья тенденция, которая поднимает вопрос о заимствованиях из языческих источников. Мы уже видели, что при описании деятельности Бога по сотворению мира еврейские писатели использовали шумерские и вавилонские мифы о творении и что в их трактовке этого материала можно увидеть начало нового использования мифов как инструмента божественного откровения. Поэтому прецедент использования и развития мифов в какой-то степени берет свое начало в переосмыслении первоначальной функции мифа в древних религиях. Самую острую форму эта тенденция приобрела в связи с христианской догмой о непорочном зачатии.
Можно трактовать соответствующее положение Евангелия от Луки подразумевающим вмешательство божественной силы, сравнимое с тем, которое мы имеем в ветхозаветных текстах о рождении Исаака или Самсона. С другой стороны, слова в Евангелии от Луки, относящиеся к происхождению Иисуса как «сына Иосифа», показывают, что Иисус не имел земного отца. Однако Матфей в этом случае утверждает, что «Мария зачала ребенка от Святого Духа». И далее автор Евангелия объявляет, что это событие является исполнением пророчества Исайи, которое он цитирует из Ветхого Завета, приведенного в греческом Пятикнижии. Согласно этой версии: «Запомни, дева будет беременна ребенком, и родит сына, и назовет его Иммануил». Здесь следует отметить, что греческое слово «parthenos» переводится как «девственница». Однако еврейское слово «almah», которое авторы Пятикнижия использовали вместо «parthenos», не имеет такого значения. Оно означает «молодая женщина», то есть женщина детородного возраста. Если пророчество Исайи проанализировать с этой точки зрения, мы увидим, что в период нестабильности и угрозы иностранного завоевания пророк убедил царя Ахаза спросить Яхве о знамении, а когда тот отказался сделать это, сказал, что Яхве сам подаст ему знак, а именно – рождение ребенка неизвестной молодой женщиной. Ребенка нарекут Иммануилом, и в жизни ему будет суждено испытать всякие лишения в результате завоевания ассирийцами иудеев, как это предсказал пророк. Первое упоминание о знамении было фактически упоминанием о ситуации, в которой был дан этот знак. Имя, данное ребенку, должно рассматриваться в связи со знаковыми именами, данными пророком собственным детям, и его значение «Бог с нами». Оно должно было сказать царю и его народу, что Бог Израиля контролирует ситуацию. Если оракул говорит: «Нам рожден младенец» и он имеет в виду того же ребенка, то тогда знак Иммануила, судя по всему, имеет мессианское значение для пророка и относится к будущему царя Давида. Однако в еврейском тексте нет ссылки на чудесное рождение младенца девственницей. Поэтому утверждение христианского автора, что рождение Иисуса девственницей является выполнением предсказания Исайи, основано лишь на неправильном переводе еврейского слова. Однако тот факт, что Матфей или его источник могли интерпретировать слова оракула таким образом, показывает, что вера в непорочное зачатие уже укоренилась в христианском сообществе на другом основании. Во-первых, ясно, что ко времени распространения канонического Евангелия уже было признано божественное происхождение Иисуса, что подразумевало его полнейшую безгрешность. Теологи считают, что безгрешность Иисуса гарантировалась тем, что он был зачат действием Святого Духа без вмешательства смертного отца. Таким образом, на нем не было печати греха Адама. Этот теологический аргумент позже был применен к Марии как Богородице, и в Средние века появилась догма непорочного зачатия безгрешной Девы Марии. В 1854 году эта догма была узаконена папской буллой. Однако при этом была упущена из виду немаловажная деталь: матерью Марии была земная женщина, поэтому процесс «очищения образа» мог бы продолжаться сколь угодно долго.
