Юрий Медведев - Русские легенды и предания. Иллюстрированная энциклопедия
Появилось несколько телег. На них везли бочки драгоценного вина из подвалов княжеского дворца. Виночерпии засновали меж людей, каждому подавая полную чашу. Люди пили с радостью и облегчением. И вдруг, при свете взошедшей луны, собравшиеся увидели, что князь расстелил на земле плащ и увлек на него княгиню.
— Принесите жертвы Земле-Матери любовью и чадородием! — послышался громовой голос. Это Ведун взывал к людям.
Жаром зажгло кровь. Сердца застучали быстрее. Мужчины смотрели на женщин, а женщины смотрели на мужчин. Губы смыкались, сплетались руки. Пары возлегали на лоно земли и предавались страсти.
Слышались сладостные стоны, влажнилась земля под телами, обильно политыми любовным потом. И вдруг стало темно. Ведун вскинул глаза — лик луны скрылся за темной пеленой. Тучи заволокли небо, а в следующий миг первые капли дождя упали на обнаженные, разгоряченные тела.
Ведун стоял на краю поля, смотрел на смутное колыхание сотен тел, слушал слитные стоны счастья, утирал с лица потоки ливня, и чудилось ему, будто сам отец Небо не мог остаться равнодушным в буйному любодейству и явился оплодотворить Мать-Землю.
МИРОВОЕ ДЕРЕВО
Старинная свадебная песня
Ой, сыграем свадьбу — дело молодое,Дело молодое, древо мировое,Древо мировое от земли до неба,Принеси нам, Боже, и вина, и хлеба.Принеси весною нам тепла и света,Принеси зимою нам побольше снега.
Ой, сыграем свадьбу вьюноши с дивчинойЯсна соколенка с птахою невинной.Дело молодое, время золотое,Время золотое, древо мировое.Солнышко, навеки над селом зависни,Расцветай на радость, древо новой жизни!
Жаворонки звонко Бога превозносят,Пчелы в дупла древа цвет медовый носят.Облака над древом вольный ветер гонит,Горностай под древом малых деток холит.Ой, сыграем свадьбу в тереме высоком…Славься, соколиха! Славься, ясен сокол!
Вселенная представлялась нашим предкам-славянам величественным деревом, чья крона упирается в небеса, а корни оплетают преисподнюю. В вершине этого дерева сияли солнце и луна, мерцали звезды, ниже царствовали птицы, ствол был отдан во владение трудолюбивым пчелам; у корней плодилась всякая живность, а под корнями таятся змеи, бобры, кроты, землеройки, а также всякая нечисть и нежить.
В заговорах мировое древо стоит на «пуповине морской» — огромном острове, где находится камень Алатырь. На нем обитают святые угодники, а у корней свернулась страшная змея Шкурупея и прикован цепями бес. Один из заговоров начинается так:
«На море, на океане, на острове Буяне стоит дуб, под тем дубом кровать, на кровати лежит девица, змеина сестрица, я к ней прихожу, жалобу приношу на казюлей,[2] на ужат…»
В народных мифах о сотворении мира вся земля держится, подобно кораблю, на море-океане, море-океан плещется в необъятной каменной чаше, чаша покоится на спинах четырех китов, киты плывут по реке вселенского огня, а огонь опирается на «железный дуб, посаженный прежде всего другого, корни же его питает святая небесная сила».
Иногда славяне считали главным, мировым древом, опорою всей земли, и березу, о чем говорится в старинном заговоре:
«На море, на океане, на острове Буяне, стоит белая береза вниз ветвями, вверх кореньями…»
Пленительный образ мирового древа встречается не только в заговорах и свадебных песнях, но и в обрядах. Например, когда начинали рубить новую избу, в центре сперва устанавливали деревце и лишь после недолгого «начального пирования» приступали к работе. Позднее вошло в обычай ставить в доме рождественскую (новогоднюю) елку.
МОКОШЬ (МАКОШЬ)
Долгожитель
Отправилась как-то Мокошь в странствие, поглядеть, как люди живут, и попался ей навстречу по дороге работник, который отошел от хозяина. Сел этот прохожий закусить, а к нему и напрашивается неведомая красавица, чтоб разделил с нею хлеб-соль. Поели они.
— Вот тебе за то награда: иди в это село, найди там богатую девушку-сиротку, бери ее за себя замуж. А я даю тебе сто лет веку, — сказала Мокошь.
Он так и сделал. Жил он ровно сто лет, и пришла к нему Мокошь с тем сказом, что пора-де умирать. А умирать-то кому хочется?
— Прибавь еще одну сотню! — взмолился старик.
Прибавила. Когда исполнился последний день этой второй сотни лет, она опять пришла.
— Еще прибавь сотню!
Прибавила. Жил-жил человек, и самому надоело, такой он стал старый, что по всему телу мох вырос. Приходит Мокошь и Смерть с собой привела.
— Ну, теперь пойдем: и вот тебе хорошее местечко для упокоения.
Привела его к роще березовой, понравилась та роща старику. Но она повела на другое место, близ излучины реки, на усеянном цветами холме. Здесь ветхому старику еще больше полюбилось. Когда привела его на третье место, то отворила дверь и пихнула его прямо в Пекло, промолвив: «Когда бы ты помер на первой сотне своих лет, то слушал бы в могиле песни рощи березовой. Когда б скончался на второй сотне — слушал бы песни речных волн и перезвон цветов. А за триста лет ты столько нагрешил, что ж тебе еще остается слушать, как не крики ужаса в Пекле?»
По верованиям древних славян, Мокошь — богиня, влиянием на людей почти равная Перуну. Это было олицетворение Матери Сырой Земли, а также дочь Перуна, обращающаяся в некоторых поверьях в луну. Она была как бы посредницей между небом и землей. Женщины плели в ее честь венки в новолунье и жгли костры, прося удачи в любви и семейной жизни. Это почитание сохранилось в позднейших легендах, где Мокошь выступает в роли судьбы.
Ее изображали с турьим рогом изобилия. Ее могли окружать девы-русалки, которым предписано было орошать нивы.
Будучи богиней плодородия, Мокошь в виде женщины с большой головой и вытянутыми ввысь длинными руками олицетворяла взаимодействие сил земли и неба. Она была покровительницей дождя — и в то же время мелкого домашнего скота, коз и овец, даже сохранилось поверье:
«Овца, как шерсть ей не стригут, все же иногда протрет проплешину, тогда говорят: Мокошь выстригла».
Вообще она покровительствовала женщинам и их делам, а также торговле.
Со временем под ее власть всецело перешло «бабье царство», и Мокошь стали представлять все той же длиннорукой, большеголовой женщиной, прядущей по ночам в избе: поверья запрещают оставлять кудель, а то Мокошь отпрядет. Впрочем, если женщине удавалось ублаготворить богиню, та ночами приготавливала ей уже готовую нить, спряденную на диво ровно. В этом образ древней богини женских ремесел слился с образом Пятницы, которой приносили жертву, бросая в колодец пряжу, кудель; название такого обряда — «мокрида», как и имя Мокошь, связано со словами «мокрый», «мокнуть».
МОРАНА (МОРЕНА)
Мертвая гора
В году 1200 по рождеству Христову случилось в селе Дивееве чудо превеликое и престрашное. Месяца сенозорника, сиречь июля, 26 дня собирал на закате солнца отрок Ясень, крещеный Варфоломеем, целебные травы на Кудрявой горе. И вдруг видит: шествует мимо дуба, сожженного молнией, женщина в белом одеянье, кое шито золотом, и в короне золотой. В одной руке держала она цветы диковинные, бледные, яко из воска, а в другой — косу с серебряным набалдашником. И так страшно стало отроку Ясеню, что на малое время обмер он и разумения лишился, а когда пришел в себя, кинулся со всех ног в родное Дивеево, поведал отцу-матери об увиденном.
— Ты, Ясень, мастер известный страшные сказки плести, — сказал отец.
И тут послышался с печи голос прадеда Родомысла, в святом крещении Антипа. Отмерил он уже сотню лет с гаком, три года лежал на печи обезноженный, но разумом был светел.
— Да не врет малец, слышите? Беда нагрянула. Нынче какой год? Високосный, вдобавок, говорят звездочтецы, веку-столетию конец. Вот и грядет к нам Морана злобная — всех выкосит в одночасье.
— Ох, ох, Сварог всемилостивый, за что наказуете?! — завыла мать.
— Ну-ка, снимите меня с печи! — скомандовал прадед и, когда посадили его на лавку, сказал: — Ты, внучек, коня буланого из конюшни выводи. Посадишь меня верхом, ноги к стременам привяжешь, дабы не упал, дашь мне лук боевой и колчан со стрелами. Ты, баба, беги по деревне, вели людям выскакивать из домов и на траву падать пластом, будто мертвецы, сраженные в одночасье молнией. А ты, Ясень, как завидишь опять Морану, начинай рыдать и укорять Перуна за убиение невинных людишек. Живо! Мешкать некогда!
Через некоторое время, завидев Морану в конце села, залился отрок Ясень горькими слезами, принялся громко стенать и грозить небесам кулаком:
