Лайон де Камп - Потерянные континенты
Как многие атлантологи, Спенс вывел культуру майя из Атлантиды. Он обошел обычные хронологические загвоздки (то, что цивилизация майя появилась совсем незадолго до христианской эры), предположив, что ушедшие на запад беженцы с Атлантиды задержались на Антилье на несколько тысячелетий и отправились на Юкатан, когда и она, в свою очередь, ушла под воду. Он подтверждает это переселение различными мифами американских индейцев, например легендой ацтеков о Кецалькоатле, румяном бородатом иноземце, который привел группу просветителей в черных одеждах в Мексику, где они сеяли разумное, доброе, вечное, пока парочка кудесников не напоила его зельем, вызывающим тоску по дому. И он тут же поспешил отбыть в море на плоте из змей. Спенс полагал, что культура майя должна была развиваться в другом месте, поскольку «цивилизация майя, впервые заявив о себе в Мезоамерике, сделала это не простым и примитивным способом, а показала себя зрелой культурой с развитыми искусством, архитектурой, религией и системой иероглифической письменности».
Спенс также цитирует геологов Грегори, Шарфа, Хилла, Ноймейера, Суэсса и Термьера в поддержку своей теории Атлантического континента или трансатлантического перешейка, просуществовавшего до относительно недавнего времени, до позднего плейстоцена. Он отмечает как важную деталь занятную привычку леммингов Норвегии выходить в открытое море большими стаями, словно в поисках земли, которой там давно нет. Ничего не найдя, они продолжают бесцельно кружить на месте до потери сил, пока не тонут.
В следующих книгах – «Атлантида в Америке», «История Атлантиды» и «Проблема Лемурии» – Спенс добавил подробностей к своим теориям, которые, однако, не так сильны, как кажется на первый взгляд. Более того, его самокритичность, видимо, угасла с годами. Под конец жизни он издавал книги, вроде «Последует ли Европа за Атлантидой?» (1942), где доказывал, что Господь затопил Атлантиду за грехи и проделает то же самое с Европой, если она не одумается.
Но вернемся к более ранним и вразумительным трудам Спенса. В них он рассуждает преимущественно о «мировой интуиции относительно существования трансатлантического континента», который «зародился в памяти народов». «Мы имеем дело с огромной мировой памятью, а рассказ Платона – лишь один из бесформенных ее обломков…» Единственная проблема с «мировой интуицией» и «памятью народов» в том, что нет причин предполагать, что подобные явления реальны. Память – это всего-навсего электрический феномен в чьем-то мозге. До сих пор никто не открыл способа, с помощью которого память попадала бы в зародышевые клетки человека, а затем в мозг его потомков. Для передачи ему следует либо рассказать, либо записать свои воспоминания. Информация, передаваемая из уст в уста, имеет тенденцию превращаться в неузнаваемые сказки фольклора всего за несколько поколений.
Представления Спенса о научных приемах слегка напоминают нам приемы оккультистов. «Методы вдохновенного открытия на самом деле станут методами познания в археологии будущего. Школа практических измерений, скучная и полная доверия к недоверию, обречена», «Аналогия есть инструмент вдохновения и, будучи правильно применена, способна давать сверхъестественные результаты», «Наступают те дни, когда простой вес одного только свидетельства, без поддержки размышления, которое происходит от вдохновения или интуиции, может быть принят в мире…». Однако наука достигла результатов теми самыми методами «практических измерений», а те, кто изучал вопросы вроде Атлантиды с помощью «вдохновения и интуиции», нагородили сотни противоречащих гипотез.
Спенс также в значительной степени полагается на мифы и сказания. «У всех преданий в основе факт», «Предание, если применить его аккуратно, является документом столь же ценным, сколь тот, что написан черным по белому», «Нет мифа, корни которого не уходят в реальность». Возможно, Спенс, как глашатай Льюиса Кэрролла, думал, что «трижды повторенное становится правдой». Он даже считал легенды более надежными свидетельствами прошлых изменений поверхности Земли, нежели геологию, несмотря на то что человеку ничего не стоит переделать услышанный рассказ, а горы не меняют свой облик на протяжении столетий.
Даже если мы ограничимся только фактами Спенса, они на поверку окажутся вовсе не такими впечатляющими, как можно подумать сначала. Во-первых, культура кроманьонцев все-таки была найдена на востоке – в Палестине. Более того, вопреки заявлениям о том, что культуры Египта, Юкатана и Перу появились внезапно, без медленных переходов от примитивной стадии к более развитой, современные археологи обнаружили постепенную эволюцию этих культур. Например, можно проследить рост египетской культуры от неолитического народа меримда, представители которого носили шкуры животных, жили в глиняных хижинах и занимались сельским хозяйством на примитивном уровне, до высокой цивилизации Четвертой династии. В своем воображении вы увидите, как они заменяют каменную посуду глиняной, приделывают к ней ручки, учатся обжигать ее в печах и, наконец, в начале правления династий перенимают гончарный круг и технику глазирования.
Подобные неверные представления о внезапном появлении культур появляются из-за того, что следы более поздних стадий прошлых культур весьма многочисленны, в отличие от ранних стадий, поскольку люди более поздних этапов создавали больше жилищ и артефактов, отличавшихся числом, размерами и прочностью от творений их предков, к тому же эти более поздние предметы пролежали в земле не так долго, вероятность, что более молодые предметы подверглись воздействию огня, ржавчины, термитов или вандалов, гораздо ниже. Например, если вы решили восстановить историю железных доспехов с выставки в музее Метрополитен в Нью-Йорке, не учитывая никакие другие экспонаты, вам может прийти в голову, что они вошли в обиход в XIV в. и сразу на очень высоком уровне. Но, как нам известно из истории, доспехи из железа стали делать задолго до 1300 г. Однако первые образцы почти все погублены ржавчиной или были переплавлены на новые.
Другая причина заключается в том, что люди, финансирующие археологические экспедиции, страдают понятной слабостью к эффектным результатам, а следовательно, стремятся сосредоточиться на высокоразвитых культурах в ущерб более примитивным.
Более того, проатлантические геологи Спенса либо жили до 1900 г. и безнадежно устарели, либо принадлежат к ничтожному меньшинству. Норвежские лемминги не мигрируют так, как он говорит. Они начинают голодать из-за перенаселения, разбегаются в разных направлениях, переплывают реки и, добравшись до моря, принимают его за еще одну реку на свою погибель. Шведские лемминги пытаются переплыть Балтику в обратном направлении. Кроманьонцы, как утверждает Спенс, не имели цивилизованной культуры с одомашненными лошадями и коровами. Они располагали лишь весьма примитивной культурой, как у аборигенов Австралии, и охотились на диких лошадей и коров. Военный головной убор из перьев равнинных индейцев идет не от кроманьонцев через майя, а был придуман группой племен сиу, от которых распространился в соседние племена, и так далее. Что же касается связи между Осирисом и королем Артуром, сей легендарный король окутан такой мглой невежественности и догадок, что попытка найти общее между ним и Осирисом и Атлантидой равносильна попытке объяснить неизвестное через неизвестное – ignotus per ignotum[7].
Даже мифология, в которой Спенс вроде бы должен быть специалистом, небезупречна. Чтобы подкрепить теорию о Лемурии в центре Тихого океана, он придает большое значение перуанским легендам о наводнениях, хотя, по словам его коллеги-мифографа Андерсена, подобных легенд в Перу крайне мало. Спенс приводит в качестве примера гавайское предание о ковчеге, в котором Нуу, его жена и три сына спаслись от потопа, не заметив, что Нуу, очевидно, не кто иной, как Ной, а все предание – пересказ библейского сюжета, поведанного христианскими миссионерами.
Что ж, достаточно о ведущих атлантологах, оккультных и неоккультных, и их доктринах. Я указал мимоходом на несколько заблуждений в этих теориях, но в атлантологии очень много тем, которые возникают вновь и вновь. Это подъем и затопление континентов, происхождение майя, суть мифов и взаимоотношения языков – от таких не отделаешься в одночасье. Что же наука говорит по поводу этих и других вопросов? Тут следует проявить осторожность. Нет ничего проще, чем заявить: «Наука говорит то-то и то-то». Хотя атлантологи уже предельно затаскали эту фразу, и зачастую получается, что наука ничего подобного не говорила. Возможно, какой-то один ученый произнес однажды нечто похожее, но ведь и он мог ошибиться.
Для начала мы не станем принимать историю Платона как голую правду. Кто верит в роман Посейдона и Клейто? Действительно, атлантологи считают Посейдона смертным царем Атлантиды. Однако он не просто один из героев Платона, а один из главных богов греческого пантеона. Если мы упростим и сделаем земными его отношения с Клейто, придется так же поступить с его гонением на Одиссея, с тем, что он ударом трезубца заставил воду изливаться из скалы на Акрополе в Афинах и с прочими мифами о нем.
