Гесериада - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания
— Сестрица, пропусти меня! — опять раздается голос. Мать, стиснув подмышки, обеими руками сдавила темя, и у нее из пуповины выпал ребенок: еще прекраснее двух первых, и, так же как и тех, не удержать его матери. Пока она тщетно пыталась это сделать, дакиниссы десяти стран света подали в полной упряжи бирюзового слона. Зажглись благовонные жертвенные свечи. Ударяя в литавры и барабаны, дакиниссы десяти стран приблизились к малютке, подхватили его и унесли.
— Увы мне, горе мне! — причитает мать. — Малютки вы мои, что я наделала? Ведь сущею правдой оказались ваши уверения, что вы хубилганы будд. Как же я посягнула вырыть яму на всех вас четверых? Не то что закопать, но хоть бы одного из вас на прощанье довелось рассмотреть хорошенько, обнять, приголубить! О, детушки мои родимые, что же я наделала?
И во время этих причитаний раздаются слова:
— Сестрица! А каким способом мне пройти?
— Проходи, родимый, положенным путем! — отвечала мать, вскрикнула и тотчас же родила естественным образом.
Родился же вот какой ребенок: правым глазом смотрит искоса, левым — вдаль; правой рукой намахнулся, левую сжал в кулак; правую ногу приподнял вверх, левою — как будто топнул; все сорок пять белоснежных зубов прикусил.
— О, горе! Что будет со мной? Как видно, предыдущую тройню я родила настоящими хубилганами будд, почему и не удержала, а теперь родила я, должно быть, удержу вот это лишь демоново отродье, ребенка греха.
— Чем бы тебе, мой родимый, перерезать пуповину? — И с этими словами она достала из-под подушки большой нож с двумя лезвиями и принялась резать его пуповину.
— Этот нож не годится для пуповины! — говорит ребенок. — Тебе, матушка, не справиться с моей пуповиной этим твоим ножом: ее нужно резать черно-острым камнем, который лежит к югу от нас, в море-океане. Этим камнем режь и приговаривай: «Крепче камня будь крепок, родимый мой!» Перевязывай потом белой травкой и приговаривай: «Гуще белой травушки плодись родимый улус у любезного!»
Мать завернула ребенка в полу своего халата и побежала: подняла она со дна морского черно-острый камень и отрезала им пуповину, а отрезая, приговаривала по-сказанному. Перевязала затем пуповину белой травой, а перевязывая, сказывала тот самый йороль, — слово заветное.
Но, перерезая пуповину, мать отморозила себе мизинец, так как при появлении Гесера на свет вдруг пошел мелкий знобящий дождь. Отморозила и плачет:
— Вот я ознобила себе мизинец из-за пуповины этого злосчастного ребенка, грехом зачатого.
— Не бранись, родимая, и не плачь! — говорит ребенок. — Опусти свои мизинец в море: посмотри, что будет.
Мать послушалась, опустила палец в море, и он опять приобрел прежний прекрасный вид. Пошла она с ребенком на руках, а на дороге и говорит.
— Где мне баюкать тебя, родимый мой? Убаюкаю тебя вот в этой яме! — Но приподнятый было ребенок вырвался у нее из рук. Мать опять поднимает его на руки, но тот вырывается и говорит:
— Родимая моя! Ведь правый-то глаз мой косо смотрит оттого, что я косо смотрю на демонов-элиэ и шимнусов. Левый же глаз мой взглядом устремлен вдаль потому, что я проницаю вдаль и эту, и будущую жизнь. Правой рукой я намахнулся в знак того, что прочь смахну всех супостатов, а левую сжал в кулак в знак того, что всех я буду держать в своей власти. Приподнял я правую ногу в знак того, что подниму я правую веру, а левой я топнул в знак того, что уничижу и попру ногами своими всех неправоверных, еретиков. Я родился с прикушенными сорока и пятью белоснежными зубами в знак того, что окончательно сокрушу я силу и величие злых шимнусов.
— Ах, горе мне! — забранилась мать. — У людей коли родились дети, так родятся, бывало, уткнувши два безымянных пальца в нос и с закрытыми глазами. Почему же я-то родила вот этого злого на язык болтуна таким драчуном и спорщиком с самого рождения?
В то время как мать бранится, домой возвращается Санлун, и ему слышится, будто раздается женский голос вперемежку с ревом тигра. Санлун возвращается со скотом. На спине он тащит десяток оготона, а свободной рукой волочит свою девятирядную железную ловушку.
— Что тут такое? — спрашивает он. Тут напускается на него Гекше-Амурчила:
— Злой черт, иссохшая, несчастная кляча! Не просила ль я тебя побыть сегодня со мной? Сию минуту у меня поисчезали кто куда три ребенка: известно, что когда возрождаются настоящие хубилганы будд, то они или восходят на небо, или ниспускаются к драконовым царям или восходят в область дакинисс. И эти вот так же: не успела я даже их сосчитать, как они поисчезали кто знает куда, упоминая то вышнее небо, то преисподних драконовых царей, то дакинисс десяти стран света. А сейчас вот, негодная ты кляча, не успела я родить вот это демоново отродье, как он уже, кажется, готов схватить меня и съесть. Убери его прочь, совсем!
— Эх, ты! — говорит Санлун. — Как это можешь ты знать, что это непременно демоново отродье? Разве же мы будды? Мы то, со своими пустыми суждениями? Уж не убить ли собственное детище? Попробуем-ка лучше его вырастить. За нынешний день я добыл восемьдесят оготона. А эти мои две-три скотинушки, оказывается, по-настоящему затяжелели: от тяжести едва с земли поднимаются. В прежнее время вблизи нашего жилья вовсе не бывало оготона. Сегодня же такую массу я добыл всего на пространстве выстрела от нас свистун-стрелы, годоли, и при этом на такое же расстояние от нас не шел снег. Отроду не случалось добывать так много ни настоящею ловецкою сетью, ни, тем паче, вот этим силком.
— Если б так пошли дела и дальше, то зачем же лишать его жизни? Растить, так попробуем вырастить! — отозвалась мать.
8
Гесер убивает трех оборотней и трех свирепых демонов-докшитов
В ту пору некий демон, превращаясь в черного ворона, выклевывал глаза у новорожденных[43] детей и ослеплял их. Прослышав о рождении Гесера, черный ворон является. Но Гесер распознал его своею чудесною силой. Прищурил он один свой глаз, другой совсем закрыл, а на прищуренный глаз нацелил свою девятирядную железную ловушку и, как только черный ворон приготовился клюнуть его в глаз, потянул он веревочку своей девятирядной ловушки, поймал оборотня-ворона и убил.
В ту же пору появился под