Сказания и легенды Средневековой Европы - Орлов Марк
Затем в рассказах о мертвецах приходится выделить особую группу, именно сказания о вампирах, которые уже несомненно относятся к области сношений человека с нечистою силою, так как по общераспространенному народному верованию каждый вампир при жизни был колдуном или, по крайней мере, превращен в вампира злобным колдовством.
Классическою страною вампиризма надо считать область Карпат: Венгрию, Буковину, Галицию, Силезию, и наш русский юго-западный угол. Рассказы о вампирах существуют в этих областях с незапамятных времен, и мы находим множество этих рассказов в книгах авторов, которыми мы до сих пор пользовались, главным образом в «Трактате о явлениях духов» аббата Кальмэ.
По определению Кальмэ, вампирами в Венгрии называются особые привидения, именно души людей, умерших иногда уже за много времени перед тем, как обнаруживается их вампиризм. Эти беспокойные покойники выходят из своих могил чаще всего по ночам и всячески истязают и беспокоят живых. Иной раз вампир ограничивается тем, что громко стучит в двери и окна. Но его обычная проделка, самая для него характеристическая, состоит в том, что он высасывает кровь из живых людей. Подвергаемые такой варварской операции люди чрезвычайно быстро лишаются сил, слабеют и скоро умирают. Слово вампир, или упырь (Кальмэ пишет «oupire»), по словам нашего автора, славянское и означает пиявка. Затем он упоминает о том, что обычно изобличенному упырю местное население, откопав его из могилы, либо отрезает голову, либо протыкает сердце, либо сжигает его целиком. Вот несколько историй о вампирах, собранных в книге Кельмэ.
В одной деревне умирает женщина. Ее как следует отпевают, напутствуют и закапывают на кладбище, как и всякого другого покойника. На пятый день после ее смерти то один, то другой житель деревни слышит страшный и необычайный шум и видит какой-то призрак, беспрестанно меняющий свою внешность; он перекидывается то в собаку, то в человека. Он является в дома жителей, накидывается на них, хватает их за горло и принимается их душить или сдавливать их живот, доводя их до изнеможения; иных бьет, ломает. Все подвергающиеся нападению впадают в страшную слабость, бледнеют, тощают, не могут двинуть ни рукой, ни ногой. Страшный призрак не щадил и домашних животных; так, например, связывал коров хвостами, мучил лошадей, которые оказывались покрытыми потом и выбившимися из сил, словно на них кто-то ездил до изнеможения. Местное население, конечно, приписало все эти проделки вампиру, и в этом вампире узнано ту самую женщину, о которой было упомянуто вначале.
В одной чешской деревеньке умер пастух. Через несколько времени после его смерти местные жители начали слышать голос этого пастуха, выкликавший их имена. И кого этот голос выкликал, тот в скором времени умирал. Бывалые мужички тотчас сообразили, что пастух этот был колдун и после смерти, как водится, превратился в упыря. Порешив на этом, они немедленно вырыли покойника, который, к их неописанному ужасу, оставался совсем как живой, даже говорил. Мужики немедленно проткнули его насквозь деревянным колом (по всей вероятности осиновым; осина почему-то считается наиболее подходящим материалом для выделки этих кольев; вероятно, это находится в связи со сказанием о том, что на осине повесился Иуда), но проткнутый мертвец проявил к проделанной над ним жестокой операции не более чувствительности, чем жук, посаженный на булавку. Он насмехался над своими мучителями, благодарил их за то, что они дали ему хорошую палку, что ему будет теперь чем обороняться от собак. В ту же ночь он опять встал и всю ночь пугал народ, а несколько человек даже удавил. Тогда призвали палача и поручили ему распорядиться со строптивым покойником. Его взвалили на телегу и повезли в поле, чтобы там сжечь. Покойник бешено ревел и двигал ногами и руками, как живой. Когда перед сжиганием его вновь всего истыкали кольями, то он ревел ужасно и из него текла в большом количестве алая кровь, как из живого. Сожжение оказалось вполне радикальной мерой: злой покойник после того уже никого не беспокоил.
В одной деревеньке в Силезии умер шестидесятидвухлетний старик. Через три дня после смерти он внезапно явился в своем доме, разбудил своего сына и попросил у него есть. Сын накрыл стол, подал пищу. Старик наелся и ушел. На другой день сын, конечно, рассказал всем об этом происшествии. В ту ночь старик не появлялся, но на следующую ночь опять пришел и опять просил есть. Угощал ли его на этот раз сын или нет, об этом история умалчивает, достоверно только то, что этого человека, т. е. сына, нашли наутро в постели мертвым. И в тот же день пятеро или шестеро других обывателей деревни вдруг как-то таинственно расхворались и через несколько дней один за другим умерли. Жителям стало ясно, что в деревне шкодит упырь. Чтобы его распознать, начали разрывать могилы всех свежих покойников и, конечно, добрались до того, кого было надо. Это и был тот старик, отец первого пострадавшего, которого нашли мертвым в постели. Он лежал в гробу с открытыми глазами, с красным, как бы налитым кровью лицом. Труп дышал, как живой человек, и вообще отличался от живого только неподвижностью. Его, как водится, проткнули осиновым колом и сожгли.
В одной деревне в Венгрии был задавлен опрокинувшимся возом крестьянин по имени Арнольд. Через месяц после его смерти внезапно скончались четверо его однодеревенцев, и обстоятельства их смерти явно указывали на то, что их сгубил упырь. Тут вспомнили, как покойный Арнольд рассказывал о том, что его когда-то в прежнее время мучил вампир. А по народному верованию, каждый человек, который подвергается нападению вампира, сам в свою очередь рискует сделаться вампиром. Отметим тут одну любопытную подробность. По рассказу покойного Арнольда, он избавился от тяжкой болезни, причиненной ему вампиром, тем, что ел землю, взятую из могилы того вампира, и натирался его кровью. Однако эти средства хотя и избавили его от смерти, но не воспрепятствовали тому, что он сам после смерти превратился в вампира. И действительно, когда Арнольда отрыли (а это произошло через сорок дней после смерти), труп его являл все признаки вампиризма. Труп лежал, как живой: свежий, красный, налитой кровью, с отросшими за сорок дней волосами и ногтями. Кровь в нем была алая, свежая, текучая. Местный старшина, человек, как видно, умудренный опытом в обращении с упырями, прежде всего распорядился загнать мертвецу в сердце острый осиновый кол, причем мертвец страшно взвыл; после того ему отрубили голову и все тело сожгли. На всякий случай, предосторожности ради, совершенно так же поступили с теми четырьмя крестьянами, которых уморил Арнольд. И однако же, все эти предосторожности ни к чему не привели, потому что люди продолжали гибнуть в той деревне еще в течение пяти лет. Местное начальство и врачи долго ломали себе голову над вопросом, каким манером в деревне могли проявиться упыри, когда в самом начале, при первом их появлении, были приняты такие капитальные меры предосторожности. И вот следствие раскрыло, что покойный Арнольд погубил не только тех четырех крестьян, о которых сказано выше, но, кроме того, еще несколько голов скота. И люди, которые потом ели мясо этого скота, заразились вампиризмом. Когда это было установлено, тогда разрыли до сорока могил всех тех покойников, которые за все это время умирали сколько-нибудь подозрительною смертью, и из них семнадцать оказались упырями. С ними, разумеется, и обошлись по всем правилам искусства, и после того страшная эпидемия прекратилась.
Сам Кальмэ был чрезвычайно заинтересован этими рассказами о вампирах. Ему было желательно их проверить по показаниям очевидцев, на которых он мог бы положиться. С этою целью он обратился с письмом к одному своему знакомому, служившему в Сербии в свите герцога Карла-Александра Виртембергского, бывшего в то время вице-королем Сербии. Этот офицер прислал аббату Кальмэ подробное письмо, в котором уверяет его самым положительным образом, что все обычные рассказы о вампирах и все газетные сообщения о них, какие в то время появлялись, заслуживают полного доверия, и если иногда в пересказах о них вкрадываются преувеличения, то все же основа их остается верною. Чтобы окончательно убедить в этом Кальмэ, его корреспондент рассказывает в своем письме самый свежий случай обнаружения вампиризма. Как раз около того времени в одной сербской деревне близ Белграда появился упырь, который производил опустошения среди своей родни. Автор письма при этом замечает, что упырь нападает преимущественно на своих близких, оставшихся в живых, на собственных братьев, детей, племянников, внуков и т. д. Так вел себя и тот упырь, о котором донесли в Белград. В донесении сообщалось, что упырь этот умер уже несколько лет тому назад, и с тех пор систематически опустошает ряды своей многочисленной родни. Получив это известие, герцог Виртембергский сейчас же снарядил в ту деревню целую комиссию для исследования дела на месте. В состав ее вошли ученые, врачи и богословы, много военных. Отправилась она в сопровождении отряда гренадер. По прибытии на место комиссия собрала сведения путем опроса местных жителей. Все они в один голос показали, что упырь свирепствует уже давно и успел истребить большую часть своей родни; в последнее время он отправил на тот свет трех племянников и одного из братьев; потом напал на племянницу, красивую молодую девушку, к которой являлся уже два раза по ночам пить ее кровь. Девушка уже настолько ослабела от этих кровопусканий, что ее смерти ожидали с минуты на минуту. Комиссия в полном составе, сопровождаемая громадною толпою народа, при наступлении ночи отправилась на кладбище, где местные жители сейчас же указали могилу подозреваемого упыря, который был похоронен уже почти три года тому назад. Над могилою все видели какой-то огонек или свет, напоминавший пламя лампы, но только слабое и бледное. Могила была вскрыта, затем открыли и гроб. Покойник лежал в нем, как живой и здоровый человек, «как каждый из нас при этом присутствовавших», говорит в своем письме корреспондент Кальмэ.
