Автор неизвестен - Сокровенное сказание Монголов
«Не сказывали ль нам, что Монголов мало? А костров-то у них больше, чем звезд!» Представили они тогда к Таян-хану пегую лошаденку с плохоньким седлом и докладывают: (Монгольское войско запрудило уже всю степь Саари-кеере. Не прибывает ли их с каждым днем? Огней у них больше
звезд!"
§ 194. Таян-хан находился в Канхайском Хачир-усуне, когда пришло это донесение. Получив его, он послал сообщить своему сыну, Кучулук-хану: "Монгольские кони, как видно, плохи. Но огней у них, доносят, больше звезд. Стало быть, Монголов-то много.
Если с Монголом сейчас нам связаться, Просто ли будет от них отвязаться? Если теперь же сойтись и сразиться, Глазом ведь те не мигнут уклониться:
В щеку коли ты их острым копьем, Черная кровь потечет с них ручьем – С места, однако, Монгол не сойдет. Стоит ли нам в настоящую пору С диким Монголом в сраженье ввязаться?
["если мы теперь же с ними сойдемся, то не будет ли трудно отступить? Стоит ли сейчас связываться с этими свирепыми Монголами, которые глазом не моргнут, когда их рубят в щеку; которые непоколебимы даже и тогда, когда струится их черная кровь? .."]
Известно, что кони у Монголов тощи. Давайте мы сделаем вот что: переправим свой народ на ту сторону Алтая, а сами, подтянувшись и двигаясь налегке, будем продвигать войска слева направо и завлекать их в засаду. Так, вовлекая их в мелкие стычки, мы дойдем до высот южного склона Алтая. За это время наши табуны откормятся. Тогда-то мы, изнурив таким образом Монголов и еще больше истощив их коней, тогда-то мы и ударим им прямо в лицо!" Ознакомившись с этим планом, Кучулук-хан и говорит:
«Ну, так и есть!3 Эта баба Таян разглагольствует так из трусости. Откуда это у него появилось множество Монголов? Ведь большинство Монголов, с Чжамухой вместе, здесь, у нас!» И велел он через посла ответить отцу такою язвительной и обидной речью:
«Разве не трусости ради своей Так разглагольствует баба Таян, Та, что подальше еще не ходила, Нежели до-ветру баба брюхатая. Дальше еще и не хаживал он, Нежели в поле теленок кружоный».1
["Не из трусости ли прислал ты такое предложение, баба Таян, который не выходил из дому даже на расстояние отхожего места для беременной бабы; не доходил даже на расстояние бега кружоного теленка".]
Выслушав, как его обзывают бабой, Таян-хан и говорит:
"О мой могучий отважный Кучлук!Пусть он отваги своей не покинетВ день, когда в битве сойдемся с врагом.
Сойтись-то мы сойдемся, а вот легко ли разойдемся!" Тут вступился подчиненный Таян-хана, великий нойон Хорису-бечи, и говорит: «Твой родитель, Инанча-Билге-хан, равному врагу не показывал ни молодецкой спины, ни конского тылу. Что же ты-то нынче теряешь голову перед завтрашним днем? Если б только знали, что ты такой трус, так лучше бы привезли сюда твою мать, – даром, что она женщина! Разве не управилась бы она с войском? Устарел у тебя бедняга Коксеу-Сабрах, и что за негодное управление стало у нашего войска! Разве не видно, что пробил час счастливой судьбы для Монголов? Ах ты, Торлук-хан, никчемный ты, видно, человек!» И он ударил по своему сайдаку и, показав тыл, ускакал. § 195. Разгневался на эти слова Таян-хан и говорит:
"Что смерть, Что страданья, Не все ли равно?
Итак – в бой!" И он тронулся с Хачир-усуна, прошел вниз по Тапиру, переправился через Орхон и, следуя нижним склоном Наху-гуна, подошел к Чахирмаутам. Тут приближение Найманов заметил Чингис-ханов дозор и тотчас послал ему извещение. Чингис-хан выступил против Найманов со словами: «Ведь и вреда же бывает от многих так много; а от немногих – аемного!» Наши погнали неприятельский караул. Строясь в боевой порядок наши ратники говорили друг другу:
«Бегом пробежим хоть по терниям, А строем построимся хоть и в озере, Битву же пробьемся хоть долотами!»
["Будем биться, хотя бы пришлось пролезать по тропам через заросли дикой акации – харагана; хотя бы пришлось строиться среди озера; хотя бы пришлось наносить удары долотом".]
Сам Чингис-хан пошел в передовом отряде, Хасару поручил главные силы центра, а Отчигину поручил тыл с заводными конями. Отойдя от Чахир-маудов, Найманы расположились по южному полугорью Наху-гуна. Наш караул, гоня перед собою Найманский караул, вплотную прижал его к их главным силам на полугорье Наху-гуна. Таян-хан, наблюдая за этим преследованием, обратился кЧжамухе, который принимал участие в походе на стороне Найманов: «Что это за люди? Они подгоняют так, как волк подгоняет к овчарне многочисленное стадо овец. Что это за люди, которые так подгоняют?» На это Чжамуха, ответил: "Мой анда Темучжин собирался откормить человеческим мясом четырех псов и привязать их на железную цепь. Должно быть, это они и подлетают, гоня перед собою наш караул. Вот они, эти четыре пса:
Лбы их – из бронзы,А рыла – стальные долота.Шило – язык их,А сердце – железное.Плетью им служат мечи,В пищу довольно росы им,Ездят на ветрах верхом.Мясо людское – походный их харч,Мясо людское в дни сечи едят.С цепи спустили их. Разве не радость?Долго на привязи ждали они!Да, то они, подбегая, глотают слюну.Спросишь, как имя тем псам четырем?Первая пара – Чжебе с Хубилаем.Пара вторая – Чжельме с Субетаем".
["У этих четырех псов лбы – бронзовые, морды – как долото, языки – что шила, сердца – железные, а плети – мечи. Питаются росою, а ездят верхом на ветрах. Во время смертных боев едят они мясо людей, а на время схваток запасаются для еды человечиной" Это они сорвались с цепей и ныне, ничем не сдерживаемые, ликуют и подбегают, брызжа слюной. Это они!" – «Кто же они, эти четыре пса?» – спросил хан. – "Это две пары:
Джебе с Хубидаем, да Джельме с Субеетаем".]
– "Ну, так подальше, – говорит Таян-хан, – подальше от этих презренных тварей!" и, поднявшись выше остановился на полугорье. Тут заметил Таян-хан, что вслед за ними, ликуя, мчатся и окружают их витязи. И спросил Таян-хан Чжамуху:
«Кто же вон те и зачем окружают? Будто с зарей сосунков-жеребят К маткам своим припустили. Маток они обегают кругом, Жадно к сосцам приникая».
["А кто эти и зачем окружают их, наподобие жеребят, которые выпущены ране жоутру я теснятся вокруг своих маток, приникая к сосцам их".]
И Чжамуха отвечал так:
"То по прозванью Манхуд-Урууд.Страшной грозой для злодея слывут.Витязя, мужа с тяжелым копьем,Им, заарканив, поймать нипочем.Витязя ль, мужа с булатным мечом,Или в крови своих жертв палачаСвалят, нагнав, и порубят с плеча. ;Это с восторгом они обступают, Это, ликуя, они подлетают".
["Это – так называемые Уруудцы и Манхудцы, которые, настигая, валят с ног, убивают и ограбляют носящих мечи кровавых грабителей, которые осыпают проклятьями носящих копья: то приближаются они, ликуя и блистая".]
– "Лучше всего, – говорит Таян-хан, – лучше сего подальше от этих презренных! И поднимается еще выше на гору. И спрашивает тут Таян-хан у Чжамухи: «А кто же это позади них? Кто это едет, выдавшись вперед и глотая слюну, словно голодный сокол?» Чжамуха же сказал ему в ответ:
"Тот, кто передним несется один,То побратим мой, анда Темучжин.Снизу доверха в железо одет:Кончику шила отверстия нет.Бронзой сверкающей весь он залит:Даже иглою укол не грозит.Это мой друг, мой анда Темучжин,Словно голодная птица-ловец,Мчится, глотая слюну, молодец.
["Это подъезжает мой анда Темучжин. Все тело его залито бронзой: негде шилом кольнуть; железом оковано: негде иглою кольнуть. Разве не видите вы, что это он, что это подлетает мой друг Темучжин, глотая слюну, словно голодный сокол..."]
Смотрите же, друзья Найманы. Не вы ль говорили, что только бы увидать вам Монголов, как от козленка останутся рожки да ножки?" Тогда Таян-хан говорит: «а ну, взберемся-ка по этой пади на гору». И взбирается повыше на гору и опять спрашивает Чжамуху: «А кто это так грузно двигается позади него?» Чжамуха "отвечает:
"Мать Оэлун одного из сынков Мясом людским откормила. Ростом в три сажени будет, ' Трехгодовалого сразу быка он съедает, Панцырь тройной на себя надевает, Трое волов без кнута не поднимут. Вместе с сайдаком людей он глотает:
В глотке у витязя не застревает.Доброго молодца съест он зараз:Только раздразнит охоту.Если ж во гневе – не к часу сказать! –Пустит, наладив стрелу-анхуа он –Насквозь пройдя через гору, к тому жДесять иль двадцать пронзит человек.Если ж повздорит он с другом каким –Будь между ними хоть целая степь –Кеибур-стрелу, ветряницу, наладив,Все ж на стрелу он нанижет его.Сильно натянет – на девять сотен алданов сшибет,Слабо натянет – на пять он сотен достанет.Чжочи-Хасар прозывается он.То не обычных людей порожденье:Сущий он демон – мангус Гурельгу".
["Мать Оэлун откормила одного своего сына человеческим мясом. Ростом он в три алдана, маховых сажени. Съедает трехлетнюю корову. Одет в тройной панцырь. Трех быков понукают везти его. Глотнет целого человека вместе с колчаном – в глотке не застрянет; съест целого мужика – не утолит сердца. Осердится, пустит стрелу свою, стрелу анхуа, через гору – десяток-другой людей на стрелу нанижет. Поссорится с приятелем, живущим по ту сторону степи, пустит стрелу свою кеибур-ветряницу, так и нанижет того на стрелу. Сильно потянет тетиву – на 900 алданов стрельнет. Слегка натянет тетиву – на 500 алданов стрельнет. Не человеком он порожден, а демоном Гуредыу-мангусом. По прозванью – Хасар. То, должно быть, он!"]
