Говорящий сокол. Английские и шотландские народные баллады - Фольклор
Дошло до Джонни. Он встает,
Чтобы людей спросить:
«Есть хоть один, кому бы мог
Я дело поручить?
Пускай бы к башне замка он
Прокрался в тишине,
Пускай бы леди там нашел
В решетчатом окне».
Поднялся юноша тогда
И говорит: «Рискну!
Согласен, Джонни, — он сказал, —
Пойду к тому окну!»
«Оденься, леди, и пойдем
В зеленый лес густой:
Уже давно тебя там ждет
Любимый Джонни твой».
«Оковы на ногах моих,
Удел мой — лишь печаль.
Браслеты на руках моих —
Не золото, а сталь.
Письмо я другу напишу
И приложу печать,
Любимому пошлю его —
И можно умирать».
Джон в первый раз прочел письмо —
И громко хохотал.
Второй он раз прочел письмо —
И громко зарыдал.
«Поеду в Англию, — сказал, —
Была иль не была!
Невесту милую свою
Избавлю я от зла».
Но тут встает его отец
И говорит: «Постой,
Туда-то доберешься ты, —
Вернешься ли домой?»
Но тут шотландский встал король:
Могуч, неколебим:
«Пятьсот шотландских храбрецов
Я посылаю с ним».
И Джонни наш вскочил в седло,
Нетерпелив и скор,
Пятьсот шотландцев холостых —
За ним во весь опор.
И Джонни наш вскочил в седло
Красавцем удалым,
На солнце волосы его
Блеснули золотым.
А в Лондоне заставил Джон
Звонить в колокола.
Дивился королевский двор —
Вот паника была!
Король спросил: «Да что стряслось
И в чем трезвона соль?
Аргилл{57} ли прибыл — или Джеймс,
Шотландии король?»
«Нет, не Аргилл, — такой ответ
Звучит со всех сторон. —
Шотландский рыцарь прибыл к нам,
Мак Нотан, славный Джон».
«Мак Нотаном тебя зовут?
Что ж в это верю я.
Тогда не твой ли носит плод
Под сердцем дочь моя?»
«Что ж, если так, — воскликнул Джон, —
А в это верю я, —
Пусть мой наследник будет он,
А мать — жена моя!»
«Постройтесь по трое сперва, —
Здесь есть один боец,
И каждой тройке в миг один
Положит он конец»_.
Тут храбрый юноша один
Протиснулся вперед:{58}
«Я буду биться что есть сил,
Пока он не умрет!»
Король на луг тогда зовет
Придворных за собой:
Все жаждут видеть, как пройдет
Последний Джонов бой.
Джон рану первую нанес:
Враг побелел, как снег.
Вторую рану Джон нанес:
Тот замолчал навек.
«Священника! — наш Джон кричит, —
Скорее нас венчать!»
«Чиновника! — король кричит, —
Контракт нам подписать!»
«Не надо денег и земли,
Пусть будет лишь со мной
Моя любовь: ее купил
Я дорогой ценой».
Шотландец Джонни рог берет
И дует что есть сил:
Пусть до Шотландии дойдет,
Что Джонни победил!
МЭРИ ХЭМИЛТОН{59}
Жил некий лорд с тремя дочерьми
В дальнем западном краю.
И явилась одна из них в Холируд
Предложить там службу свою.
Мэри Хэмилтон в церковь как-то пришла,
На груди ее ленты шуршат, —
И король священника не слыхал,
К Мэри был устремлен его взгляд.
Мэри Хэмилтон в церковь как-то пришла,
Ленты в волосы вплетены.
И король лишь о Мэри думать мог,
Не о боли своей страны.
Мэри Хэмилтон в церковь как-то пришла,
И перчатки у ней на руках.
И король о своей королеве забыл,
О поместьях и о деньгах.
Не была она при дворе короля
Год — и день еще как раз.
Не могла сидеть, не могла стоять,
От людских укрылась глаз.
И пошел король в монастырский сад,
Из земли можжевельник извлек,
Чтоб очистить чрево от плода, —
Ничего он добиться не смог.
Стали шептаться и там, и сям,
И упорно молва поползла:
Что Мэри слегла — ну что за дела? —
Что ребенка она родила.
Золотая тесьма в густых волосах,
Королева сама — к ней в покой:
«Где тут ребенок, который кричал
И отдых нарушил мой?»
«Ах, нет ребенка в покое моем,
Но все же на мне вина:
Я от колик в желудке кричала сейчас,
Я, видно, серьезно больна».
«Мэри Хэмилтон, я — королева твоя,
Придержи свой лживый язык!
И лучше скажи мне, где то дитя,
Чей я слышала жалобный крик?»
«Ах, я завернула его в платок,
Зашвырнула в морской прибой:
Пусть бы он потонул — или выплыть бы смог,
Только не был бы больше со мной».
«Мэри Хэмилтон, ты заслужила смерть,
И теперь готовься к ней.
Сохранила бы ты дитя живым —
Это было бы к чести твоей.
Мэри Хэмилтон, встань же, скорее встань
И покинь королевский дом.
Отвезут тебя в город Эдинбург;
Ты предстанешь перед судом».
Ах, как медленно, медленно встала она,
Собиралась совсем не спеша.
Рыдала она, стонала она,
И ныла ее душа.
Она тряслась на буром коне,
И не верилось ей никак,
Что к страшной виселице ее
Приближается каждый шаг.
