Диего Ланда - Америка, Австралия и Океания
Так что много богов повелевало муисками, и потому великое множество больших и малых жрецов служило им в храмах, не зная покоя ни днем, ни ночью. Но были у муисков и такие боги, которых они делали собственными руками. Эти идолы были небольшие — у кого из золота, а если индеец был победнее, то и из глины или дерева, с отверстием в животе, в которое вкладывались золото и изумруды. Индейцы настолько почитали этих идолов, что всегда носили их с собой — и в поле, и на рынок, и на войну в небольшой плетеной корзинке под левой рукой. Особенно набожным были подданные саке. Рассказывали мне, что в пылу сражений с испанцами воины саке частенько роняли свои священные корзинки. Удивленные испанцы поднимали смешных божков, чтобы получше рассмотреть их. Индейцы же прекращали бой, полагая, что пришельцы отбирают идолов, чтобы молиться им. Из‑за этой неосторожности многие индейцы погибали.
Да, набожным и богобоязненным слыл народ муисков. Мы не только носили с собой своих богов, чтобы ни на минуту не расставаться с ними, но и повсюду видели их, куда бы ни падал взгляд. И казалось индейцам, что вся природа населена духами, требующими, чтобы их почитали. И поклонялись мы озерам и протокам, горам и скалам, если была у них причудливая форма. Особенность, которую они имели, казалась нам достойной почитания.
Но более всего на свете муиски почитали воду, живительную воду, сестру радости и дарительницу жизни. Во всякой воде таился для нас сокровенный смысл, ибо приносилась она в жертву великим божествам, озерная же гладь почиталась превыше всего.
Богата озерами земля муисков. Куда ни взгляни, тут и там в распадках между горами, на вершинах холмов голубеют большие и малые озера. И каждое из них — это слеза прекрасной Чии, грустящей по ночам о своем блистательном солнечном супруге. У каждого племени муисков было свое священное озеро. На севере славилось озеро Фукене, и было оно обиталищем бога Фу. На маленьких островках, рассеянных по водной глади, в святилищах жили жрецы. Множество паломников сходилось на берега Фукене, чтобы принести свои жертвы хозяину воды. На юге знаменита была лагуна Эбаке. Большое озеро Суэска почитали жившие окрест индейцы. Озеро Тота привлекало всех своей красотой. Но самым известным считалось озеро Гуатавита, все признавали могущество женщины-змеи Фуратены, поселившейся в чудесных водах этого озера. И так велика была слава озер у муисков, что неустанно тянулись они к их берегам.
Раз в три года в феврале — марте наступал великий день — супа кухума, день «великой дороги», начиналось паломничество к священным озерам. И соединялись все муиски в братскую семью, и забывали они о старых распрях и кровных обидах. И боги, видя это, также радовались и переставали строить козни друг другу. Всякая вражда и боевые действия прекращались на срок паломничества. Подданные сипы и саке, их союзники и соседи становились участниками праздничного шествия, и длилось оно целых 20 дней. Жители севера начинали паломничество с озера Фукене, а жители юга — с Эбаке.
Долина замков приходила в движение. Везде толпились люди в праздничном убранстве, одни встречались с другими, одаривая друг друга богатыми подарками. Встречи превращались в веселые праздники, желтая сапкуа лилась рекой, и забывали индейцы о строгих предписаниях, которых они придерживались в обычное время. Да, в эти дни боги сквозь пальцы смотрели на нарушения древних запретов. А сколько драгоценных даров бросали ликующие паломники в озерные воды! Сколько лакомств скармливали они рыбам, обитавшим в священных водах, которые ходили там огромными косяками! Однако ловить рыбу запрещалось под страхом смерти. И старались все перещеголять друг друга, чтобы завоевать милость богов и привлечь их на свою сторону. И говорили мне старики, что священные воды с такой радостью принимали в свое лоно людские дары, что обычно спокойная и гладкая их поверхность покрывалась волнами. И чем выше были волны, тем пуще бились сердца людей, ибо значило это, что боги довольны. А когда боги довольны — и человек счастлив.
Но было еще одно, что любили наблюдать наши могущественные боги, — священные бега. Муиски считали, что в беге человек набирается мужества и силы, уподобляется птицам небесным, ближайшим помощникам богов. Один из богов, по имени Чакен, что значило «бегущий», больше всего любил бегать с нами по священным холмам и дорогам, помогая самым выносливым. И мы всегда знали, что рядом с тем, кто первым поднимался на священную вершину, всегда стоял легконогий Чакен.
Так преданны были муиски этому искусству, что обучали ему своих детей с самого нежного возраста, чтобы, возмужав, могли они сравниться с самими богами. Священные бега устраивались на всех празднествах — строили ли новый дом правителю, радовались ли хорошему урожаю, поклонялись ли озерам. Если паломники обнаруживали близ озер святые холмы и пещеры, к ним тоже совершались бега.
Обычно состязались мужчины и девушки группами по шесть человек. Сам правитель намечал крут, которым должны были следовать бегуны. Первого, кто достигал священной вершины, премировали золотой короной, которую он получал право надевать на религиозных церемониях и в битвах. И приносила она ему славу и удачу. Индейцы верили, что войско, в котором сражаются прославленные бегуны, не знает поражения, ибо бегуны были любимцами и избранниками богов. Девушек награждали плащами. Та, которая прибегала первой, получала шесть плащей, вторая — пять, последняя — только один. Победительница получала право носить свои плащи так, чтобы края их подметали за ней землю. И все расступались перед ней, потому что такие женщины считались между нами отмеченными божьей благодатью. Борьба часто была столь ожесточенной, что многие участники умирали, ведь им приходилось пробегать одну-две, а порой и четыре лиги[5], и при этом без остановки. И бежали они так легко и стремительно, что со стороны казалось, будто они парят над землей. Всех умерших во время священных бегов, а также жертв чересчур обильных возлияний (многих убивала желтая сапкуа) как «святых мучеников» хоронили в пещерах, которые с тех пор становились священными. Покойникам жертвовали плащи, золото, изумруды.
Так проходили 19 дней «великой дороги». Наступал и день двадцатый, самый торжественный. Простые индейцы отправлялись к своим потухшим очагам. Все достойные, от глав маленьких общин до великих вождей и знатных воинов, собирались на священных берегах озера Гуатавиты. Великая змея, которая предвещала голод и болезни людей и смерть правителей, призывала к себе самых лучших своих сыновей, чтобы принять от них жертвенные дары.
День и ночь жгли благовония в огромных жаровнях у самой воды. День и ночь поднимались к небу дымки от курящегося моке, запах которого был так угоден богам. Рано утром на озере появлялись большие плоты. На них плыли жрецы и с молитвами бросали на дно богатые приношения. Каждый из них просил покровительства у женщины-змеи, исполняя пожелания простых людей. Сверкающие изумруды, дорогие бусы и ожерелья, золотые короны медленно и бесшумно исчезали в глубинах озера. Некоторым казалось, будто они слышали, как со стуком распахивались ворота подводного дворца. Это выходила из них прекрасная Фуратена, чтобы полюбоваться на сокровища, которые посылали ей люди. После окончания церемонии начинался трехдневный праздник, которым и заканчивалось паломничество.
Но бывали и другие случаи, когда тот или иной правитель, каждый на своем священном озере, приносил положенные жертвы. Так поступали все властители, если была у них нужда в заступничестве хозяина заветных вод. Только простые индейцы не могли заплывать в эти озера, и они кидали свои приношения прямо с берега, стоя к озеру спиной, ибо опасна была для глаз непосвященных озерная гладь.
Вот почему и в моей земле было принято время от времени нарушать благоговейную тишину озера Гуатавиты. По нескольку раз в году мои предки вверяли себя легкой, зыбкой бальсе, чтобы с ее помощью добраться до середины священных вод и вопросить Фуратену о будущем, ниспослать ей мольбу о богатом урожае, испросить избавления от тяжкого недуга. И так велики были доброта и щедрость женщины в облике змеи, что все наши просьбы она выполняла. И год от года земля ее сыновей и дочерей становилась богаче и обильнее, и росла ее слава у близких и далеких наших соседей.
Давно не принимает жертв прохладное лоно озера Гуатавиты. Когда я покинул свое суровое обиталище, где жил в заточении, долины и горы уже не принадлежали муискам. Мои подданные гуатавитяне были или убиты, или раздарены новым хозяевам. Погиб мой великий предок Парящий орел, и никто не знал, где он захоронил наши сокровища. И хотя я стал правителем, но не мог совершить священного омовения. Однако нельзя было нарушить древний обычай. В ночь перед избранием тихо выплыл я на середину озера. Не было на мне золотого покрова, и не стояли на плоту блюда с богатыми приношениями. И воззвал я к великой Фуратене, чтобы благословила она меня править моим поверженным народом. Но не ответила мне женщина-змея. Покинула свою обитель всемогущая Фуратена. Не могла пережить она горькие страдания своих сыновей и дочерей. Осквернен и опозорен был ее дом. И видели люди, как однажды нечто огромное и темное вынырнуло из озерных вод. И были это извивающиеся кольца огромной змеи. Быстро поплыла она к берегу и вышла на отмель молодой и прекрасной женщиной. Печально было ее лицо, из глаз струились слезы. Последний раз взглянула она на встревоженные волны и обратилась в камень. Из‑под тяжелого его основания вскоре забил звонкий ручей.
