Легенды древнего Крыма - Игорь Николаевич Кузнецов
И решила Айше: «Пойду выкупаюсь, попробую, как это жить, когда совсем как женщина».
И пошла.
А напротив источника стояла другая крепость – Тепе-Кермен, и в ней жил юноша. Глаза у него были такие голубые, как два горных озера, волосы белые, шаг мягкий, как у кошки. Но никто не знал, что эти голубые глаза могут быть, как два меча, когда они в сильных руках, никто не знал, что если в гневе юноша посмотрит, то этими голубыми глазами срежет голову.
Увидел юноша, что пришла к источнику прекрасная девушка, и спустился к ней вниз.
– Уходи, юноша, – сказала Айше, – эта вода моя.
– Что ты, девушка, эта вода всегда была моей. Уходи ты.
– Как ты смеешь мне приказывать! Разве ты не знаешь, что я Айше из Кыз-Кюлле? Мне никогда еще никто не приказывал.
– Я тебе не приказываю, я тебя прошу – уходи, потому что вода эта моя.
– Ну скажи это еще раз, и я посмотрю, как ты сгоришь на глазах моих.
– Попробую сказать.
И хотя она гневно посмотрела на юношу, тот не дрогнул. Он только поймал взгляд черных глаз и в сердце свое спрятал. И в первый раз полюбил.
– Слушай, девушка, – задыхаясь, сказал он, – иди ко мне в крепость. Теперь я тебя знаю – ты соседка моя. Идем ко мне, и я сделаю тебя своей женою.
– Сделаешь? – сказала Айше, и глаза ее гневно сверкнули. – Уйди от воды!
– Нет, зачем же. Я не уйду. Лучше иди ко мне в крепость.
И он еще ближе подошел к ней.
– Оставь мои руки! – крикнула Айше, когда юноша сильно сжал их.
И она ушла от источника. А потом наверху у себя рассердилась, ох как рассердилась!
Позвала гордая Айше слуг и сказала:
– Идите и скажите ему, пусть поклонится мне, и я его возьму себе в мужья. Ступайте!
Они пошли. Пошли и сказали:
– Господин, наша повелительница сказала, что она тебя берет в мужья. Иди к ней в крепость.
– Берет, говорите вы, – засмеялся юноша. – А я не лошадь. Пускай ко мне придет, если хочет.
– Так, – сказала в бешенстве Айше, выслушав ответ. – Я тебя заставлю все-таки прийти.
И велела бросать камни в овраг. И стала сама камни бросать. По-разному бросала: со злобой бросала и с нежностью бросала. Забросала овраг и стала ждать…
А через овраг, наполненный камнями, пошли два маленьких человека: девочка и мальчик.
Девочка шла навстречу мальчику и говорила:
– Какие злые люди забросали овраг камнями. Там внизу были такие красивые цветы!
А мальчик говорил сердито:
– Там внизу жили барсуки, и я ходил на них смотреть. Зачем закрыли их норы? А ты куда идешь? – спросил он девочку.
– Так, гулять.
– Идем к нам в крепость.
И девочка весело побежала с мальчиком в крепость.
Айше смотрела им вслед и думала: «Что ж, и я так пойду, как ребенок? Ни за что».
Долго терпела Айше, а потом пошла. Она шла, пошатываясь, и губы ее что-то шептали. Она закрывала свое лицо руками и опять шла.
И пришла в крепость.
В воротах встретил ее юноша.
– Пришла? – сказал он.
– Пришла, – ответила угрюмо Айше.
– Значит, любишь?
– Люблю, – сказала Айше.
А потом высоко подняла руку и в самое сердце кинжалом ударила юношу.
– Люблю! – еще раз произнесла она.
(«Сказки крымских татар»)
Камни Мать и Дочь
Есть в долине Качи камни. Посмотришь – задумаешься. Человек – не человек высекал, как же получились такие? И хотя все видят – камни, а называют как людей.
И вот что рассказывают о них.
Жила в деревне девушка, звали ее Зюлейка. Хорошая девушка. Всем она взяла – и красотой, и сердцем добрым, и умом ясным. О хорошем незачем долго рассказывать, хорошее само умеет говорить, только увидеть надо.
О глазах можно сказать – хорошие были глаза. А какие хорошие? А вот какие: если на базаре на какого-нибудь мужчину посмотрит, то драка начинается. Каждый говорит: на меня посмотрела. Так дерутся, ни покупать, ни продавать нельзя. Зюлейка и на базар не ездила, боялась.
А что сказать о ее губах… Кто видел вишню, когда она зреет, не тогда, когда уже темная, а когда только зреет, тот и видел губы Зюлейки.
А что сказать о ее щеках… Идет она по дороге, а куст шиповника цветет, и закроется он весь, от зависти померкнет, чахнуть начинает.
А что сказать о ресницах… Если на ресницы пшеницу насыпать, а Зюлейка глаза поднимет, на голову зерна взлетят.
А косы у Зюлейки черные, мягкие, длинные. И вся Зюлейка высокая, тонкая, но крепкая, ноги легко ее несли.
Жила Зюлейка с матерью, бедною вдовою. Никого у них не было – ни брата, ни дяди.
Большая мастерица была Зюлейка, вместе с матерью холсты ткала, холсты длинные-предлинные: вдоль пойдешь – устанешь; и тонкие-тонкие: будешь лицо вытирать, будто лучом света прикоснешься.
Много надо холста ткать, чтобы жить. Много надо белить полотна в речке. А воды где взять? Воды в Каче мало: день бежит, два дня не показывается. Зюлейка была хитрая девушка. Песню запоет, вода остановится, тоже слушать хочет, как девушка поет. А внизу все ругаются – воды нет.
А она поет да белит, поет да белит, а кончит – домой пойдет. Воде стоять больше нечего, скорее побежит дальше, все ломает, ничто ее не удержит. Люди говорят – наводнение. Неправда, это Зюлейка песни кончила петь. Вся вода, что слушала ее, заторопилась дальше по своей дороге.
Хорошая девушка была Зюлейка, умелая, веселая, певучая.
А жил в долине недалеко от Зюлейки грозный Топал-бей. Его мрачный замок стоял на скале, охраняли его свирепые стражи. Но ничем не был так страшен бей, как своими двумя сыновьями.
Когда родились они, бабушка, которая их принимала, застонала, пожалела мать:
– Что у тебя случилось, словами не рассказать! У тебя два мальчика родились. Радоваться надо, только ты плачь: у обоих сердца нет.
Мать засмеялась. Чтобы ее дети остались без сердца? А она зачем?
– Я возьму свое сердце, отдам по половинке. Материнское сердце не такое, как у всех, пополам на двоих хватит.
Так и сделала. Да ошиблась мать. Плохими росли дети, всегда ругались, спорили, за ножи хватались. Росли жадными, ленивыми, лукавыми. Кто больше всех дрался? Дети бея. Кто больше всех пакостил? Дети бея. А мать их баловала, самые лучшие шубы, самые лучшие
