Димитри Меекс - Повседневная жизнь египетских богов

Учитывая, что с начала спора боги считали неправым Сета, признанного виновным в убийстве брата, приходится признать, что правда восторжествовала с трудом и только под самой страшной угрозой, которая заставила склониться даже царя богов. Последний, впрочем, уступил не полностью и потребовал, чтобы осужденному было поручено помогать ему сражаться в солнечной ладье с его космическими врагами. Мы уже видели, что злоба Сета так и не улеглась. Дальнейшие проявления им агрессии и подлости привели к его изгнанию из Египта. В этой истории раскрываются сомнения и скрытые мысли сообщества богов, всё то, что сильно повлияло на ход процесса, во время которого личные интересы богов, связанные с положением каждого из них в иерархии, одерживали верх над правосудием как таковым. Пристрастность царя богов, не раз вышедшая здесь на первый план, не есть удел его положения: в иных случаях она свойственна и всем другим богам.{188} Пристрастность проявляет даже тот, кто должен играть роль беспристрастного и справедливого арбитра — сам Тот. Рассказ о другой тяжбе позволит нам убедиться в этом.

По причине, которая в точности неизвестна, спор учинили Тот и Бабаи.{189} В сообществе богов последний пользовался не очень хорошей репутацией. Задира, распутник, грубиян — как мы уже видели, однажды он оскорбил даже владыку мира, — он исполнял беспокойную обязанность палача приговоренных к смерти. Чтобы разрешить спор, были созваны малая и большая Эннеада (гелиопольское семейство и другие боги). Члены Эннеады должны были выступать не только как судьи, но и как свидетели обвинения. Бог Тот подводит их к царю богов, который спрашивает их мнение. К его удивлению, они предпочитают отмалчиваться. Тогда Бабаи решает перейти в наступление и обвиняет Тота в краже даров, предназначенных Ра. На Тоте в самом деле лежала обязанность распределять их между богами, и это обвинение тяжко, поскольку касается дела жизненно важного. Кроме того, такое обвинение предполагает, что, поскольку в его рассмотрении Тот не может быть беспристрастным, он не должен исполнять роль арбитра. Когда об этом заходит речь, боги обеих Эннеад немедленно возвышают свой голос: они начинают кричать о скандальности и лживости этого обвинения, утверждая, что не замечали ничего подобного. Это позволило Тоту назвать виновным Бабаи, притом что претензии обеих сторон друг к другу не были ни рассмотрены, ни даже оглашены. Тот также избегает ответа на обвинение истца. Только после того как он сам уже произнес приговор своему противнику, царь богов наконец решает высказаться и утвердить его: «Тот прав, а Бабаи виновен». Дело явно пахнет подтасовкой; Тот одновременно оказывается и судьей и одной из сторон в разбираемом деле, естественно, извлекающей пользу из собственной судейской пристрастности; Ра, верховный бог, не вмешивается в процесс и позволяет подвести себя к решению, уже выработанному общим мнением. Обе Эннеады демонстрируют свой конформизм по отношению ко всем вовлеченным в дело силам. Тот, как известно, был очень влиятельным членом сообщества богов, правой рукой демиурга; Бабаи же, вопреки своему палаческому ремеслу, практически не имел влияния. Рассмотрение его дела — это лишь видимость процесса. Он конечно же продолжает выдвигать свои обвинения, «снова говорить о злодеянии Тота», как рассказывается в нашем тексте. Пытаясь заставить Бабаи замолчать, Тот пускает в ход свои магические силы, чтобы выставить его на всеобщее посмешище и унизить. Пренебрежение правосудием выглядит здесь тем более вопиющим фактом, что обвинение Бабаи в адрес Тота обосновано — об этом мы знаем из другого источника, — и это известно Эннеаде.

Эта история стоит того, чтобы рассказать ее.{190} Предупрежденный и вооруженный знанием усопший захочет, наверное, получить особое покровительство Тота. Чтобы принудить бога к этому, он пригрозит открыть связанный с ним неприятный секрет, если тот не согласится: «Если ты не прислушаешься к моей просьбе, тогда я пойду и расскажу, что ты похитил приношения богов Эннеады в день их праздника, в ночь, которая полностью укрыла Тота», то есть в новолуние. Именно Тот, бог ночного светила, имеет возможность манипулировать временем благодаря тому, что лунный месяц короче обычного продолжительностью в тридцать дней. Таким образом, он мог украсть для себя дары в этот временной зазор, составляющий разницу между месяцами. Кроме того, становится известно, что вина эта тяжелее, чем представлялось сначала. Тот был сообщником Сета в краже некоторых частей расчлененного тела Осириса — без сомнения, чтобы задержать его восстановление и нарушить ход времени. Видно, что Бабаи ничего не придумал в своем рассказе и, более того, что Эннеада не могла не знать о преступлении Тота.

Что бы ни представляли собой отдельные судебные разбирательства, правила божественного судопроизводства выглядят четкими, по крайней мере в важнейших чертах. Эннеада, которая представляет собой судебное собрание, объединяет не всех богов. Ее члены, на самом деле, имеют очень широкие полномочия. Они одновременно судьи, присяжные и свидетели — смотря по обстоятельствам, со стороны обвинения или защиты. Владыка мира — председатель суда — и Тот, его секретарь и судья, могут также играть эти роли. Без последних суд не может, видимо, работать полноценно. В случае необходимости могут быть вызваны и свидетели со стороны. Свидетелей призывают предстать перед судом или запрашивают путем обмена посланиями. Подобная разница связана скорее с их положением в иерархии, нежели с физической удаленностью. Истец и ответчик представляют свои аргументы сами, но, по некоторым источникам, и тот и другой могут прибегать к помощи советников.{191} Для вынесения вердикта, по-видимому, необходимо полное единство мнений собрания, председателя и арбитра. В противном случае процедура может затянуться. Для разрешения сложностей, неизбежных в такой ситуации, видимо, не существовало никакого механизма. Приговор обнародует Тот с санкции демиурга.{192} Он может принять форму царского указа, записанного и затем перенесенного на стелу для всеобщего обозрения. Один текст сообщает нам, что защитник того, кому выносится приговор, поднимается при этом и закрывает лицо руками.{193} Неизвестно, идет ли здесь речь об отдельной красочной подробности или об обычной практике в подобных ситуациях. Если принимать во внимание приведенные выше рассказы, то проигравший, в принципе, поступает в полное распоряжение к победителю. Сет, по различным версиям, был осужден вечно носить на спине мертвого Осириса или быть убитым Хором. Принцип передачи осужденного и даже его близких и членов семьи тому, кто торжествует над ним, будет проявляться и в других ситуациях.{194}

Тексты повествуют нам о многих заседаниях судов богов, но ничто не говорит о том, что всякий раз в действие вступает новый трибунал. Каждое заседание суда отличается, в сущности, лишь местом, где оно проходит.{195} В итоге речь идет об одном и том же суде, который перемещается с места на место в зависимости от дела, которое рассматривается. Так, суд Гелиополя, занимающийся тяжбой Хора и Сета, не останавливается перед такими разъездами по ходу разбирательства, и однажды судьям приходит в голову даже собраться на небе.{196} Кроме одного случая, когда перенос места заседания обусловлен желанием найти место поспокойнее, чтобы обеспечить беспрепятственный ход прений, иные причины такого судебного кочевничества нам неизвестны.

Задача судебных собраний — не только восстановление правосудия. Собрания проводятся по инициативе владыки. Их целью, к примеру, может быть информирование богов о состоянии и функционировании вселенной. Тогда в собраниях принимают участие те, кто помогал демиургу в творении.{197} Среди различных божественных институтов один заслуживает особого внимания: он известен как Собрание, управляющее водами. В стране, вся экономика которой зависит от разливов Нила, регулирование этого процесса лежит на группе богов, организованных в коллегию.{198} Эти боги обитают на краю света, на окраине неба или в поселке к югу от Гелиополя. Им поручено заботиться о регулярном разливе Нила, его высоте, равномерном распределении воды по всей территории страны. Один из богов даже отправился к истокам Нила в Нубию, чтобы привести воды реки в Египет и дать им разлиться вплоть до Дельты. Самая важная задача этого собрания состоит в непрестанном промере высоты вод, пока она не достигнет идеального уровня — не выше, не ниже, — обеспечивая наилучшее орошение земель и наибольшие урожаи.

В различных делах богам содействуют помощники и целые группы слуг, которые можно назвать командой или отрядом.{199} Конечно же у богов есть прислуга, почти всегда безымянная, ответственная за мелкие повседневные нужды. Например, незначительные дела всегда исполняются множеством чьих-то рук, обладатели которых едва заметны за безличными оборотами: «сделано» то-то для такого-то бога.{200} Но более сложные общности включают в себя специальных низших существ, созданных для слепого подчинения и служащих богам для утверждения своей силы и своей воли как среди богов, так и среди людей. Вооруженные обычно длинными ножами, луками и стрелами, они являются чем-то вроде личной охраны, призванной охранять господина от врагов. Так, Осирис, которого смерть сделала уязвимым, особенно нуждается в могущественной и неусыпной охране.{201} Хорошо вооруженные, эти существа не ограничиваются в своей деятельности только защитными функциями: они могут быть особенно устрашающими посланниками своих хозяев. Посланцы Осириса «с острыми пальцами и досками для пыток» призваны пополнять потусторонний мир осужденными.{202} Мы видели, что одна угроза их вмешательства во время тяжбы Хора и Сета умерила упрямство демиурга. Самая знаменитая, хотя и самая незаметная из таких команд, — это посланники, находящиеся под началом «грозной» богини, то есть Сохмет в каком-либо из ее обличий. Они напрямую связаны с солнечным оком, с его функцией мести и наказания, и считаются его порождением.{203} Их семеро, и они символизируют одновременно семь слов творения, появившихся при творении мира, семь стрел, которые грозная богиня посылает против космических врагов, а также семь частей зодиака, сопровождающих солнце{204} и, очевидно, содействующих его неизменному возвращению. В природе они вездесущи. Ни один смутьян не укроется от них, поскольку они очень быстры, и стрелы, что они выпускают из луков или выплевывают из дыхательных трубок, попадают в цель без промаха.{205}