Валерий Демин - Тайны Евразии
Нет, знания для будущих поколений – вот чего искали они и выносили с собой оттуда. И кто желает познать гений человеческий в его благороднейшей борьбе с суевериями и мраком, пусть почитает историю арктических путешествий, пусть почитает о людях, которые во времена, когда зимовка среди полярной ночи грозила верной смертью, все-таки шли с развевающимися знаменами навстречу неведомому. Нигде, пожалуй, не покупались знания ценой больших лишений, бедствий и страданий, но пока не останется и в этих краях ни единого места, на которое не ступала бы нога человека, пока не будут и там, на Севере, разрешены все загадки, – гений человеческий не успокоится. Минута за минутой, градус за градусом пробирались мы, люди, со страшным напряжением сил вперед. Медленно наступает день; мы все еще находимся лишь в предрассветных сумерках, и тьма неизвестности продолжает окутывать обширные пространства, окружающие полюс.
Наши предки, древние викинги, были первыми полярными мореплавателями. Говорят, будто их плавания по Ледовитому океану не имели значения, так как не оставили никаких реальных следов. Но это совсем неверно. Как не подлежит сомнению, что китоловы позднейших времен в своей непрестанной борьбе со льдами и морем являлись своего рода исследователями северных областей, так же несомненно и то, что древние норманы с Эриком Рыжим, Лейфом и другими во главе были предшественниками полярных исследователей последующих поколений. Не следует забывать, что поскольку они были первыми мореплавателями, отважившимися пуститься в открытое море, постольку же были и первыми, отважившимися на борьбу со льдами. Задолго до того, как другие морские нации рискнули расстаться с прибрежными водами, наши предки бороздили моря вдоль и поперек, открыли Исландию и Гренландию, заселяли эти страны, а впоследствии доходили до Америки и не страшились переплывать Атлантический океан от Гренландии до Норвегии. В своих беспалубных ладьях они выдержали у гренландских берегов не одну схватку со льдами, и многие из них несомненно погибли…»
Итак, вечный холод и отсутствие жизни, белое безмолвие и абсолютное безлюдье, пока не появились тут (совсем недавно!) отважные викинги, ставшие цивилизаторами дикого северного края и осчастливившие местных аборигенов. Постойте, постойте – а последние откуда же взялись? Оказывается, жили здесь и благоденствовали веками и тысячелетиями безо всяких викингов! И картина, нарисованная Нансеном и по сей день кочующая из учебника в учебник, не имеет ничего общего с действительностью. Ибо на самом деле все было совсем не так.
В учебниках, справочниках и энциклопедиях история земли и населяющих ее людей изложена хронологически четко и безукоризненно – как расписание поездов: сорок тысяч лет тому назад появился на планете человек современного типа. До того нестерпимо долго тянулся скучный палеолит (древнекаменный век), а вслед за ним, как и полагается, последовали мезолит, неолит с его неолитической революцией и первым демографическим взрывом, далее – энеолит, бронзовый и железный века, античность, средневековье, промышленная и научно-техническая революции, наконец, современная ракетно-атомная цивилизация. Такова немудреная схема основных этапов развития человеческого общества от троглодита, вооруженного каменным топором, до нынешних сынов и дочерей компьютерного века.
Однако в действительности все оказывается не столь гладко – особенно что касается древнейшей истории и предыстории. В 1982 году в Сибири археологом Юрием Алексеевичем Мочановым была открыта стоянка Диринг-Юрях – на правом берегу Лены (на высоте 105–120 метров) – по течению вверх, в 140 километрах от Якутска. По мнению первооткрывателя, Дирингская стоянка древнее любой другой подобной во всем мире, в том числе на несколько сот тысяч лет моложе любой африканской стоянки. На сей день господствующей является точка зрения, согласно которой человечество возникло в Африке и лишь потом расселилось по другим континентам. В районе же сибирского Диринга, по подсчетам Ю.А. Мочанова, люди преспокойно обитали и процветали не менее двух с половиной миллионов лет тому назад (точная датировка колеблется от 3,2 до 1,8 миллиона лет до н. э. [14] ). Естественно, такая хронология логически приводит к выводу о внетропическом происхождении человека и становится дополнительным аргументом в пользу концепции о полярной прародине человечества.
О том я неоднократно писал в предыдущих работах. Сейчас же попытаюсь ответить на совершенно другой вопрос: почему эпохальное событие в истории Земли – возникновение рода людского – произошло не в ласкающих негой и изобилием тропиках, а в суровых условиях Сибири? Впрочем, в те невообразимо далекие времена климат вряд ли был столь же суровым, как теперь. Тем не менее сакраментальный вопрос остается: почему? Мочанов сразу же почувствовал, что здесь явно что-то не так, что здесь есть какая-то аномалия, какой-то непонятный пока скачок, выходящий за рамки общей линии биологической эволюции и антропогенеза. Ученый даже нащупал направление, двигаясь по которому можно было бы легко ответить на поставленный вопрос. Но не ответил. Свою выдающуюся монографию «Древнейший палеолит Диринга и проблема внетропической прародины человечества», изданную в Новосибирске в 1992 году, сибирский археолог заканчивает так:
« Разум появляется на планете Земля, после почти четырехмиллиардной эволюции органического мира, внезапно и, как свидетельствуют древнейшие орудия человека в Африке и Северной Азии, в развитом виде ». [Выделено мной. – В. Д. ]
Развернуть заявленный тезис и объяснить причины данного сверхэпохального феномена Ю.А. Мочанов пообещал в следующей книге, специально посвященной происхождению разума, которая, к сожалению, так и не вышла. Тем не менее ответ напрашивается сам собой. И находится он в плоскости идей русского космизма, конкретизированных применительно к историческому процессу во всех его многогранных аспектах в учении о пассионарности Л.Н. Гумилева.
По Гумилеву, избыток биохимической энергии живого вещества, позволяющий преодолеть инстинкт самосохранения и приводящий к физиологическому, психическому и социальному сверхнапряжению, представляет собой пассионарность (от латинского слова passio – «страсть»), а люди, наделенные соответствующим энергетическим зарядом и обладающие повышенной тягой к действию, являются пассионариями. Данный термин не является неологизмом, придуманным Гумилевым: хорошо известно, например, что во время гражданской войны в Испании одна из руководителей антифашистского сопротивления – Долорес Ибаррури – носила партийный псевдоним Пассионария («страстная»). Лично мне даже представляется, что в России термин, предложенный Гумилевым, прижился так легко и быстро именно из-за былой популярности среди людей всех возрастов личности испанской коммунистки.
Пассионарии, когда в их поле притяжения оказываются массы людей, становятся главными двигателями истории:
«…Что же происходит в случае, если пассионарное напряжение выше инстинктивного? Тогда появляются конкистадоры и землепроходцы, поэты и ересиархи или, наконец, инициативные фигуры вроде Цезаря и Наполеона. Как правило, таких людей немного, но их энергия позволяет им развивать и стимулировать активную деятельность, фиксируемую везде, где есть история. Сравнительное изучение напряженности и массовости событий дает определение величины пассионарного напряжения в первом приближении».
Концепцию Гумилева убедительно подтверждает жизнь и деятельность многих выдающихся исторических личностей – Александра Македонского, Ганнибала, Чингисхана, Жанны д’Арк, Яна Гуса, протопопа Аввакума, Суворова и др. Точно такой же пассионарностью обладали в свое время русские первооткрыватели-землепроходцы, начиная с Ермака, Семена Дежнева и Ерофея Хабарова и кончая арктическими и тихоокеанскими мореплавателями – всеми, кому Россия была обязана присоединением сначала Сибири, а затем Русской Америки (первой – навсегда, второй – временно). Пассионарная энергетика русских первопроходцев не в последнюю очередь обусловливалась биосферными и ноосферными особенностями осваиваемых ими краев. Мореплаватели – искатели не одних только новых земель, но и приключений – в большинстве своем подлинные носители пассионарного заряда. Они не могут обрести покой, пока не достигнут цели, не растратят пассионарную энергию или не погибнут. Колоритные художественные образы таких непреклонных пассионариев воссозданы в известных романах Германа Мелвилла и Жюля Верна: капитан Ахав, гоняющийся по океанским просторам за белым кашалотом Моби Диком, и капитан Гаттерас, одержимый идеей достижения Северного полюса, – оба гибнут, достигнув главной цели своей жизни. Однако как же все это происходит в каждом отдельном случае, какова природа пассионарной одержимости, граничащей с болезнью, – вот в чем вопрос!
