Елена Тудоровская - Приключения Одиссея. Прозаический пересказ «Одиссеи» Гомера
Женихи принялись насмехаться над дружбой Телемака с грязным бродягой.
— Послушайся доброго совета, Телемак, — говорили они. — Отдай нам твоего благородного гостя; мы свезем его в землю веслолюбивых тафийцев и продадим в рабство. Там, быть может, его научат работать!
Телемак не отвечал на их насмешки. Он сел за стол неподалеку от дверей. Из рук Филотия он принял кусок жареной свинины. Глашатай Медонт сам принес ему кубок с вином. За едой Телемак изредка посматривал на отца — не подаст ли он знака начать бой.
Посреди пира в палату вошла Пенелопа. Царица нарядилась, как будто уже приготовилась к свадьбе. На ней был богато расшитый пеплос, красные сандалии, ожерелье из янтарей, вделанных в золотую оправу; золотые запястья обвивали открытые руки, а из-под светлых кудрей виднелись яркие серьги — каждая из трех красных шариков, похожих на крупные ягоды пурпурной шелковицы.
Пирующие с удивлением и восхищением смотрели на прекрасную Пенелопу, и каждый надеялся, что она остановит свой выбор именно на нем.
Но Пенелопа пришла предложить своим женихам решительное испытание. В руках она несла большой Одиссеев лук со спущенной тетивой и кожаный колчан, опоясанный серебряными кольцами; из колчана густо торчали длинные оперенные стрелы. Служанки несли за царицей двенадцать драгоценных железных топоров; их ковали искусные кузнецы страны халибов. Отец Одиссея Лаэрт купил их как дорогую редкость у проезжих купцов.[59] На конце каждого топорища были приделаны ушки — широкие кольца, чтобы топор можно было повесить на стену. Через эти кольца и должны были стрелять участники состязания.
Держа лук в руках, Пенелопа обратилась к пирующим.
— Выслушайте меня, мои благородные женихи, — сказала она. — Вы требуете, чтобы я решила, наконец, за кого из вас я выйду замуж. Я предоставляю вам самим решить мой выбор. Смотрите: вот лук моего могучего Одиссея. Вы должны надеть на лук спущенную тетиву и выстрелить из лука так, чтобы стрела пролетела через двенадцать колец и не задела ни одного из них. Мой супруг с первого выстрела пронизывал стрелой кольца. Кому из вас удастся сделать такой же выстрел, тот достоин вступить в брак с вдовой Одиссея!
Телемак встал из-за стола.
— Горе мне! — громко сказал он. — Моя разумная мать хочет покинуть наш дом с новым мужем. Пусть будет по ее желанию. Но я тоже хочу подвергнуться испытанию. Если мне удастся натянуть тетиву и пронизать кольца стрелой, это утешит меня в моем одиночестве. Я буду знать, что достоин владеть луком моего могучего отца!
Телемак сбросил пурпурную мантию, выкопал узкий ров, поставил в него топоры вниз рукоятками, выравнял их, а затем засыпал и утоптал землю вокруг. Кольца топоров образовали ровный ряд. Телемак взял в руки лук отца. Трижды пытался юноша согнуть лук, чтобы нацепить тетиву на крючок, и трижды лук распрямился в его руках.
— Несчастный я, — сказал он со вздохом, — видно, я слишком слабосилен. Теперь ваша очередь, женихи, может быть, вы окажетесь сильнее.
Он прислонил лук к двери, а рядом приставил оперенную стрелу.
Женихи столпились у двери и один за другим пытались согнуть лук. Но никто из них не мог даже нацепить тетиву на тугие рога лука. Раздосадованные, юноши ставили лук обратно. В тени за колонной стояла прекрасная Пенелопа и с трепетом следила за состязанием.
Наконец, взялись за лук самые сильные из женихов — Антиной и Эвримах. Антиной подозвал слугу и велел принести крут топленого сала. Он надеялся, что легче будет справиться с луком, если разогреть его и смазать салом.
Женихи окружили пылавшую жаровню, возле которой Эвримах старался разогреть неподатливое оружие. Он поворачивал лук над жарким пламенем; вспышки огня освещали угрюмое лицо Эвримаха, его сдвинутые черные брови. Он до крови закусил губы, на смуглом лбу его блестели капли пота. Несколько раз он пытался согнуть лук. Всё было напрасно, лук не поддавался. Вне себя от досады Эвримах воскликнул:
— Я стыжусь за себя и за вас! Мне не так горько отказаться от брака с прекрасной Пенелопой, как нестерпимо знать, что я так слаб по сравнению с Одиссеем!
— Подожди, благородный Эвримах, — возразил ему Антиной, — еще не всё кончено. Мы забыли, что сегодня народ празднует день Аполлона. В такой день не годится натягивать лук. Отложим до завтра состязание. Завтра же принесем жертву Аполлону, сгибателю лука, и он поможет нам справиться с луком Одиссея.
— Ты прав, друг Антиной, — ответил Эвримах. — Подождем до завтра.
Лук повесили на гвоздь в углу палаты. Женихи кликнули слуг, велели им разносить вино. Пир возобновился. Тогда Одиссей громко заговорил.
— Выслушайте меня, благородные женихи Пенелопы! — сказал он. — Позвольте и мне попробовать натянуть чудесный лук. Я хочу узнать, осталось ли в моих мышцах хоть немного силы, или нужда и старость вконец истощили меня?
Женихи взглянули на него с недоумением и насмешкой. Антиной в раздражении крикнул:
— Ты что, негодный бродяга, вовсе лишился ума? Мало тебе, что ты с нами пируешь! Ты еще недоволен! Видно, у тебя помутилось в голове от вина. Смотри, как бы тебе не пришлось плохо.
Внезапно из-за колонны выступила Пенелопа и вмешалась в спор.
— Неужели ты боишься, Антиной, — заговорила она звонким, насмешливым голосом, — что этот старик станет свататься ко мне, если ему удастся натянуть лук? Но здесь вы все гости, и каждый имеет право участвовать в состязанье.
Царице возразил Эвримах:
— Нет, Пенелопа, мы просто боимся стыда. Мы боимся, что ахейцы станут толковать: «Жалкие люди! Сватаются за жену знаменитого героя, а лука его натянуть не могут. А пришел к ним наш брат, простой странник, и легкой рукой натянул славный лук!»
— Не верю, чтобы вы боялись народных толков, — перебила его Пенелопа. — Разве вы стыдитесь грабить дом отсутствующего хозяина? Если странник натянет лук, я дам ему новый хитон и сандалии, подарю хорошее копье, а потом отправлю его в ту страну, куда он сам захочет.
Телемак встал и подошел к матери.
— Милая мать, — сказал он как мог ласковее, — судить о луке — не женское дело. Иди к себе, занимайся хозяйством. Здесь я один имею право распоряжаться луком моего отца.
Пенелопа улыбнулась своему разумному сыну и послушно отправилась наверх вместе со своими служанками. Там она сорвала с себя янтарное ожерелье и витые запястья и упала, рыдая, на ложе. Горько плакала она о своем Одиссее, пока не заснула, утомленная слезами.
Телемак подозвал к себе Эвмея и Филотия и тихим голосом отдал им приказания. Немедленно Эвмей снял лук со стены и отнес его вместе с колчаном к чужеземцу. Одиссей радостно схватил лук, хотя женихи с неудовольствием заворчали. Эвмей кликнул Эвриклею и велел ей запереть двери в женские покои, а Филотий побежал и крепко запер ворота. Затем оба вернулись в палату.
Одиссей без труда нацепил тетиву на рога лука и, пробуя его, щелкнул тетивой. Она провизжала, как летящая ласточка. В ответ с высоты зарокотал гром. Это Зевс подавал знак Одиссею. Одиссей встрепенулся. Быстро взял он оперенную стрелу и приложил ее к луку. Попрежнему сидя на месте, он оттянул тетиву вместе со стрелой, прицелился и выстрелил. Стрела со свистом пронизала все кольца и ни одного не задела. Могучий стрелок воскликнул, обращаясь к Телемаку:
— Видишь, твой гость не посрамил тебя, Телемак! Я еще не утратил своей силы, хотя женихи и насмехаются надо мною.
Женихи были раздосадованы. Никто не хотел даже посмотреть на удачливого стрелка; каждый делал вид, что и думать забыл о жалком бродяге.
Одиссей взглянул на Телемака и кивнул ему головой. Юноша быстро накинул на плечо перевязь меча, взял в руку копье и стал за спиной отца, готовый к бою. Одиссей сбросил с плеч лохмотья и встал на высокий порог с луком в руках. Стрелы из колчана он высыпал на пол у своих ног. Если бы женихи в этот миг посмотрели на него, они бы увидели, что перед ними не прежний убогий старик с дрожащими руками и ногами. Могучий воин стоял у входа и грозно озирал пирующих.
— Друзья женихи! — воскликнул он. — Мне удалось пронизать стрелою кольца. Теперь я испробую иную цель, и Аполлон мне поможет.
Он прицелился в Антиноя и выстрелил, подавшись вперед. Первый враг его упал с пробитым горлом.
Все вскочили с мест. Отталкивая столы, женихи выбегали на середину палаты. Они искали глазами оружие, но стены, где прежде висели щиты и копья, были пусты. На перекладине под потолком сидела белогрудая ласточка. Неведомо откуда взялась она. Сложив свои острые крылья, она смотрела на женихов блестящими глазками. Но женихи не замечали ее. Они всё еще не могли подумать, чтобы один человек решился напасть на сотню людей, хотя бы и вооруженных только мечами. Конечно, чужеземец случайно убил их товарища. Они принялись гневно упрекать Одиссея и грозить ему расправой.
