Ольга Петерсон - Мифы и легенды народов мира. Том 6. Северная и Западная Европа
Так Сиггейр женился на Сигни и по обычаю должен был остаться у короля Вёльзунга, пока длились свадебные пиршества. Но Сиггейр на другой же день свадьбы заявил, что поедет к себе домой, воспользовавшись хорошею погодой и не дожидаясь того, чтобы поднялся ветер и задержал его на месте.
Вёльзунг с сыновьями и не пытался удерживать его, видя, что он твердо решил раньше времени покинуть гостей. Тогда сказала Сигни своему отцу:
— Очень горько мне уезжать с Сиггейром, и не много радости найду я в его доме. Я, как и все в нашем роде, настолько наделена даром предвидения, что вперед могу сказать, что свадьба эта принесет нам всем величайшее несчастье, если заблаговременно не будет оно предотвращено.
— Неприлично тебе говорить так, — отвечал ей Вёльзунг, — и что бы ни ждало нас впереди, мы не можем поступить с ним вероломно и должны держаться данного слова.
Сиггейр между тем совсем уже снарядился в обратный путь. Перед отъездом пригласил он своего тестя, короля Вёльзунга, месяца через три приехать к нему в землю готов со всеми своими сыновьями, захватив с собою столько своих людей, сколько этого потребует его высокое звание. Это дало бы ему случай, говорил Сиггейр, вознаградить их за неудовольствие, которое причинял он им своим несвоевременным и необычным отъездом.
Вёльзунг обещал непременно быть у него в назначенный день. Новые родственники расстались, и Сиггейр поехал домой со своею женою.
В назначенное время король Вёльзунг снарядил три корабля, посадил на них лучших воинов и вместе со своими сыновьями отправился в землю готов. Путь свой совершили они благополучно и поздно вечером высадились на берег. Но в тот же вечер Сигни, дочь короля Вёльзунга, пробралась на берег к тому месту, где стояли корабли, отозвала в сторону своего отца и братьев и рассказала им, что замыслил против них Сиггейр, успевший собрать к этому дню большое войско, чтобы предательски напасть на них.
— А теперь я прошу вас об одном, — докончила она, — сейчас же поезжайте назад, в свою землю, соберите там как можно больше войска и возвращайтесь назад, чтобы отомстить Сиггейру. Но теперь не подвергайте себя опасности, потому что, если только вы не послушаетесь меня и не поступите так, как я вам говорю, он наверняка предаст вас — в этом вы можете быть уверены.
На это Вёльзунг отвечал ей:
— Нет на земле народа, который не рассказывал бы обо мне, прославляя меня за то, что первое произ–несенное мною слово было обещание никогда не обращаться в бегство из страха перед огнем или железом, и во всю мою жизнь до этой самой минуты не нарушал я своего обещания. Неужели же нарушу я его теперь, на старости лет? Рано ли, поздно ли, каждому придется умереть — этого никто не избежит. А потому мой ответ — защищаться, а не бежать.
Сигни залилась слезами и опять стала упрашивать его позволить ей не возвращаться к Сиггейру, но Вёльзунг отвечал, что она, во всяком случае, должна вернуться к своему мужу и оставаться у него, какая бы судьба их ни постигла. Тогда Сигни вернулась домой.
Между тем Вёльзунг, переночевав со своим войском на кораблях, с рассветом вышел на берег и приказал своим людям готовиться к битве. Недолго пришлось им ждать — скоро появился и Сиггейр со всем своим огромным войском. Завязался отчаянный бой. Восемь раз в этот день проходил Вёльзунг со своими сыновьями из конца в конец все войско Сиггейра, рубя направо и налево, и повернул было уж в девятый раз, но тут счастье изменило им: враги были чересчур уж многочисленны, и старый король Вёльзунг погиб вместе со всем своим войском, за исключением лишь десяти его сыновей; уцелевшие же Вёльзунги были взяты в плен.
III
Сигни, узнав, что отец ее был убит, а братья взяты в плен и осуждены на смерть, пошла к Сиггейру и сказала ему:
— Я пришла просить тебя, чтобы ты не велел убивать моих братьев, а лучше приказал бы заковать их в колоду, потому что, думается мне, правду говорят, что глаз не перестанет радоваться, пока видит свет. Я не прошу тебя даровать им жизнь, потому что ясно вижу, что это бесполезно.
— Ты, верно, сумасшедшая, — отвечал король, — раз ты просишь для своих братьев доли, худшей даже, чем сама смерть! Но все же я исполню твою просьбу, потому что чем продолжительнее и тяжелее будет их предсмертная мука, тем приятнее будет это для меня.
И он приказал поступить так, как она просила. Братьев вывели из селения, отвели в глухой лес и навалили им на ноги тяжелую колоду. Так пролежали они в лесу весь день. Когда же наступила полночь, из леса вышла к ним большая старая волчица; она загрызла одного из них до смерти, сожрала его без остатка и вернулась назад в лес. На следующее утро позвала к себе Сигни одного человека, на которого могла вполне положиться, и послала его узнать, что–то сталось с ее братьями. Вернувшись назад, он рассказал ей, что одного из них уже не было в живых, и весть эта причинила ей большое горе, так как было очевидно, что всех их ждала такая же участь, если ей не удастся прийти к ним на помощь.
Короче говоря, девять раз, ночь за ночью, приходила все та же волчица и каждый раз съедала по одному из них, так что, наконец, остался в живых только один Сигмунд. Но днем, накануне последней, десятой ночи, послала Сигни все того же доверенного человека в лес к своему брату Сигмунду и дала ему с собой немного меда, приказав ему намазать им лицо Сигмунда и даже положить ему немного в рот. Человек исполнил все, как ему было приказано, и вернулся домой. Ночью, по обыкновению, пришла волчица и собралась было и его загрызть до смерти, да почувствовала запах меда: принялась она лизать лицо Сигмунда и даже просунула ему в рот язык. Сигмунд не потерялся, крепко прикусил ее язык зубами и не выпускал до тех пор, пока волчица, выбившись из сил, не повалилась мертвая. Во время борьбы она упиралась ногами в колоду, которая подломилась под этим напором, и Сигмунд оказался таким образом на свободе. Говорят, что волчица эта была колдунья, мать короля Сиггейра, с помощью чародейства облекавшаяся в личину этого зверя.
Сигмунд, спасшись таким чудесным образом от смерти, поселился в лесу. Между тем Сигни еще раз послала справиться о нем, и когда посланец ее пришел в лес, Сигмунд рассказал ему все, что произошло между ним и волчицею, а посланец, вернувшись домой, в свою очередь, рассказал обо всем Сигни. Сигни сейчас же прокралась в лес к своему брату и договорилась с ним, что он построит себе в лесу землянку, а она будет до поры до времени скрывать его там, доставляя ему все нужное и заставив Сиггейра думать, что все Вёльзунги погибли.
Время шло. У Сигни было двое сыновей, и старшему исполнилось уже десять лет. Теперь Сигни только о том и думала, как бы отомстить Сиггейру за гибель своих братьев и отца, и готова была пожертвовать для того всем на свете. Когда старшему сыну ее исполнилось десять лет, она послала его к Сигмунду, чтобы помочь ему в попытке отомстить за смерть Вёльзунга.
Поздно вечером пришел мальчик к землянке Сигмунда. Тот принял его ласково и велел ему испечь для них хлеб, пока он сам сходит в лес за дровами. Тут он сунул мальчику в руку мешок с мукой и ушел.
Но, вернувшись домой, он увидел, что мальчик и не принимался еще за печение хлеба. На вопрос Сигмунда о причине такой медлительности мальчик сказал, что он не мог испечь хлеба, потому что ему показалось, будто в мешке кроме муки было еще что–то живое. Понял тогда Сигмунд, что мальчик был недостаточно смел и не мог быть ему полезен. Увидевшись с Сигни, он рассказал ей об этом.
— Ну, так убей его, — сказала она, — в таком случае не стоит ему больше и жить.
Сигмунд послушался ее.
То же случилось и со вторым сыном Сигни.
Кроме этих двух мальчиков, у Сигни жил еще сын самого Сигмунда, хотя никто, кроме Сигни, не знал этого. Мальчика звали Синфьетле; он рос крупным, красивым мальчиком и всем вышел в предков своих, Вёльзунгов. Ему не было еще и десяти лет, как уже Сигни послала его в землянку Сигмунда. Сигмунд встретил его ласково и велел ему приготовить тесто для хлебов, пока сам он сходит в лес за дровами. Когда он вернулся домой, хлеб был уже готов. Тогда Сигмунд спросил мальчика, не нашел ли он чего–нибудь в мешке.
— Да, мне показалось было сначала, что в мешок попало что–то живое, но я не обратил на это внимания и замесил, не разбирая, все что было, — отвечал Синфьетле.
Засмеялся Сигмунд и сказал, что не позволит мальчику есть этот хлеб, потому что в муке была ядовитая змея.
Однако Сигмунду все еще казалось, что Синфьетле недостаточно еще возмужал, чтобы быть ему настоящим помощником. Вследствие этого он часто брал его с собою в лес, желая испытать его храбрость и силу, и всякий раз еще более убеждался, что имел дело с настоящим Вёльзунгом.
