Народное - Курдские сказки, легенды и предания
Падишах вернулся во дворец и приказал всем своим приближенным собираться в гости к златокудрому юноше.
На следующее утро весь диван падишаха приехал в гости к Гуеейну.
Мужчины пошли на мужскую половину, женщины ― на женскую. Шарихубар расстелила волшебную скатерть, ударила по ней палочкой, и на столе появилось множество разной еды. Угостила она на славу и женщин и мужчин. Затем Шарихубар отозвала Гусейна и говорит ему:
— Скажи падишаху, что ночь длинна, а у тебя есть служанка, она интересные истории знает. Все остальное я сама устрою.
Гусейн обратился к падишаху:
— Будь в здравии, падишах, и вы, везир, кази, лала, будьте в здравии. Ночь длинна, пусть каждый из вас расскажет какую-нибудь историю, тогда и время пролетит незаметно.
Замялись приближенные падишаха. Видит юноша: не найти ему рассказчика ― и говорит:
— Ну, коли так, падишах, позволь моей служанке рассказать одну очень интересную историю.
Вошла Шарихубар и говорит:
— Я расскажу вам историю, но с условием, что меня не будут перебивать.
И стала Шарихубар рассказывать про трех сестер. Все рассказала, как было, затем промолвила:
— А это, падишах, твой сын и твоя дочь. Грех ты взял себе на душу, а во всем виноваты твои жены. А твоя верная жена по их вине вот уже много лет цепью прикована во дворе.
Тут падишах послал слуг освободить жену. Сняли с нее цепи, вымыли и привели во дворец. Да поможет и вам бог! А двух злых сестер привязали к хвостам коней и пустили ко ней на волю.
Падишах привез своего златокудрого сына с невесткой и златокудрую дочь в свой город. Семь дней и ночей гремел даф, играла зурна на свадьбе Гусейна. Пусть они радуются своему счастью, а вы радуйтесь своему счастью, своим детям, своему дому.
5. Гасан и Гусейн
* Зап. в январе 1974 г. от Надире Джалила (см. № 3). Вариаит сказки «Златокудрые» составлен из осколков разных сюжетов.
Жил-был когда-то падишах. У него не было ни детей, ни наследников. И из-за этого падишах был всегда печальным.
Прошли годы. Падишах состарился. Как-то приходит к нему дервиш:
— Вечер добрый, падишах!
— Добро пожаловать, дервиш!
— Падишах, о чем ты печалишься?
— Да благоустроится твой дом, отец! Как мне не печалитъся и кому печалиться, как не мне? Кому достанется все мое богатство, кто сядет после меня на трон? Нет у меня ни дочери, ни сына.
— Падишах, не печалься. Я дам тебе яблоко, одну половину ты съешь сам, другую отдай своей жене128. Жена твоя родит двух сыновей. Если ты уступишь мне одного сына, я дам тебе яблоко, если нет ― не дам.
— Клянусь богом, да будет его имя благословенно, если моя жена родит двух сыновей, одного ты можешь забрать.
— Хорошо, ― ответил дервиш и дал падишаху яблоко.
— Прощай, падишах, имена сыновьям не давай, даже если пройдет год, два, три, пять, пока я не приду. Если назовешь хоть одного, он умрет.
— Дервиш, я тебе клянусь: не дам им имен.
Дервиш ушел, а мы вернемся к падишаху и его жене.
Падишах разрезал яблоко на две половины, одну съел сам, вторую отдал жене. Пришло время, и жена заметила, что затяжелела.
Ровно через девять месяцев жена падишаха родила двух мальчиков-близнецов, похожих друг на друга, как две половинки яблока. Если у других дети растут годами, то сыновья падишаха растут месяцами. Семь лет падишах не дает им имен, ждет дервиша.
Наконец дервиш пришел. Дети падишаха увидели его, и один из сыновей падишаха говорит другому:
— Пошли ему навстречу, это наш отец.
— Что ты говоришь, брат, наш отец ― падишах.
— Нет, ― настаивает тот, ― это наш отец.
И побежал навстречу дервишу. Дервиш его поцеловал и ввел с собой в дом падишаха.
— День добрый, падишах.
— Добро пожаловать, дервиш, да будет благословен твой дом! Молния ли тебя принесла, ветер ли тебя занес? Вот уже семь лет мои глаза не отрываются от дороги.
— Падишах, ты сдержал свое обещание?
— Да, сдержал.
— Ты не давал им имен?
— Тебе известно, что я не давал им имен.
— Что ж, знай: одного зовут Гасан, другого ― Гусейн.
Гасан бросился на шею дервиша, обнимает его, а Гусейна обнимает падишаха.
— Падишах, наступило времи прощания, я ухожу, очень тороплюсь. Гасана я увожу с собой, он признал меня, а Гусейн: признал тебя, будь с ним счастлив.
— Хорошо, ― ответил падишах.
Вышли Гасан и дервиш из города. Гасан спрашивает дервиша:
— Отец, а где наш дом?
Дервиш отвечает: мол, то здесь, то там ― одним словом, всё время обманывает его и пятнадцать дней ведет неизвестными путями.
А Гусейн говорит падишаху:
— Отец, я не могу смириться с тем, что дервиш увел брата. Отпусти меня, я пойду искать его, может быть, найду и вызволю Гасана из рук дервиша.
— Что ж, сынок, ступай. Хуже будет, если ты от горя умрешь на моих глазах.
И Гусейн пустился в путь. А мы вернемся к дервишу и к Гасану. Долго они идут или коротко, доходят до одной скалы. Дервиш произнес заклинание, раздался треск, и скала разошлась. Вошли они в расщелину, смотрят ― благоустроенный дом. Дервиш говорит Гасану:
— Сынок, ты здесь побудь, а я пойду в лес, немного дров нарублю, разожгу тандур129, сядем, отдохнем.
— Хорошо, ― согласился Гасан.
Дервиш сходил за дровами, растопил тандур и натянул над ним веревку. Затем говорит Гасану:
— Гасан, сынок, влезь на эту веревку, потанцуй немного, а я прилягу отдохнуть, ведь я твой отец.
Гасан не испугался, встал на веревку и стал танцевать. Тем временем дервиш поднялся, незаметно вынул нож и перерезал веревку. Гасан упал в горящий тандур, закричал. Но дервиш и пальцем не пошевелил. Так и сгорел Гасан в тандуре.
Теперь мы вернемся к Гусейну. Он пешком шел следом за дервишем и Гасаном. А дервиш, сделав свое черное дело, улегся около тандура и заснул. Гусейн вошел в пещеру, видит ― дервиш спит около тандура, а в тандуре огонь горит. Подумал Гусейн: «Где же мой брат? Наверное, дервиш убил Гасана. Поищу-ка я здесь, может, и найду брата».
Прошел он четыре комнаты, никого в них не нашел, а в пятой комнате человеческие черепа валяются. Один череп заговорил с Гусейном:
— Гусейн, вон тот череп новый, потрогай рукой, он еще теплый, ― это череп твоего брата, Гасана. Только ты будь осторожен. Дервиш всех нас сжег в тандуре, он может и с тобой так же поступить. Послушай, что я тебе скажу. Он проснется и скажет: «Гусейв, ты пришел?» Ты ему ответь: «Да, отец, я пришел». Он тебе скажет: «Ты садись отдохни, а я пронесу дров, разведу огонь, еду приготовим, поедим». Ты согласись. А когда он вернется и бросит поленья в огонь, он попросит тебя: «Потанцуй на веревке». Скажи ему: «Отец, я еще никогда не танцевал на веревке, сначала ты потанцуй, покажи, я посмотрю и тоже научусь».
— Хорошо, ― ответил Гусейн.
— Потом, когда дервиш встанет на веревку, ты ножом перережь ее, пусть он падает в тандур и горит. Перед тандуром есть маленькая дверь, открой ее, войди, увидишь родник, вылей воду из этого родника и перейди к другому, вымой в нем голову. Затем поднимись наверх, там увидишь коней. Садись на серого коня, а гнедой ― для твоего брата Гасана. Если ты сумеешь все это сделать ― все мы оживем, а не сможешь ― не видать тебе своего брата живым…
— Хорошо, ― согласился Гусейн, ― постараюсь.
Подошел он к тандуру, окликнул дервиша:
― Отец!
— Гусейн, сынок, ты пришел?
— Да, отец.
— Добро пожаловать, сын мой! Я знал, что ты придешь по моим следам.
— Отец, а где Гасан?
— Я отправил Гасана по делу. Ты, сынок, побудь здесь, а я пойду в лес, принесу дров, разожжем тандур, еду приготовим.
Дервиш сходил в лес, принес дрова, бросил их в тандур и говорит Гусейну:
— Сынок, встань, потанцуй немного на веревке.
— Отец, я никогда не танцевал на веревке. Покажи-ка мне, как это делается, я поучусь.
Дервиш встал и начал танцевать на веревке. Гусейн, не теряя времени, перерезал веревку, дервиш упал в тандур, и пламя охватило его. Гусейн открыл дверь перед тандуром, вылил воду из первого родника, во втором вымыл голову, затем открыл третью дверь, увидел двух коней, гнедого и серого. Сел он на серого коня, но не знает, куда ехать, однако конь сам вышел на дорогу.
Все черепа вновь превратились в людей. Гасан тоже ожил, подошел к роднику, вылил из него воду, в другом роднике вымыл голову, затем оседлал гнедого коня, который ждал его, и отправился вслед за братом.
А мы вернемся к Гусейну. Долго ли, коротко едет Гусейн, может, десять, может, пятнадцать дней, наконец конь Гусейна остановился у дворца падишаха. Волосы у Гусейна блестят как золото. Люди удивляются, глядя на него. Коня его отводят в конюшню, а самого юношу слуги ведут на второй этаж, в покои падишаха. Гостя хорошо принимают, угощают. Проходит несколько дней. Приближенные говорят падишаху:
